Келли Линк - Милые чудовища

И тут в голове у Лука прозвучал голос.

— Не переживай, парень. Всё будет хорошо, всё сложится, как надо. — Голос был как у Толсета, немного веселый, немного грустный.

О колдунах из Перфила ходят разные байки. Например, о том, как один из них влюбился в церковный колокол. Сначала он пытался расплатиться за него золотом, но когда церковь отказалась от денег, он украл колокол при помощи магии. На обратном пути через болота колдун с колоколом в руках летел слишком низко, и дьявол, протянув лапу, ухватил его за пятку. Колдун выронил колокол, и тот погрузился в болото, сгинул навсегда. Голос у колокола из-за грязи и мха совсем пропал, однако колдун не прекращал поисков и звал его по имени. Колокол не откликался, колдун исхудал и умер от горя. Рыбаки говорят, мертвый колдун по-прежнему летает над болотами и призывает свой утерянный колокол.

Всем известно, что колдуны упрямы, и каждого из них ждет печальный конец. Ни один колдун не принес никому пользы, а если кто и пытался, то сделал только хуже. Ни один колдун еще не остановил ни одной войны и не починил ни одного забора. Вот и пусть сидят в своих болотах подальше от греха и от обычных людей — крестьян, и солдат, и торговцев, и королей.

— Ну что ж, — промолвила тетушка Лука. Толсет и Хальса скрылись из поля зрения, и тетушка как-то разом угасла. — Пойдем.

Они поплелись обратно через весь рынок. Тетушка купила детям по лепешке из сладкого риса. Лук съел свою порцию и сам того не заметил: с тех пор, как слуга колдуна увез вместо него Хальсу, Лук словно раздвоился. Один Лук остался здесь, на рынке, а другой ехал прочь вместе с Толсетом и Хальсой. Он стоял и одновременно удалялся, и от этого у обоих Луков страшно кружилась голова. Рыночный Лук с полным риса ртом запнулся, и тетушка подхватила его под локоть.

— Мы детей не едим, — говорил Толсет, — у нас в болотах полно рыбы и птицы.

— Да знаю я, — отозвалась Хальса. Судя по голосу, она злилась. — И еще колдуны живут в домах с кучей лестниц. В башнях. Потому что они мнят себя намного лучше всех остальных. Возвышаются над всем миром.

— А откуда ты знаешь про колдунов из Перфила? — спросил Толсет.

— От рыночной торговки, — объяснила Хальса, — и еще от разных других на рынке. Некоторые боятся колдунов, а другие в них не верят. Думают, это все детские сказочки, вроде слухов о том, что на болотах полно беглых рабов и дезертиров. Никто не знает, почему эти колдуны явились к нам и понастроили башен в болотах Перфила, где земля мягкая, как сыр, и где никто их не найдет. А кстати, почему колдуны живут на болотах?

— Потому что болота полны магии, — сказал Толсет.

— А тогда зачем они строят такие высокие башни? — спросила Хальса.

— Потому что колдуны любопытны, — объяснил Толсет. — Им нравится, когда можно видеть как можно дальше. Им нравится быть как можно ближе к звездам. И еще им не нравится, когда им мешают люди, задающие много вопросов.

— Зачем колдуны покупают детей? — спросила Хальса.

— Чтобы те бегали вверх-вниз по лестницам, — сказал Толсет, — носили им воду для мытья, доставляли сообщения, подавали им завтраки, обеды, полдники и ужины. Колдуны вечно голодны.

— Вот и я тоже, — сказала Хальса.

— Держи. — Толсет протянул Хальсе яблоко. — Ты видишь, что творится у людей в головах. Видишь то, что должно случиться.

— Да, — сказала Хальса. — Иногда. — Яблоко было морщинистое, но сладкое.

— У твоего двоюродного брата тоже есть дар, — сказал Толсет.

— У Лука? — презрительно переспросила Хальса. Лук понял, что Хальса никогда не считала это за дар. Неудивительно, что она сама предпочитала его скрывать.

— А можешь разглядеть, что происходит у меня в голове прямо сейчас? — спросил Толсет.

Хальса посмотрела на него. И Лук тоже посмотрел. Там, в голове у Толсета, не было ни любопытства, ни страха. Ничего не было. Не было там и Толсета, слуги колдуна. Лишь соленая вода и парящие над ней одинокие белые птицы.

«Это прекрасно», — вымолвил Лук.

— Что? — переспросила его тетушка, на рынке. — Лук, присядь-ка, дитя мое.

— Да, многие бы с этим согласились, — сказал Толсет, отвечая Луку. Хальса не сказала ничего, только нахмурилась.

Толсет и Хальса проехали через город, потом выбрались за ворота и очутились на дороге, которая вела назад, к Лэббиту, и дальше, на восток. По этой дороге ночью и днем двигались беженцы. В основном, женщины и дети, и все они были напуганы. Ходили слухи, что следом за ними идут войска. Поговаривали, что король в припадке безумия убил своего младшего сына. Лук видел шахматную партию: встревоженный мальчик с узким лицом и желтыми волосами, примерно его, Лука, ровесник, сделал ход черной королевой, а потом фигуры рассыпались по каменному полу. Там была женщина, она что-то говорила. Мальчик наклонился, чтобы собрать раскатившиеся фигуры. Король смеялся. У него в руке был меч, он опустил оружие, на клинке была кровь. Лук никогда раньше не видел короля, зато видел много вооруженных мужчин. Много мужчин с мечами, обагренными кровью.

Толсет и Хальса свернули с дороги и поехали вдоль широкой реки, которая больше походила не на сплошной поток, а на череду широких, мелких прудов. На противоположном берегу реки виднелись раскисшие от грязи тропки, терявшиеся в густых зарослях ягодного кустарника. Казалось, за ними кто-то наблюдает. Не покидало ощущение, будто рядом незримо присутствует кто-то живой, хитрый и любопытный, наполовину спящий, наполовину выжидающий; что-то тайное, невидимое гудело, словно сам воздух был напоен магией.

— Ягодки! Спелые и сладкие! — снова и снова выпевала девушка-торговка на рынке. Луку хотелось, чтобы она замолчала. Его тетушка купила хлеба, соли и твердого сыра, а потом сунула все это в руки Луку.

— Сперва будет не по себе, — говорил Толсет. — Болота Перфила настолько переполнены магией, что высасывают все остальные виды волшебства. Колдовать в болотах Перфила могут одни только колдуны из Перфила. А еще там полно насекомых.

— Я не желаю связываться ни с каким колдовством, — чопорно заявила Хальса.

И опять Лук попытался заглянуть в мысли Толсета, но опять увидел только болота. Белые цветы с мясистыми восковыми лепестками и плакучие деревья, свесившие свои длинные коричневые пальцы в воду, будто в надежде поймать рыбешку.

Толсет рассмеялся.

— Я чувствую, как ты смотришь, — сказал он. — Не смотри слишком долго, а то свалишься и утонешь.

— Никуда я не смотрю! — возразила Хальса. Но на самом-то деле она смотрела. Лук чувствовал, что она смотрит, точно так же он чувствовал, когда она поворачивала ключ в замке.