Джей Бонансинга - Черная Мария

— Спасибо, Бумер! Где ты находишься?

— Сельская дорога девяносто шесть, двигаюсь на запад, только что проехал Альмавиль, — слегка помедлив, ответил старик.

— Что за машина у тебя, Бумер?

— Небольшой пикап, — хихикнул старик. — Развожу почту вот уже двадцать лет. Но люблю поболтать с дальнобойщиками.

Усмехнувшись про себя, Лукас мысленно представил себе рутинную работу старика. Каждое утро, еще до рассвета, он загружает свой пикап охапками свежих газет, письмами, бандеролями, посылками и едет по привычному маршруту — от фермы к ферме, от одного почтового ящика к другому...

— Спасибо за информацию, Бумер, — сказал Лукас. — Осторожнее на дороге, береги себя.

— Вас понял. Удачи и конец связи, — чуть погодя откликнулся старик.

Лукас переключился на девятнадцатый канал и стал вслушиваться, пытаясь выловить из помех страдальческий голос Мелвила Бенуа. Спустя несколько секунд он включил микрофон и сказал:

— "Черная Мария" вызывает Мелвила Бенуа! Отзовись, Мелвил!

И снова только треск статики.

Лукас начинал потихоньку злиться. Какого черта он так упорно ищет сумасшедшего братца, чтобы получить очередной поток психического бреда? Но в озабоченности Софи было что-то такое, что Лукас не мог отмести с порога. Она была не из тех, кто легко поддается на удочку дорожных шутников. И если она думает, что Мелвил не врет, то очень может быть...

Внезапно Лукас услышал чей-то плач, едва пробивавшийся сквозь шумы и помехи. Сначала он решил, что это ему просто послышалось. Но потом явственно расслышал отчаянные, рвущие душу всхлипывания и стоны, временами переходившие чуть ли не в собачий вой.

Это Мелвил Бенуа плакал навзрыд.

Лукас поглядел на Софи. Не отрываясь от дороги, она вела грузовик на полной скорости, одновременно прислушиваясь к звукам, доносившимся по рации. Лукас понял, что плач Мелвила подействовал на нее не меньше, чем на него.

Поднеся микрофон ко рту, Лукас мягко произнес:

— Мелвил Бенуа, это ты? Ты слышишь меня? Это «Черная Мария»!

Плач не прекращался. Но через несколько секунд хриплый, вконец измученный голос Мелвила зазвучал в кабине:

— Привет, «Черная Мария»... Ты слышишь меня, «Черная Мария»?

— Мелвил?

— Да, это я... только мне тут хреново...

— Успокойся, браток...

До слуха Лукаса донесся сдавленный всхлип, отдаленно напоминавший смех сквозь слезы.

— Я оказался в страшном дерьме, «Мария». Запасной бак почти пуст. Еще сорок... или пятьдесят миль... а потом... Блин, друг, ты мне должен поверить... я тут погибаю...

Лукас понял, что парень едва сдерживает безумные рыдания.

— Послушай, Мелвил, ты постарайся успокоиться. Просто постарайся.

Мелвил внезапно затих, а потом тихо проговорил:

— А чего ты от меня ждал? Я ж тебе все рассказал — я проклят! Чего вы все от меня хотите?!

Лукас помолчал несколько секунд. Такое было чувство, словно этот парень идет по карнизу небоскреба и каждую секунду может свалиться вниз, на асфальт Было это лишь в его воображении или нет, но единственный способ снять парня с карниза — это какое-то время ему потакать.

— Друг, почему бы тебе не рассказать нам все как есть и подробно?

Возбужденный рассказ Мелвила занял меньше пяти минут. Все это время Лукас и Софи только слушали. Впрочем, время от времени Лукас ловил себя на мысли: что подумают все остальные водители, следящие за их беседой по служебной связи?

А история была достойна оперы.

Мелвил Бенуа был поваром. Причем не рядовым жарщиком котлет из уличной закусочной, а настоящим дипломированным шеф-поваром. Азам этой профессии он научился на флоте. Когда срок службы кончился, он поступил в престижную кулинарную школу «Эскофье» в Нью-Орлеане.

Чуть больше года назад Мелвил безумно влюбился в свою сокурсницу, красивую белую девушку по имени Саманта Мосби. Влюбленная парочка поселилась в небольшой квартирке во Французском квартале и в конце концов объявила о помолвке. Но была одна загвоздка. Родственники Саманты без всякого восторга отнеслись к появлению среди них афро-американца. Клан Мосби, один из самых состоятельных, древних и консервативных в Мобиле, намертво стоял против любой формы интеграции. Особенно сильно брызгала слюной двоюродная бабушка Саманты — полусумасшедшая старуха.

Собственно говоря, Мелвил почти ничего не знал о восьмидесятидевятилетней Ванессе Дега. Ходили слухи, что старуха жила на атолле Эгг-Айленд неподалеку от побережья Мексиканского залива, в доме, построенном еще до Гражданской войны. Но поговаривали также, что она, наполовину парализованная и выжившая из ума, доживает свой век в каком-то приюте для престарелых. Кто-то всерьез считал ее самой настоящей ведьмой. Даже Саманта мало что знала о своей двоюродной бабушке.

По мере того как приближался назначенный срок бракосочетания, Мелвил стал всерьез беспокоиться, что семья Мосби, и в особенности престарелая Ванесса, может что-нибудь подстроить, чтобы свадьбы не было.

И вот три дня назад худшие опасения Мелвила подтвердились.

Он возился со своей машиной, меняя в двигателе масло, когда позади него раздался странный звук и кто-то похлопал его по плечу. Мелвил обернулся и тут же получил сильный удар в челюсть. Он хлопнулся всей спиной на машину и сполз на землю. Нападавшего он не успел разглядеть, поскольку потерял сознание тут же.

— Очнулся я уже в машине...

Голос Мелвила, пропущенный сквозь радиоэфир, явно принадлежал вконец отчаявшемуся человеку, из последних сил цеплявшемуся за спасательный плот.

— И что было потом? — спросил Лукас, не веря ни единому слову.

Софи, сидевшая рядом с ним за рулем, с напряженным вниманием вслушивалась в рассказ Мелвила. Она забыла даже стряхнуть пепел с сигареты, и он изогнулся китайской змейкой, какими играют дети в День Независимости.

— Вот тут-то и началось самое странное, — сказал Мелвил заметно дрогнувшим голосом. — Очнувшись, я понял, что прусь куда-то, как долболоб. Кто-то вдвинул меня за руль моего «камаро» и пустил катиться по Дольфин-стрит...

— Ага, ну и что?

— В салоне машины было полно какой-то фигни, сиденья были чем-то исписаны, будто кто-то обмакнул пальцы в жидкое дерьмо, а потом исписал все поверхности! Потом до меня дошло! Все эти звездочки, магические слова, заклинания, всякое прочее дерьмо... Кто-то наложил на меня проклятие! Наверное, старая сука Дега! Эта сука и наложила на меня проклятие! Было и еще кое-что другое...

Лукас щелкнул кнопкой передачи:

— В каком смысле — другое?

Пауза. Потом в треске статических помех голос прорезался вновь:

— Я понимаю, что ты ни хрена этому не поверишь, но я точно знаю, что все это дерьмо взяли из чьей-то могилы — прах, засохшие цветы и еще одна штучка...