Константин Мелихан - Правдивые истории сивой кобылы

- Вы - не учительница?

- Нет. Бухгалтер. Я же вам говорила.

- Бухгалтер, милый мой бухгалтер! - спел ей Горшков.

- Куда пойдем? - спросила Зина.

- Прогуляемся для разнообразия, - сказал Горшков.

Прогулка потекла по улице. Зина быстро завяла от шума и пыли грузовых машин и через час сказала:

- Может, поедем ко мне?

- Давно пора! - проснулся Горшков. - Может, я вас тогда уж и под руку возьму? Я сразу хотел предложить, да подумал, что это будет не совсем удобно.

- Под руку?

- Нет, к вам - домой.

Квартира была однокомнатная.

- Сразу видно - женщина живет, - сделал вывод Горшков.

- А как вы догадались?

- Чисто у вас.

- А у вас что, окурки на полу валяются?

- Нет, на полу не валяются, - обиделся Горшков. - Но в раковине можно найти. Мокрые, правда.

- Но можно подсушить!

- Кстати, о планировке. Туалет имеется?

- Вообще-то - да. Вторая дверь.

- Вас понял. Запомним на будущее.

Горшков прошел в комнату, а Зина метнулась на кухню.

- Коньяк будете? - крикнула она.

- Ну, раз ничего другого нет... - сказал Горшков.

Зина вернулась с коньяком и двумя грейпфрутами в тарелке, похожими на грудь Венеры.

- А чего коньяк не полный?

- Отмечала свой день рождения.

- Плохо, наверно, отметили?

- Почему?

- Так не допито.

- Эта третья была.

Горшков налил себе и Зину не забыл.

- Как говорит Костя Мелихан, поднимая тост за даму: "Дай бог - не последняя!"

Горшков сразу осушил свою рюмку и тут же наполнил снова. Зина грела свою в маленьких ладонях.

- Может, включить музыку?

- Ага! - обрадовался Горшков и поперхнулся коньяком. - Делать-то все равно нечего.

Зина врубила магнитофон.

- Пугачиха! - сказал Горшков и откинулся в кресле. - Моя любовь!

Зина взяла его за руку:

- Потанцуем?

- О, белый танец! - сказал Горшков и попытался допить коньяк. - Дамы приглашают кавалеров.

- А есть еще голубой танец, - сказала Зина, убирая из рук Горшкова рюмку. - Кавалеры приглашают кавалеров.

Зина протанцевала с Горшковым до конца всю песню, а потом завалила его на диван, предварительно дернув ногой на себя нижний край.

Выйдя на улицу, Горшков машинально посмотрел на часы: вся процедура заняла сорок минут. "Да, - подумал он, - бухгалтеры ценят свое время!"

На другой день позвонил Спиридонов:

- Ну, как?

- Нормально, - ответил Горшков. - Только я не понял, кто кого - я ее или она меня?

- Ну, если не забеременеешь, значит, ты - ее!

Джентльмен на вечер

- Фигурка - оближешься! - говорил по телефону Зарецкий. - Роден, бронза!

- Девятнадцатый век, сто кило? - спросил Макс.

- А шутки свои дома оставь! Скромней надо быть. Стань джентльменом хоть на вечер. А то прошлый раз ты уже пошутил.

От прошлого раза у Макса осталось яркое впечатление. Фонарь между глаз. Он там все за красоткой одной ухлестывал змеевидной. Потом ее спросил: "Можно вас проводить до дома?" Она ему в ответ: "У меня дома муж". А он - ей: "Так до моего дома". Ну и засветила ему. Как ее муж научил. На секции айкидо.

...Когда музыка начала щекотать ноги и все полезли из-за стола, Зарецкий подвел Макса к смуглой.

- Майя, - представилась она.

"Ацтек", - хотел представится Макс, но, как велел Зарецкий промолчал.

- А тебя-то как звать? - спросил Макса Зарецкий, будто видел его впервые.

- Максимов, - ответил Макс после некоторого раздумья.

Он уже хотел пригласить Смуглянку на танец, как вдруг к ним подскочила пожилая, сорокалетняя, с бандитской челюстью, и, схватив его за руку, капризно воскликнула:

- Почему мы не танцуем?

Макс вяло поплелся за ней.

- В прошлой жизни я была мужчиной, - сообщила она ему.

Даже ухом он почувствовал от нее запах сайры.

"Обезьяной ты была в прошлой жизни! - подумал Макс. - И ею же в этой осталась!"

Смуглянка уже танцевала с каким-то в клетчатом пиджаке, но улыбалась Максу. Когда хохотнула, Макс понял, что улыбается она не ему, а глупым россказням клетчатого.

Музыка прекратилась, и Макс тотчас же отлепился от Челюсти. Но она крикнула:

- Женский танец!

И снова прижала Макса к себе. Так, что его шея оказалась у нее между грудей.

Скинула туфли. Но все равно была пока выше Макса. Стала крутиться волчком под поднятой ею же Максовой рукой. И так же заставляла крутиться его.

Наконец, и эта жизнеутверждающая музыка умерла.

- Почему мы такие грустные? - спросила Челюсть Макса, не выпуская его из рук. - Может быть, я смогу развеять эту грусть?

Макс знал, что ответить, но не знал, как сказать.

- Курите?

- Нет. Колюсь, - не сдержался он.

Десятимесячным животом она втолкнула его в пустую комнату и там с умным лицом закурила.

- Вы были женаты?

"Началось!" - подумал Макс. И ответил:

- Не был.

- Почему? Это настораживает!

В комнату заглянула Смуглянка, но увидев Челюсть, сказала:

- Пардон!

И исчезла.

Макс посмотрел на часы: "Сейчас объясню ей, что мне надо срочно куда-то идти". Но тут Челюсть внезапно сообщила ему, что у нее больной ребенок. Теперь нельзя было не только уйти, но даже как следует ответить. За больным ребенком потянулись другие беды, обрушившиеся на Челюсть. Раз в минуту Макс одобрительно кивал.

"Или она умная, или дура!" - думал он, глядя на ее висячие щеки.

- Да вы меня совсем не слушаете! - вдруг обиделась Челюсть.

- Слушаю. Почему же? - обиделся Макс. - Потом он вам изменил с бухгалтером.

- Это я ему изменила с бухгалтером! - воскликнула Челюсть, ударив себя кулаком по толстым бу сам. - Бухгалтер был мужчиной.

- До встречи с вами? - спросил Макс.

Челюсть проглотила и это.

- А потом мне встретился действительно интересный человек. Старший бухгалтер! Сырьевой базы.

"Да что она там - всю бухгалтерию?!" - ужаснулся Макс. И резко встал.

- Все! - сказал он. - Ухожу, не прощаясь.

- Что-то мы засиделись, - сказала она и вытянула вперед руку, поиграв в воздухе своими морковками. - Помогите даме! Джентльмен!

Макс обеими руками схватил эту лапу и со всех сил дернул на себя, так что Челюсть чуть не стукнулась о косяк.

- Не перевелись еще богатыри! - сказала она.

Макс прошел в прихожую и снял с крючка свое пальто, но Челюсть вдруг сказала:

- Мне пора!

- Ой! - хлопнул себя по лбу Макс и повесил пальто на место. - Я же чай забыл допить.

- Хорошо, оставайтесь, коварный соблазнитель, - сказала она. - А меня проводите вниз.

- С удовольствием! - расплылся Макс.

Спустившись на улицу, Челюсть стала гоняться за такси. В шубе нараспашку и шапке набекрень она выглядела чистым батькой Махно, и таксисты, завидев ее, только прибавляли газу.

- Замаскируйтесь! - велел ей Макс.

Челюсть стала лицом к стенке, и первая же машина тут же остановилась.

- Куда ехать-то? - крикнул ей Макс.

Она назвала какую-то тьмутаракань. "Хорошо хоть подальше сгинет!" подумал он.

Усаживаясь, выпучила вдруг глаза:

- Поедемте со мной! У нас страшный район.

"Конечно - страшный, - подумал Макс, - если ты там живешь!"

В машине под мерное бормотание Челюсти он задремал.

- Это Бродский, - вдруг толкнула она его локтем.

- Где? - проснулся он и завертел головой.

Потом она читала ему стихи Фета, хвасталась своим мужем, добавляя все время: "хоть он и большой дерьмо", - рассказывала сексуальные анекдоты и сама же над ними ржала.

Доехав до дому, кряхтя, вылезла из машины, чмокнула Макса в висок: очевидно, промазал мимо щеки, - и вдруг спокойно сказала:

- У меня, оказывается, нет денег!

"Еще платить за эту свинью в бисере!" - выругался про себя Макс и отслюнил водителю деньги.

- Сейчас подымемся ко мне, и я отдам.

Войдя в ее квартиру, он спросил:

- А где же ваш ребенок?

- Еще не пришел с института.

- Он что, студент?! - ахнул Макс.

- Нет, - ответила Челюсть. - Преподаватель.

Она прошла в комнату и там ойкнула басом.

"Сейчас скажет, что деньги закончились", - подумал Макс и шагнул в комнату, как в тюремную камеру.

- Дырка на колготках! - радостно сказала Челюсть. - Это когда вы меня в машину запихивали.

"Не дай бог, заставит меня штопать!" - подумал он и с опаской подошел ближе:

- Где? Ничего нет!

- Как же? Должна быть! - с сожалением произнесла Челюсть.

Она стала искать дырку и постепенно дошла до пояса.

Согнувшись, Челюсть, как шлагбаум, перекрывала Максу путь к отступлению. Макс все же осторожно стал протискиваться к выходу и ненароком коснулся ее чугунного крупа. Она тотчас же выпрямилась. Ударила его по рукам. И прошептала:

- Не сейчас!

Макс обрадовался, что его наконец выгоняют, но Челюсть, игриво ухмыльнувшись усатой губой, сказала:

- Сначала в ванную!

И бросила ему гигантские шлепанцы, похожие на двух болонок.

- Сына?! - прошептал Макс.

- Мужа, - ответила она. - Но вы не волнуйтесь, он приедет только утром...

- А денег она с тебя за ночь не взяла? - спрашивал на другой день Зарецкий.