Наринэ Абгарян - Манюня

Помню, как Олег что-то сказал Асе, она в ответ шевелила побледневшими губами, но как я ни силилась, ничего не могла разобрать из того, что она говорила. Он взял её за плечи, а она резко вырвалась, и пошла мимо Мани к забору. И почему-то, когда поравнялась с ней, резко подняла руку, то ли попугать её хотела, то ли ударить. И Маня вцепилась в эту руку и повисла на ней всем своим телом. А потом несколько раз лягнула Асю по ноге.

-Зелёный,- сказала я, сосчитав четыре удара – я часто путала цвета и цифры, и четвёрка соответствовала зелёному. И когда я произнесла вслух слово зелёный, звон в ушах стал нестерпимо бОльным и внезапно оборвался на самой высокой ноте. И в тот же миг ко мне вернулись шорохи и звуки.

Я кинулась на ватных ногах к Мане, но Олег опередил меня. Он подхватил её на руки и оттащил в сторону, иди в дом – крикнул жене. «Пошёл в жопу»,- бесстрастно ответила ему Ася и вышла со двора.

Олег отпустил Маню и побежал за женой.

Манечка проводила его пустым взглядом, подошла ко мне, взяла за руку.

-Пойдём,- сказала.

-Амулет,- напомнила я.

Мы быстро нашли ладошку Марьям – она лежала в траве и переливалась под солнцем голубым топазовым зрачком. Манечка бережно подняла цепочку и надела себе на шею.

И мы пошли со двора. Не оборачиваясь.

Маленьким девочкам иногда бывает очень больно на душе. Эта боль не идёт ни в какое сравнение с болью физической. Эту боль не сопоставить ни с подзатыльником от дяди Миши, ни со шлепком по попе от мамы, ни с грозным окриком моего отца – «запломбирую к чёртовой матери все зубы!», ни с разрушительным наказанием разъярённой Ба. Эту внезапную боль, словно тёмную страшную жижу, нужно нести в себе тихо-тихо, и под ноги обязательно смотреть, чтобы не оступиться. Потому что откуда-то ты знаешь – боль эту расплёскивать нельзя. И ты бредёшь слепым котёночком сквозь темноту, потом останавливаешься, прислушаешься к себе – болит? Болит, отзывается душа. И ты тихонечко идёшь дальше.

Вот так мы и вернулись домой и ткнулись в колени маме.

И рассказали ей навзрыд всё – как убежали в окно, как Маня решила подарить Олегу самое дорогое, что у неё есть, как потом её выворачивало под смородиновым кустом и как я сказала громко зелёный и звуки вернулись ко мне так же внезапно, как ушли.

А мама сначала молча нас выслушала, потом повела умываться, а потом достала с полки единственную баночку со сгущённым молоком, которую она берегла как зеницу ока для слоёного торта «Наполеон», открыла её и выдала нам по большой столовой ложке – ешьте, сказала. Всё?- удивились мы. Всё!- сказала мама. Но мы съели каждый по ложке и отодвинули баночку – так нечестно, сказали.

А потом пришли тётя Света с Артёмкой, принесли большую миску сладкой прозрачной смородины. И мы пили чай с яблочным пирогом, и долго смеялись, потому что оказалось, что Артёмка не умеет есть сидя – он ходил всё время вокруг стола с ложкой во рту – в меня так больше влезает, приговаривал.

А поздно вечером они уехали, хотя планировали остаться до конца недели. И папа весь следующий день подтрунивал над Манькой и называл её то Шамаханской царицей, то маленьким агрессором, потому что папа всю жизнь такой – он считает, что любая обида лечится только смехом.

И Манюнечка громко хохотала и благодарно заглядывала ему в глаза.

Вот, пожалуй, и вся история про Манину первую любовь.

И давайте больше не будем о грустном, ладно?

25 Манюня или как Ба спасала сына

Это случилось в то лето, когда Ба, ничтоже сумняшеся, побрила нас с Маней наголо. Так как выходить за порог с непокрытой головой мы наотрез отказывались, мама бросились на поиски панамок. Что ни говори, детство наше протекало в дивные времена, поэтому в единственном универмаге нашего городка, в отделе головных уборов, можно было жарким июньским днём приобрести только мохеровые свалявшиеся шапки необъятных размеров да фетровую мужскую шляпу в количестве одна штука.

-Может, мы вам просто косыночки повяжем?- предложила мама,- узелком под подбородком, будете Алёнушками.

Косыночки повязывать мы наотрез отказались.

- Не по пять лет нам,- пробурчали.

Ба кинула клич по соседям, уезжающим в Ереван, с просьбой привезти нам панамки. Соседи звонили и рапортовали:

-Роза, в Детский Мир выкинули чепчики для грудничков, есть вроде большие размеры, я пыталась натянуть на колено, они нормально натягиваются, ну ты же знаешь мои колени, Роза!

-Роза, в ГУМе потрясающей красоты пляжные шляпы с большими полями, сиреневые в белую ромашку, но по семь рублей, и на взрослую женщину!

-Роза, в ЦУМе видели соломенные шляпы, что-то типа сомбреро, но они декоративные и за бешеные деньги!

-Роза, в магазине "Пчеловод" продаются каски с лицевой металлической сеткой, я пригляделся, можно плоскогубцами понадкусывать и снять это забрало. Получится панамка, правда на периметр головы 58 сантиметров. Какой у девочек размер черепушек?

-Если бы у девочек были головы периметром в 58 сантиметров, мы бы их как гнёт в кадку с квашеной капустой использовали,- ругалась Ба в трубку.

-Хоть к телефону не подходи! - жаловалась она на следующий день маме,- сбрендили они, что ли? Или жара на них так подействовала? Я им про Фому, а они мне про Ерёму!!!

-Ничего-ничего! Сами справимся, да, девочки?- обернулась к нам мама.

-Угум,- прозвучало ей в ответ.

Мы с Маней любовались своим отражением в стеклянной дверце кухонного навесного шкафчика. И если я могла делать это спокойно, не поднимаясь на цыпочки, то маленькая и пухленькая Маня до своего отражения не «дотягивалась». Она забавно подпрыгивала, и, поймав свою мордашку в стеклянной дверце, моментально строила рожицу.

-Налей мне ещё чайку, Надя, а то от одного взгляда на них у меня снова в горле пересохло,- пробурчала Ба.

Если Ба пила чай, то только крутым кипятком и вприкуску. Мама покупала в магазине специальный сахар, который сильно отличался от хрупко-прозрачного рафинированного – твёрдый, неровными большими кусками, он плохо растворялся в чае и оставлял белый густой пенный налёт на поверхности. Мы кололи его специальными щипчиками и хранили для Ба.

Когда Ба приходила к нам в гости, она первым делом просила чаю. Мама вынимала сахарницу и торжественно водворяла её на чайный столик. Ба одобрительно кивала головой, принимала царственной рукой большую чашку исходившего паром чая, и, перекатывая во рту кусочек сахара, запивала его большими глотками, громко клокоча где-то в зобу.

- Я могу попробовать связать панамки крючком,- предложила мама, передавая Ба очередную чашку с чаем,- у меня есть подходящая тонкая пряжа. Потом мы их густо накрахмалим и придадим нужную нам форму.

-Не хотим мы вязаные крючком панамы,- взвыли мы,- во-первых, ждать долго, пока ты их свяжешь, пройдёт целая вечность, а во-вторых, они будут в дырочку, а через эти дырочки все увидят наши лысины!!!

-А у меня нет столько денег, чтобы с Маней по гостям на такси разъезжать!- рассердилась Ба,- видите ли, стыдно им. Можно подумать, когда выйдете шляться по городу, люди подумают, что под панамами вы прячете не два пустых барабана, а ваши роскошные кудри!

Мы обиженно засопели, но взрослые уже не обращали на нас никакого внимания. После недолгого совещания они решили сшить нам панамки. Вытащили швейную машинку, порылись в бельевом шкафу, нашли две голубые наволочки в жёлтый горох.

- Самое оно,- обрадовалась мама.

В результате кропотливой работы наши швеи-мотористки явили миру свой инновационный взгляд на летние головные уборы в виде двух кособоких конструкций с неровными, чересчур широкими полями и бестолково торчащей высокой тульей.

Ба нацепила панамы нам на головы.

- Вполне себе ковбойские шляпы,- проговорила она с еле сдерживаемой улыбкой,- теперь никто не посмеет приставать к вам на улице, потому что у вас очень боевой вид!

Мы помчались любоваться собой. Повертелись перед зеркалом, встали и так и этак.

-А что, вполне,- Манька нахлобучила панаму на самый лоб, и, подтянув поля, свела их под подбородком. Получилось что-то наподобие чепчика. Она выпучила глаза, выдвинула вперёд нижнюю челюсть и прошамкала - деточка, дай рублик на жизнь!

Я покатилась со смеху. Задрала поля своей панамы вверх, скосила глаза к переносице и растянула пальцами уголки рта.

-Ыыыыыыыыыы,- мы повернулись друг к другу и замычали,- ыыыыыы!

-Полюбуйтесь на этих дегенераток!- голос Ба разнёсся по квартире звуком Иерихонской трубы,- Надя, а ты переживаешь, что им не понравятся панамы. Да они уже в своём обычном репертуаре!