Эдуард Мухутдинов - Мечи Эглотаура. Книга 1

— Наверно, — пробурчал я, оглядывая зал и время от времени возвращая взор на собеседницу, чтобы не выглядеть слишком вежливым. — Наверно. Я там не был, к сожалению. — Помнится, Лем рассказывал про Северное Глюкаловое царство несколько иное, но кто я такой, чтобы разбивать наивные детские грезы?

— Ах, как жаль! Но вы наверняка туда поедете, ведь правда? А потом, когда вернетесь, расскажите мне, пожалуйста. Обещаете?

— Угу. — А что я еще мог сделать? Приперли к стенке. Утешает только, что ездить никуда не придется. По крайней мере пока. А то девица меня уже начала утомлять. Интересно, она только прикидывается или в самом деле такая? Судя по тому уму, что я углядел, не должна бы. Значит, прикидывается. Но зачем?

Ладно, разберемся. Как-нибудь.

От дальнейшей умелой экзекуции меня спасло пришествие короля. Народ зашевелился, подтянулся, нутром почуяв его приближение. Я и сам ощутил нарастающее напряжение, поэтому не удивился чутью придворных, когда распахнулись высокие двери в противоположном конце залы. Гвардейцы взяли мечи наизготовку; впрочем, чисто парадный жест. Я сомневаюсь, что они умели делать мечами еще что-то иное. Вошел герольд. Другой, не тот, что задерживал меня; более солидный и аристократичный. Он встал в торжественную позу и грохнул по полу толстым жезлом. Все смолкли, утих наконец гул, не прекращавшийся с момента моего появления. Да, вероятно, и с более раннего.

— Герцог Тратрейский и Холданский, владетель Ксахану и Фарийона, барон Кремаутский, Его Величество Велимон Аррад Альтеррад, — провозгласил герольд хорошо поставленным голосом. Гвардейцы отдали честь.

В сопровождении нескольких важных государственных лиц вошел король.

Да. Этот человек явно не мог быть никем иным. Даже если б он оделся в рыбацкое тряпье, вымазался в грязи и взял в руки старые порванные сети, — даже в этом случае народ почтительно склонялся бы пред ним. Здесь наличествовало то, что называют харизмой — почти ощутимой аурой прирожденного властителя и лидера. Орлиный взор, орлиный же нос, пронзительный жесткий взгляд черных глаз, резкие, прямые черты лица, властные движения, величественная осанка уверенного в себе и своих силах человека. Что-то знакомое… не относительно меня, конечно, хотя и во мне присутствует многое… хе-хе… И все-таки что-то кого-то напоминает, но кого — не могу понять.

Король прошел по живому коридору, образованному придворными и гостями, кивая некоторым, отдельных личностей приветствуя собственноручно. Высокая честь, надо сказать… Альтеррад миновал меня, едва удостоив взглядом; и правильно — я всего лишь временное явление, скоро исчезну из жизни дворца… Как же добиться разговора с королем?

Его Величество достиг кресла с высокой спинкой и, взмахнув полами мантии, сел. Сразу же возобновились разговоры и споры; король сел — значит, первая официальная часть приема завершена.

К государю подскочили просители; Альтеррад, советуясь с высокопоставленными лицами, принимал решения, раздавал награды. Так, по крайней мере, казалось. Что бы такого придумать, чтобы на первых же словах меня не выкинули из дворца?

Герольд снова стукнул пол.

— Княгиня Таурианская, герцогиня Фали, Ее Высочество Жюльфахран Сиртани Альтеррад.

Что?! Кто?!! Может, я ослышался. Ах да, имя похожее. Каждая десятая девушка…

Вошла Жуля. В длинном белом платье, что поддерживает сзади паж, с открытыми плечами, которые я так нежно целовал, с неброскими, но очень гармонично подобранными украшениями; длинные волосы схвачены бриллиантовой заколкой, падают на плечи черными блестящими волнами. Она прекрасна…

Жуля, не заметив меня, отвечая на приветствия, прошла к трону, присела в поклоне. Король встал, принял руку принцессы, поцеловал, что-то сказал. Во мне начала рождаться боль. Не та, что последние несколько часов точила сердце, то была просто боль потери, которую можно обратить, вернуть, найти… Но — боль потери безвовзратной. Не зря Жуля печалилась тогда, на корабле. Нет, не быть нам вместе. Я, конечно, знаю мало, но понимаю — разница слишком велика. Она — принцесса, наследница великого государства, а кто я? Без роду, без племени… За душой — ничего, кроме нескольких погромленных трактиров, да неудавшегося жертвоприношения. Кто, какой злодей прислал приглашение? Чтобы я прочувствовал всю глубину несчастья… Будь проклят Кахтугейнис!

Король сел. Жуля повернулась и стала искать кого-то взглядом в толпе. Когда наши глаза встретились, она улыбнулась, легко пошла. Придворные недоуменно расступались перед ней, а я не знал, что делать — то ли тоже отступить, то ли стоять столбом на месте. Как дурак…

— Здравствуй, милый, — просто сказала она и обвила мою шею руками.

— Жуля…

Воцарилась тишина. Жуля, не обращая внимания на пораженных людей, впилась губами в мои губы, закрыла глаза. Я неловко обнял ее за талию. Девушка дрожала, в уголке глаза выступила слеза. Нелегко все-таки далось Жуле это представление. Но, наверно, зачем-то все-таки оно нужно.

Я заметил быстрый враждебный взгляд Иллины, брошенный на Жулю. С чего бы?.. Кто-то что-то одобрительно сказал, ему возразили, послышались смешки. Но тут же прекратились. Король встал.

Жуля с неохотой оторвалась от моих губ, отстранилась. Прошептала:

— Так надо, Хорсик…

Взяла за руку и повела к королю. Придворные расступались, лица у всех были изумленные.

Я встретился взглядом с королем и вздрогнул. Гнев и ярость прочел в его глазах, едва ли не бешенство. Будь здесь какой-нибудь тиран, меня бы уже казнили. Но столь славный и долго правящий повелитель не может принимать решения, руководствуясь лишь эмоциями. Что несколько успокаивает.

— Государь, — сказала Жуля. — Позвольте представить вам Хорса Мемраластеста, истинного героя, из тех, кои ныне почти не появляются. Подвиги, им свершенные, неисчислимы, а перечисление достоинств займет несколько дней.

Аррад сверлил глазами то меня, то дочь.

— Мы безмерно довольны, что нам довелось принимать при дворе столь доблестного человека, — ласково сказал Альтеррад, но самый страшный зимний мороз был бы куда жарче, нежели голос короля. — Мы искренне надеемся, что нам удастся выслушать истории о ваших подвигах из первых уст. — Были б наедине — прибил бы, ясно говорили его глаза. И прибью, вот только уединимся.

— Ваше Величество, я…

Все терпеливо молчали, а я не знал, что сказать и уже бранил себя за то, что раскрыл рот.

— Я…

От позора спасло неожиданное событие. Распахнулись двери и, оттолкнув герольда, ворвался человек в запыленной одежде. Сильная усталость читалась на лице, а ноги кривились так, будто последние несколько дней он провел не иначе, как в седле. Ротозеи-стражники ввалились следом и скрутили злоумышленника, когда он мог уже много кого порешить.

— Ваше Величество, разрешите сказать…

Аррад уставился на прибывшего, размышляя. Махнул стражникам, те подтащили гонца к самому трону, чтобы двор ненароком не услышал вестей, предназначенных только для королевских ушей.

— Что случилось?

— О великий, попирающий… — начал вестник славословия задыхающимся голосом.

— К демонам церемонии, — прервал король. — Говори!

— Войска Хануриан пересекли Восточный Волдай. Они находятся в трех неделях от Райа. Объединенная армия Кагу и Касвы направляется на сближение с ними в районе Призрачных равнин. Хан Касвы вступил в союз с каганом хануриков и султаном Кагу. Вместе их будет больше ста тысяч. Это война, государь. Тяжелая война…

Гонец замолк. Пала тишина. Близко стоящие придворные, услышавшие слова, потрясенно переваривали страшные вести. Те, кто не слышал, молчали просто так, из солидарности. А может, из опасения заслужить королевскую немилость. Король посуровел лицом, едва заметно сжал кулаки. На меня уже внимания не обращал. Что там — мелкая помеха, позвать палача, и дело с концом…

— Касва? Какая, проклятье, Касва, она же пятьсот лет сюда не совалась, — пробормотал король, но так тихо, что его услышали только самые ближние.

Раздался шум, донесся раздраженный голос: «Пропустите, важные новости!» Стражники внесли еще одного человек, видом похожего на первого, и принесли к королю.

— Ваше Величество, беда! Куимияа больше нет!

— Как нет?! — вышел из ступора Его Величество.

— Мурфи взорвался, пепел и лава накрыли город. Волчье Гнездо стало Гнездом Мертвых. Все, кто остался, погибли. Кто ушел, больше не вернутся, возвращаться некуда. Сейчас горит лес. Если не потушат, то недели через две на месте Куимиона будет пепелище. А потушить невозможно, Сумсар, глава гильдии куимияайских магов, говорит, что в пожар попала частица Высшего Огня, и вся его команда ничего не может сделать.

Король медленно опустился в кресло. Он старался не подать виду, но я заметил, как напряженно сжаты губы, ногти впились в ладони почти до крови. У Жули выступили на глазах слезы, она вцепилась в меня, почти повисла на плече. Я бережно поддержал девушку.