Коллектив авторов - Одесский юмор: Антология
Помощь проекту
Одесский юмор: Антология читать книгу онлайн
Кроме того, для деятельных людей существуют еще: оконные стекла, по которым можно часами барабанить пальцами, перочинные ножики, очень пригодные для вырезания или выцарапывания на подоконниках, столах, скамьях и стенах своих инициалов, а в случае надобности и полного звания с числом и годом в виде приложения; затем – брелоки, которые можно теребить сколько угодно, пуговичные петлички, в которые очень удобно протыкать поочередно пальцы обеих рук, и, наконец, телефон, в который, правда, пальцы протыкать излишне, но которым при умении тоже можно воспользоваться.
Для тех же деятельных людей существуют также и объявления, которые можно читать нараспев; есть библиотечные книги с широкими полями, на которых можно откровенно подиспутировать с автором; есть еженедельно свежие юмористические журналы, с которыми обращаться можно и совсем запросто – можно полежать с ними на кушетке, закрыв ими лицо, и подремать, или же, свернув в трубочку, потрубить марш из «Аиды», а между тем бить мух, имеющих неосторожность отдыхать поблизости на стене.
Рис. Ф. СагеляРазговорчики
– Ты вечно на службу опаздываешь!
– Что ж, что опаздываю, зато раньше со службы ухожу…
О любви– Как вы женились: по любви или из-за денег?
– Из-за того и другого: из-за любви к деньгам…
Тоже сионизмДиректор банка: «Будет великолепно, когда у нас наконец появится новое государство в Палестине; то есть что касается меня лично, то я хотел бы быть тогда еврейским посланником в Берлине».
Хладнокровие– Иван Петрович, вы сели на мою шляпу.
– А разве вы собираетесь уходить?
КрасноречивоАнгличанин. Я понимаю по-французски лишь одно слово: «amour».
Француженка. В таком случае мы быстро поймем друг друга – я по-английски знаю лишь слово «yes».
Наивный слуга– Барин дома?
– Дома-с.
– Может быть, он занят? Может быть, я пришел не вовремя?
– Никак нет-с. За вами только и была остановка-с. Барин увидали вас из окошка и сказали: «Только его еще недоставало».
На свадьбеНа диване в свадебном зале в уютном уголке сидят три подруги. Каждая интересуется узнать, что подарила другая новобрачным.
– Хана, что ты подарила?
– Я подарила чайный сарвиз на 12 парсон!
– А ти что подарила?
– Я? Я подарила фражовый сарвиз для обеда на 24 парсоны!
– А ти, Блюма, что подарила?
– О, я подарила чайного ситочка на 48 парсоны.
Высокий пост– Вы знаете, через его руки проходят все самые важные бумаги.
– Да ну?
– Он запечатывает конверты.
Философия мизантропаЕсли женщина взглядом говорит «да», а устами «нет», то следуй ее взгляду.
Супружество для мужчины – поступление в рабство, для женщины – отпущение на волю.
Глаза влюбленного можно сравнить с увеличительным стеклом, а глаза мужа – с уменьшительным.
Красивую и верную супругу в наши дни приходится встречать так же редко, как превосходный перевод поэтического произведения. Перевод большей частью нехорош, если он верен, и не верен, если он очень хорош.
Эскесс (Семен Кесельман)
Искания
За час до рассвета,
После представления «Гамлéта»,
Антрепренер Кулыгин
И режиссер Веригин,
Недовольные сборами,
Сидели в ресторации
С актерами:
Глинским, игравшим Горацио,
И Гамлетом – Завываловым.
Режиссер,
Отдавши дань жалобам
На плохой сбор,
Сказал: «Твореньями Шекспира
Не удивить нынче мира;
Нынче публика требует новых течений
И настроений.
Ее не проймешь Офелиями,
Дамами с камелиями
Да Гамлéтами.
Для начала
Я поставлю водевиль с куплетами,
Чтобы публика подпевала.
В драме современной
Это новое течение
Зовется единением
Публики со сценой!»
Антрепренер,
Поразмыслив и потупив взор,
Нашел, что мысль режиссера счастлива,
И потребовал пива.
Поэт, блины и любовь
Раз на блины в знакомое семейство
Был приглашен лирический поэт.
Порывшись в крайне скудном казначействе,
Взял напрокат он смокинг и жилет
И, повязав на шею шарф огромный,
Явился в семь часов, загадочный и томный.
Когда вошел он в залу, зашептали:
«Поэт… Живой поэт?» – Со всех сторон
Девицами поэт был окружен,
Поэта девы чуть не разорвали.
Застенчиво прижался он к углу, —
Как вдруг хозяин крикнул: «Ну-с, к столу!»
Горячего не ев от самых святок,
Поэт к блинам немедленно приник,
И через час (о, час прошел, как миг!)
Он доедал уже седьмой десяток,
Беря на вилку сразу штук по пять,
Как вдруг поэта стало распирать…
Девица слева вдохновенным тоном
Его спросила: чем он огорчен?
Быть может, безнадежно он влюблен?
Тогда – в кого? Приятно ль быть влюбленным?
Быть может, неожиданно его
Капризной музы посетило божество?
Поэт, от боли крепко стиснув зубы
И растирая ладонью живот,
Ответил: «Да! Увы, меня гнетет
Предчувствие. Дни жизни мне не любы;
Я вспомнил юность, раннюю звезду
И сладость встреч в заброшенном саду»…
В кишках поэта рвало и метало,
Поэта обдавал холодный пот,
А он шептал ей: «Есть ли идеалы?»
И думал он: «Пройдет иль не пройдет?»
Она шепнула: «В вас мила мне грусть поэта»…
Он расстегнул тайком три пуговки жилета —
Утихла боль. И взором просветленным
Глядя на деву, вымолвил поэт:
«Вы поняли меня, и вами окрыленный,
Иначе я теперь гляжу на Божий свет!»
А дева, чувствуя в душе любви тревогу,
Пожала под столом поэту ногу…
Вам посвятил, доверчивые девы,
Я эту повесть о поэте и блинах:
Вам кружат голову любви напевы,
Но помните, что правда – не в стихах,
И что переполненье организма
Нередко может быть источником лиризма.
Случай в провинции
В редакцию газеты «Современные темы»
Пришел юнец
И принес, наглец,
За подписью «Мето»
Стихотворение Пушкина.
Редактора Петрушкина
Не было – сидел за порнографию;
Секретарь ушел в типографию.
Принимал фельетонист
Владимир Незлобин,
Был он в статьях очень злобен
И речист.
Выругав юнца в душе нецензурно,
Он, прищурясь, прочел стихотворение
И сказал не без снисхождения,
Глядя на юнца, как волк:
– Недурно,
Из вас выйдет толк;
Пишите только более реально,
Более вдумчиво и менее банально.
А на следующий день все читали старые стихи
И говорили, что они неплохи,
И при этом
Интересовались неизвестным поэтом.
Одни утверждали, что это экстерн Шаргородский;
Другие – провизор Скроцкий.
Спорили с жаром,
В пылу называли друг друга дубиною.
А юнец пришел за гонораром
И получил от редактора Петрушкина
За стихотворение Пушкина
Три рубля с полтиною.
Баллада о Джоне Фальстафе
Виктору Хенкину
Трубят герольды у ворот:
«Сэр Джон Фальстаф, король зовет
Сражаться, черт возьми!»
Сэр Джон Фальстаф глядит в окно:
«Мне битвы по сердцу давно,
Хоть толст я, черт возьми!
Не удержать меня ничем;
Эй, слуги, панцирь мне и шлем, —
Да живо, черт возьми!»
В слезах жена, в тоске весь дом,
Рыдает верный мажордом, —
«Не плачьте, черт возьми!
Владею ловко я мечом,
Сразить врагов мне нипочем —
Хоть сотню, черт возьми!»
Вот скачет Джон в полночной мгле,
Трясется брюхо на седле, —
С дороги, черт возьми!
Уж старый Лондон недалек,
Как вдруг – в таверне огонек…
Постой-ка, черт возьми!
Дорога ночью холодна.
«Трактирщик, доброго вина
Дай кубок, черт возьми!»
И первым жажду утоля,
Второй он пьет в честь короля —
И третий, черт возьми!
И наконец, швырнув бокал,
К бочонку толстый Джон припал —
Так проще, черт возьми!
Вот день прошел, другой идет,
Король Фальстафа в замке ждет, —
Напрасно, черт возьми!
В таверне пир; в чаду хмельном
Сэр Джон на бочку сел верхом:
«С дороги, черт возьми!»
Король сердит, король взбешен:
«Зачем не едет толстый Джон?
Да где ж он, черт возьми?!»
А Джон Фальстаф, сражен вином,
Храпит спокойно под столом
В таверне, черт возьми!
Про битвы Джон забыл давно:
Он вместо крови льет вино
И пляшет, черт возьми!
Предвыборная песня
