Тимур Пулатов - Черепаха Тарази

— Много раз, мой курфюрст, — с готовностью ответил Гольдфингер, словно ждал похвалы.

— Вот сегодня, например, — продолжал Денгиз-хан раскачиваться, — когда мне сказали, что у нас появилось это чудовище… Оно еще и поныне там, на пустыре, но я спокоен. Хотя народ упрямо твердит о каких-то дурных приметах…

Гольдфингер взял конец веревки и стал помогать эмиру раскачиваться.

Тарази помешкал, но тоже взял другой конец, ибо вся атмосфера, в которой развлекался эмир, располагала к дружелюбию.

— А сколько вы заплатили тому человеку, который провел вас через тоннель? — не открывая глаз, вдруг спросил Денгиз-хан. И добавил доверительно: — Я построил эти тоннели на случай войны. И растратил всю казну. Но пока войны нет, я подумал: тоннели могут пополнять казну за счет путешественников, желающих меня лицезреть. Если еще один год Чингисхан не нападет на нас, тоннели себя полностью окупят.

— Видите, — засмущался Тарази, — мы договорились, что он выведет меня обратно в город…

— Заплатите ему хорошо, — просто попросил эмир, — ибо я обложил проводников самыми большими налогами. Им остаются буквально гроши. А они, как правило, все с семьями.

— Разумеется, — поспешно ответил Тарази.

— Когда я был моложе, — разоткровенничался Денгиз-хан, — и мог лучше развлекать таких путешественников, как вы, — ну, например, сам вместо кучера катал их по парку на фаэтоне, — то брал, естественно, в два раза больше. Но теперь… Мой друг Гольдфингер прекрасно помнит те времена…

Эмир умолк, остановил качели и сошел. Ни слова не сказав на прощание Тарази, он стал удаляться и скрылся за забором. Только раз он обратился к Гольдфингеру, который вел его, взяв под локоть:. — Не забудьте о возмездии, Гольдфингер.

— Нет, мой курфюрст. Мы поручим ему увести от нас эту чудовищную черепаху, — послышался леденящий голос Гольдфингера.

— Да, он ведь ученый и как раз ловит черепах. Только сегодня, пусть сегодня же уводит… Чтобы успокоился народ. Ты ведь знаешь, мой друг Гольдфингер, что в истории был случай, когда народ поднял бунт из-за обыкновенного скорпиона. И заодно в ярости придушил и своего преданного правителя…

Чудовищная черепаха, о которой сказал Денгиз-хан, часом назад была обнаружена на окраине города, недалеко от постоялого двора, где остановился наш путешественник.

Размеры и вид пресмыкающегося так возбудили суеверие горожан, что все решили единодушно: не избежать теперь городу какой-нибудь кары — засухи, чумы или войны.

Тарази же, естественно, был в полном неведении. И когда услышал из ус эмира о какой-то черепахе, то понял это не буквально, не как поручение увезти куда-нибудь подальше чудовище. Подумал, что надо пройти через какой-то ритуал, чтобы искупить свою вину за лицезрение Денгиз-хана.

«Наверное, здесь и до сих пор черепаха почитается прародительницей рода, — подумал удрученный Тарази, оглядываясь по сторонам и ища лошадь. Может быть, толпа заставит меня пролезть под панцирь черепахи и ползти по улице. Что ж, я готов. Конечно же за удовольствие видеть монарха, каким бы жапким и комичным он ни выглядел, надо платить, и не только деньгами…»

Пока Денгиз-хан развлекал гостя, лошадь, пощипывая траву, ушла довольно далеко. Тарази пошел за ней, думая увидеть где-нибудь за деревьями дворец Денгиз-хана.

Он медлил с уходом, поднимался на пни, на низенькие заборы, обозревая все вокруг, но нигде не видел ничего, кроме заборов, каких-то ворот, стоящих сами по себе, без стен, обросших вьюнами и лианами.

«Интересно, — думал Тарази, — откуда это эмир узнал, что я ловлю черепах? Ну, разумеется, не успел я еще подъехать к города, как шпионы уже обо всем ему донесли. Вот почему и проводник не боялся показывать мне потайные тоннели, понятно…»

Тарази поймал лошадь у какого-то забора, бросил в глубину парка последний взгляд и стал вспоминать, в какой стороне спуск в тоннель. Так и не вспомнив, он подумал, что совершенно бессмысленно идти наугад —. можно опять столкнуться лицом к лицу с Гольдфингером — ревнивцем и плутом.

— Господин проводник! — крикнул Тарази. И услышал где-то поблизости шепот, который вначале не разобрал.

— Flpoiiiy, не кричите! — чуть громче сказал голос. — Обогните забор и заходите прямо в тоннель. Мне не разрешено показываться в парке.

Тарази потянул лошадь и сразу же за забором увидел тоннель. Но не тот, откуда он попал в рощицу, а другой, вход в который был слегка прикрыт диким виноградником.

Едва Тарази спустился в тоннель, как провожатый встретил его и взял лошадь под уздцы. И, ни слова не говоря, с видом совершенно бесстрастным, пошел вперед.

Тарази облегченно вздохнул и, почувствовав прилив сил, решил почему-то посмеяться над этой глупой ситуацией — ведь ему, человеку крайне занятому, было жаль столь бессмысленно потраченных часов.

— Почему вам не разрешено появляться в парке перед взором его величества? Ведь, получая плату от таких простаков, как я, вы большую часть отдаете эмиру. Значит, все вы — одна шайка! — крикнул Тарази.

— Прошу вас, не кричите! — на сей раз довольно твердо и решительно повторил проводник.

— Отчего же не кричать?! Мне осточертели шепот, эти улыбки, эта светская дребедень, эти качели и этот Гольдфингер — низкий, испорченный субъект, прихлебатель вашего хана.

Проводник долго молчал, и молчание его начинало казаться зловещим.

Тарази вдруг подумал, что зря он затеял весь этот спор и что плут проводник может в отместку завести его куда-нибудь в темное место и ограбить.

— Я не знаю, о чем вы говорите, о каких это качелях. Я ведь и хана нашего ни разу в глаза не видел, — услышал он голос проводника.

— Как не видели? — удивившись, побежал вперед Тарази, желая поговорить с проводником доверительно. — Человек, который так часто бывает в его саду… Нет, не верю.

— Мне не разрешено с вами разговаривать, — вздохнул проводник, и было видно, что он сам тяготится молчанием. — Вы уедете, а мне тут жить…

— Да ведь нас никто не слышит! — промолвил Тарази, но тут же вспомнил о тех, кто освещал им дорогу в тоннеле.

Ему даже стало немного не по себе — ведь обо всем, что он говорил сейчас нелестного о Денгиз-хане и Гольдфингере, могут донести эмиру, и, хотя он гражданин другого ханства и не должен подчиняться местным законам и обычаям, кто знает, на что способен Денгиз-хан — мстительный и хитрый.

«Хотя, — успокаивал себя Тарази, — правитель совсем потерял самолюбие. Ведь он не ленится раскачиваться на качелях, показывать гостям за плату свое ничтожество. Так что Денгиз-хан безболезненно проглотит все мои резкие выражения».