Анатолий Трушкин - Кто на свете всех смешнее?

Этюды

Большое дело мы затеяли!.. Как бы опять не сорвалось. Не дай бог опять сорвется.

Я что хочу сказать... Можно я начну издалека?.. У меня издалека лучше получается.

Женщина одна едет в автобусе:

 – Ой, ничего не узнаю́! Ой, не была здесь тридцать лет!

Для нее резко всё изменилось, она потом даже заблудилась. Хорошо, живая осталась. Ну, нервный срыв, конечно, «скорая помощь», инвалидность.

Мужчина один тоже... пошел в гости, там на дармовщину пил, пил... Уже не лезет – он пьет. Впал в кому. Двадцать лет был в гостях у комы. Вышел из комы – к нему сын подходит:

 – Папа, это я – зайчик.

А он никогда не видел двухметровых зайчиков. Нервный срыв, капельница, инвалидность.

Яд в малых дозах полезен, да?.. Привыкаешь. День пропустил – кричишь: «Дайте яду!» Все думают: «Еще одного довели». А ты просто не можешь уже без яда, не можешь резко прекратить прием.

В магазинах объявляют: «Скидка пятьдесят процентов!» Сразу давка – переломы, удушья, инвалидность. И главное – товар говенненький.

Говенненький можно же говорить?.. Не матерное слово, да?.. Уменьшительно-ласкательное. Если все товары назвать своим именем, сколько сразу инфарктов?! А если тот же товар назвать уменьшительно-ласкательным, то ничего.

Нельзя резко менять цены.

Еще один пример издалека и к делу.

Еду вчера в метро. Заходит старик со своею старухой. Ему лет восемьдесят, ей лет семьдесят, оба старше средней продолжительности жизни. Уже у нас столько не живут, эти как-то выжили.

У обоих в руках по бутылке пива. Пьют прямо из бутылок. Потом начали целоваться... взасос. Народ просто пошел пятнами: «Безобразие!»

К молодым как-то привыкли, с них спрос другой, у них, кроме пива, ничего в голове нет. А тут вдруг тем же самым заняты старики – публика не готова, резкий переход.

Я к чему всё это?.. Всё должно меняться постепенно. Всё: местность, цены, разврат.

Мы сейчас большое дело затеяли. Великое дело! Победить коррупцию... Как бы не сорвалось опять. Сорвется – всех придавит тогда... кто внизу. Кто наверху, тем ничего не будет. Как коррупция их придавит?.. Она сама там же, где они, наверху. Она придавит тех, кто внизу. Правильно?

Не надо ничего менять резко. Надо спокойно, тихо начать борьбу с коррупцией... с тех, кто рядом... с друзей, с близких, родных людей, которые наверху.

И холодно, и голодно, и грязно. И накрапывает дождь. И рубль опять упал, и опять поднялись цены.

На душе у всех нехорошо, сумеречно, даже погано. В воздухе копится и зреет зло.

И тут все увидели – по улице идет лошадь и улыбается. Что-то было не в порядке с мышцами на ее морде, может от голода, может от усталости – казалось, что она улыбается.

Люди захмыкали, засмеялись – зло расщепилось и исчезло.

Мы иногда радуемся друг другу, но толку мало. Видимо, надо не просто улыбаться и радоваться, а радоваться в одну лошадиную силу.

Если у человечества впереди нормальная жизнь, то мы не готовы. Если тяжелые испытания, то мы единственные, кто выживет.

Наши запасы:

• продовольствия – на полтора-два месяца;

• терпения – на сто пятьдесят – двести лет;

• ума – как всегда, на день.

Прием в мафию – две рекомендации, одна фотография. Если работал в РК КПСС – одна рекомендация, если в обкоме – одна фотография, если в ЦК КПСС – оформляется переводом.

Раньше у вождей – и спецаптеки, и спецбольницы, и спецкладбища. Теперь – шалишь. И повара при них не те, и врачи личные побледнее, и охрана не такая мордастая, и спецаптеки у них, и спецбольницы у них... не те уже... вроде бы. Резко, резко всё переменилось.

Кругом повальное, преступное пьянство. И вдруг узнаёшь, что по потреблению алкоголя мы не на первом месте в мире. Как же так?! Что ж такое?! Где правда?! Не просыхаем вроде. Вроде больше уже не выпить. Уперлись уже!.. Ну ладно, отстаем с жильем, медициной, уровнем жизни. Но с пьянством! Обидно... Хорошо, будем пить больше.

Лето. Жара. Зной. Давно не было дождя. На рынке все какие-то вареные, кроме одной женщины. Она без умолку кричит:

 – Зелень! Зелень! Кому зелень? Дешевая зелень!

Женщина несет убытки. Покупателей мало, зелень, как ее ни опрыскивай водой, быстро вянет.

Неподалеку от женщины останавливается средних лет мужчина, из тех, про кого говорят «кровь с молоком». В одной руке у него плетеная корзина, в другой – список того, что нужно купить.

 – Мужчина, – говорит лоточница, – что же вы за собой не следите совсем, а?

 – А что такое? – Мужчина смотрит на брюки.

 – Запустили себя как!

 – Где?.. Всё нормально! – улыбается здоровяк. – Всё на месте.

 – Вот мой крестный, – женщина подходит поближе, – тоже всё улыбался, улыбался и умер. Не жаловался ни на что, веселый был, как вы, пил, ел. Вдруг раз – и готов. Жена сколько раз ему говорила: «Что ты всё улыбаешься? Сходи к врачу, проверься». Дочь просила – нет, никого не слушал... Сестра просила...

 – Ну и ничего, – улыбается мужчина, – хоть он от вас от всех отделался.

 – Желтизна вон под глазами, точно как у него, – не сдается лоточница. – А у меня трава одна есть...

 – Траву твою, – перебивает мужчина, – и поросята есть не будут. Завяла вся.

 – Ну зачем ты врешь-то? – возмущается лоточница и прыскает на зелень водой из бутылки. – Помирать скоро – ты врешь.

 – Не брызгай, не поможет, – ехидничает мужчина, – только выбросить.

 – Свою вырасти и выбрасывай. Такое богатство! Тут одних витаминов не знаю на сколько тысяч!.. От всех болезней. Это вот от запоев трава. – Женщина прерывает себя и с надеждой всматривается в лицо мужчины. – Врач один всё берет, травой спасается.

 – Никак не спасется?

 – Иди ты, куда шел, от греха подальше! Иди, иди.

Мужчина всё так же жизнерадостно улыбается:

 – Продавай как отраву, скорей сбудешь.

Лоточница угрюмо молчит.

 – Слышь?.. Ладно, возьму у тебя пучочек. Это вот от чего?.. Вот эта трава от чего?

 – От импотенции.

Мужчина переходит на шепот:

 – Всерьез, что ли?

 – Всерьез.

 – Крестный не от нее загнулся?

 – Нет.

 – Почем?

 – Десять рублей.

 – В своем ты уме? Все по пять, здесь по десять.

 – «Здесь». Здесь-то самое дорогое. Много ты ее видел где?

Мужчина недовольно качает головой:

 – И как ее принимать? До или после?

 – После.

 – А после-то зачем?

 – Чего «после»?.. После еды.

 – А-а!

 – Ворона кума. Ложить тебе?

Мужчина озирается.

 – Чего ты кричишь?.. Положи два пучка... Три.

 – Осталось всего четыре. Ложить?

 – Ну, клади четыре.

Они рассчитываются. Мужчина быстро уходит. Женщина опрыскивает увядающую петрушку, звонко кричит:

 – Зелень! Зелень!.. Кому зелень?.. Дешевая зелень, от импотенции!

В понедельник в подъезде объявление:

Желающие приобрести слитки золота по цене рубль за килограмм, сдайте вечером тысячу на оформление купчей.

Вечером пришли все, деньги сдали, спрашиваем:

 – Где золото?

Нам говорят:

 – Кто ж его знает.

Мы говорим:

 – Не знаете – ищите!

Они говорят:

 – Некогда нам искать, нас самих ищут.

И ушли с деньгами.

Мы их час подождали, потом милицию вызвали. Милиция говорит:

 – Вы в своем уме? Это же жулики!

И тут, как солнце из-за туч, прояснило сразу: «Жулики! Обманули, обокрали нас!»

На следующий день в подъезде объявление:

Всевидящая мать-девственница Серна Львовна Трефовая за пятьсот рублей скажет, как за час заработать миллион.

Все ученые уже, сказали: «Аферистка! Дураков ищет». Но вечером пришли насчет миллиона. Выходит Серна всевидящая – один глаз подбит, другого нет, и видно, что она дней пять без продыха, без просыпа и без закуса. Ну, то есть совсем она никакая, еле-еле деньги берет и кладет мимо лифчика. И ни слова никому.

Но все-таки молча собрала все деньги и ушла. Мы через час милицию вызвали. Они:

 – Вы что?! Это же известная аферистка!

И тут, как солнце из-за туч, прояснило сразу: «Аферистка! Вон оно что! Обокрали нас, обманули! Урок нам на всю жизнь!»

На следующий день в подъезде объявление:

Для тех, кого всю жизнь обманывали, сегодня в бане в двадцать два ноль-ноль состоится оргия. Будут проститутки. Билеты. по сто рублей. Пенсионерам скидка.

Тут уж все стали кричать: «Афера! За кого они нас принимают?!» А Татьяна Павловна из тридцать седьмой к каждому подходила и говорила: