Татьяна Корсакова - Печать василиска

Ночь Гришаев провел на боевом посту, засев в кустах сирени поблизости от гостевого крыла. С мокрых веток ежесекундно капало за шиворот, поэтому риск заснуть от безделья сводился к нулю.

События начали развиваться ближе к утру. Окно девчонкиной комнаты, больше похожее на дверь, тихонечко распахнулось, выпуская наружу весьма колоритную особу. Поначалу Гришаев подумал, что это сама девчонка собралась на прогулку, но потом присмотрелся и от первоначального предположения отказался. Дамочка, выбравшаяся из окна, выглядела сущим привидением: развевающийся балахон, распушенные черные волосы, точно белилами подведенное лицо. Выйдя из комнаты, дамочка остановилась, прижалась руками к стеклу и завыла замогильным голосом. А потом раздался истошный девчонкин визг, и привидение резво так метнулось прочь от дома. Гришаев рванул следом, но в наползающем со стороны озера тумане ночную гостью упустил. Времени на розыски было мало, потому как ему еще предстояло заскочить к себе, спешным порядком переодеться в пижаму и спуститься на первый этаж к опочивальне подопечной.

У закрытых дверей опочивальни уже суетился верный рыцарь Оленин. Суетиться-то суетился, но открыть запертую дверь никак не решался. А девчонка тем временем замолчала, и тогда уже Гришаев не на шутку испугался. Еще не хватало в первый же день потерять клиентку. Дверь с петель он снес, вот только плечо после этого еще долго ныло.

Девчонка оказалась жива-здорова, только изрядно напугана. Ну так ничего удивительного, если принять во внимание, что ночная гостья представилась Настасьей-утопленницей. Вот оно, кажется, и начинается. Кто-то его подопечную пытается запугать. Знать бы еще, кто и с какой целью.

Оказалось, что его присутствие в опочивальне лишнее, оказалось, что Оленин готов прекрасную даму защищать собственными силами. Даже готов предоставить ей свою комнату. Даме бы отказаться, ведь приличная же с виду девушка, а она согласилась, оправдала загодя составленное о ней мнение. Кукла Барби, безмозглая, слыхом не слыхивавшая о морали... Ну да ладно, не таких доводилось опекать.

Мнение о девчонке изменилось на следующий день, когда эти отморозки, Колян с Толиком, зашвырнули в озеро несчастного товарища Федора. Гришаева тогда на причале не было, а когда подбежал, оказалось, что все стоят, точно стадо баранов, и наблюдают, как пацан тонет.

Все, да не все. Девчонка не стояла, как была в одежде, так и сиганула в воду. Пришлось следом, потому как он за ее охрану деньги получает, и немалые. А она, дуреха, глубоко ушла. Он тогда не на шутку за нее испугался, выловил из воды уже полудохлую. Его бы воля, собственноручно утопил за такую самодеятельность. Но, с другой стороны, сравнивать девчонку с куклой Барби расхотелось. Не всякий мужик отважится вот так, очертя голову, незнакомого пацаненка спасать...

Было и еще кое-что, одна маленькая деталь. После разговора с дедом на девчонкином пальце оказалось весьма любопытное колечко. Выглядело колечко очень солидно и наводило на размышления о том, что дед внучку решил приблизить и облагодетельствовать. И, возможно, все ее проблемы имеют под собой вполне материальную базу – финансовую.

В тот день Гришаев окончательно понял, что работа предстоит серьезная. Во-первых, угроза девчонкиной жизни была вполне реальной и исходила не от какого-нибудь призрака, а от кого-то из постояльцев, а во-вторых, сама она оказалась девка не промах. Такие умеют попадать в неприятности.

С неприятностями он не ошибся. Неприятности начались в ту же ночь. Гришаеву повезло, что новая девчонкина комната соседствовала с его собственной и не было нужды всю ночь сидеть в кустах, достаточно лишь немного приоткрыть балконную дверь.

Сначала он услышал что-то вроде плача и решил, что вчерашняя дамочка снова решила нанести его подопечной визит. Он уже сунулся было на балкон, да вовремя остановился, замер на пороге. Послышалось шлепанье босых ног, а потом на балкон вышла девчонка, свесилась через перила, с кем-то поговорила вполголоса. Гришаев, как ни старался, не мог расслышать, с кем именно. А потом случилось непредвиденное: девчонка, как была в наброшенной поверх ночной сорочки кофте, сиганула вниз. Вот просто взяла и спрыгнула...

Гришаев тихо выматерился, бросился за ней. Да куда ему, он же не человек-паук и не женщина-кошка, он по карнизам скакать не обучен! Нет, он, конечно, спустился, по водосточной трубе, но было уже поздно. Девчонки и след простыл.

Ох, как же ему тогда было паршиво, какими только словами он себя ни костерил, пока метался в темноте в поисках этой ненормальной. И ведь хрен бы нашел, если бы не случай.

Он стоял на дороге, зажатой между озером и Настасьиной топью, растерянный, точно он никакой не профессионал, а бестолковый мальчишка-новичок, весь мокрый от пота и от росы, когда всего в нескольких метрах от себя услышал крик. Кричала Алевтина, сначала испуганно, а потом как-то обреченно. Хорошо, что кричала – он хотя бы понял, в какую сторону бежать.

Девчонка барахталась в болоте. Теперь, когда их разделяло каких-то несколько метров, он мог ее видеть. Он, конечно, не кот, но в темноте видел получше многих людей. Девчонка тонула... Вытаскивать пришлось за волосы, грубо, без изяществ, зато наверняка. Вытащил, перенес на дорогу, развернул лицом к поместью. Все, пусть идет домой – путешественница.

А она не пошла, плюхнулась на землю, разревелась, как маленькая. В комнате у постороннего мужика ночевать не маленькая, со второго этажа прыгать не маленькая, и в болоте тонуть тоже не маленькая, а тут гляди ж ты! А он – козел! С такими делами справлялся, репутацию имел безупречную, специалист экстра-класса! А тут такой прокол! Какая-то соплячка едва не уделала. И сама едва на тот свет не отправилась. Вот так хорошо он ее охранял...

Девчонка выла минут десять, а потом, наконец успокоившись, побрела к поместью. Гришаев шел за ней почти по пятам, а потом, когда дверь парадного входа захлопнулась у нее за спиной, обошел дом по периметру. Есть у него еще одно дело, не терпящее отлагательств...

На второй этаж он забрался по водосточной трубе. Цепляясь за плети винограда, по узкому карнизу подполз к черному провалу открытого по случаю небывалой жары окна. Несмотря на царящую в комнате темноту, господа Ивановы не спали. Господа Ивановы ругались. Точнее, ругалась Эллочка, а муженек по большей части отмалчивался да, судя по характерному бульканью, запивал стресс спиртным.

А стресс у него был, да еще какой стресс! Своими собственными руками едва не отправил на тот свет человека. Эллочке, видите ли, понравился Алевтинин перстенек, Эллочке перстенек захотелось до зарезу. А тут такая удача: идут они с Русалочьего озера и буквально налетают на эту маленькую прошмандовку. Прошмандовака, стало быть, это Алевтина. То, что это она, а не кто-то другой, Эллочка носом почуяла – духи какие-то особенные унюхала. Вот ведь баба сволочная! У него, у Гришаева, зрение кошачье, а у этой, выходит, – собачий нюх. Сам-то он эту парочку заприметил, уже когда несся к Настасьиной топи, еще удивился мимоходом, чего это они посреди ночи разгуливают. Кстати, неплохо бы выяснить – чего...