Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Они скрестили мечи, она вдруг сделала шаг вперед, бросила свой меч, подвернулась всем телом под пирата, лишила его равновесия, уронила на землю, но сама не устояла на ногах, упала сверху. Он уже поднимался, когда Джованна ухватилась из последних сил за рукоять кинжала в сапоге, вытащила оружие и вонзила противнику в глотку. Зарычав от усилия, она резанула, расширяя рану. Кровь вырвалась из горла, пират дернулся под ней несколько раз и затих.

Джованна, дрожа от усталости, с трудом поднялась, сжимая кинжал в руках. Стоять ровно не получалось, колени дрожали. В коридоре послышались шаги, потом топот.

Отупев от изнеможения, Джованна просто механически повернулась к новому противнику и с трудом подняла клинок. Если умирать, то в битве.

Рауль так и не доплыл до места назначения: через день плавания у боцмана и нескольких матросов случилось сильное отравление, и капитан принял решение возвращаться: найти врача можно было только по прибытии, а ветер был против курса, и когда они повернули, весело надул паруса и помчал их домой. Они достигли острова Надежды на рассвете, и когда Рауль увидел пиратские корабли в гавани, он возблагодарил Бога за понос и рвоту в своей команде.

Пираты обстреливали крепость, светлое строение представляло собой прекрасную мишень даже при слабом еще освещении. Рауль приказал готовить пушки к бою, развернул корабль, и они дали первый залп по противнику. Потом второй. Ближний корабль быстро пошел ко дну. Но следующий за ним успел развернуться и ударить по кораблю Рауля. Полетели щепки, рухнула одна из мачт, придавив матроса.

Корабль снова дал залп, но крепость продолжали расстреливать. И тут из-за скалы в противоположном конце бухты появился корабль Валентина. Потом Валентин рассказывал, что на полпути ему стало так тревожно и жутко, что он велел разворачивать корабль.

Вдвоем они ударили в тыл кораблям пиратов, искрошили их, потопили, высадились в спешке и принялись зачищать город, пробиваясь к крепости.

Возле ее стен отряды двух кораблей соединились и разделались с оставшимися пиратами, которые бежали, как тараканы, в разные стороны, надеясь скрыться на острове.

Из крепости стали выходить измученные противостоянием защитники. Некоторые без сил садились у стены, кто-то обнимался с друзьями из команд Рауля и Валентина.

Вскоре показались женщины, дети, кто-то из них вел раненых мужчин, отец Ансельм помогал идти подпрыгивающему на одной ноге юноше.

Рауль в тревоге искал Джованну, кузину, но их все не было. Валентин пошел к сломанным воротам, и Рауль, на слабеющих ногах, последовал за ним.

Вдруг показалась Катарина, она бросилась на шею к Валентину, целовала его, словно обезумев от радости. За ней вышла служанка с детьми, а за ней, вся в крови, – Джованна. Ей помогал идти капитан Андреа. Джованна все еще сжимала кинжал в руке, никак не могла заставить руку разжать пальцы. Только увидев Рауля и Валентина, вдруг вспомнила, кто она. Не воин, не убийца, не львица. Кинжал выпал из израненных и грязных пальцев, зазвенел по камням, и она бросилась бежать к ним, не чувствуя усталости, тяжести тела, словно за спиной были крылья. Когда ее руки обвили его шею, Рауль задохнулся от счастья. Он крепко схватил ее в ответ, прижал к себе.

– Ты пришел…

Он ничего не мог ответить ей. Когда увидел Джованну в ипостаси воина, то понял, что без этой женщины жить не сможет. И подумал, что, если она снова отвернется от него, уедет с острова совсем. Но она пробежала не к Валентину, а к нему…

И потом, когда все кругом плакали от счастья обретения и горечи потерь, когда обнимались по очереди, восклицая и сетуя, Катарина пыталась рассказать Валентину, что сделала Джованна для них всех.

– Она сражалась, она…

Валентин улыбался сквозь слезы, глядя на лица жены и сестры. Кажется, они примирились друг с другом окончательно. Рауль светился от счастья, как начищенный таз, Валентин понимал его как никто.

Джованна все еще не могла очнуться: когда вместо врага в коридоре показался Андреа и рассказал, что пираты отступают и прибыли корабли Рауля и Валентина, Джованна просто прислонилась к стене, чтобы не упасть, и разрыдалась.

Решетка открылась, люди стали выходить, но, проходя мимо нее, они кланялись ей. Андреа приблизился и осторожно взял ее под локоть.

– Пойдем, Князь. Ты отстояла свое право на жизнь.

И она послушно пошла, скользя по крови и спотыкаясь о трупы пиратов в коридоре. Было ощущение, что она очистилась или освободилась от страшной ноши – таким легким стало сознание. В этом узком проходе Джованна окончательно разделалась со своим прошлым.

Катарина нагнала ее, рыдая схватила за руку и поцеловала. Она просила прощения, глотая слезы, а Джованна просто старалась переставлять ноги, надеясь дойти до света в конце темного коридора…

А потом был Рауль. И его сильные руки…

– Цела, господи боже… ты цела, моя красавица… – поцелуи капитана хаотично ложились на ее лицо, шею, волосы, а она плакала от счастья, что он жив.

– Вот, господин губернатор. Ваша сестра возвращает меня в целости и сохранности, – пророкотал за ее спиной Андреа. Джованна тихо засмеялась на плече у Рауля.

Обнявшись, Рауль и Джованна смотрели, как из крепости выносят раненых.

– Я боялся, что больше не увижу тебя, – Рауль переплел пальцы с ее и спросил, разворачивая ее к себе: – Пойдешь ли ты со мной?

Зеленые глаза его обещанной много лет назад невесты заглянули ему в душу, но она тут же отвела взгляд.

– Я только…

– Что? – сердце Рауля снова тоскливо сжалось: не ошибся ли он, приняв ее объятье за любовь?

– Дай мне время помочь раненым, и я пойду за тобой куда угодно. Я обещала Паоло, что перевяжу его.

– Завидую я этому Паоло…

Рауль нежно провел по контуру ее подбородка пальцем, читая снова и снова в ее глазах нечто новое, чистое, спокойное.

– Куда угодно пойдешь? – уточнил он. – Даже ко мне домой?

Джованна улыбнулась.

– Туда, куда ты меня пустишь. Я пойду.

Он прижался к ее губам, жадно празднуя то, что она жива, что дышит, что обнимает его, отвечает ему…

– Я пускаю тебя в свою душу и сердце.

Когда она решила, что умрет, Джованна в отчаянии поняла, что жалеет, что избегала Рауля, что все те дни, последние свои дни, не была счастлива в его объятьях. И теперь усталость и покой разливались по телу, пока сердце заходилось от радости и счастья, она решила довериться ему.

Им пришлось расстаться: она с Андреа и Валентином отправилась в город переодеться и перевязывать раненых, а Рауль помогал вытаскивать людей из-под обломков.

Джованна думала, что сражения в тот день закончились, но ей пришлось столкнуться с упорством Делакруа. Пока женщины помогали перевязывать раненых, Джованна отобрала тех, кому потребуется зашивать порезы.

Но когда она посоветовала Делакруа вымыть руки прежде, чем лезть в рану другого пациента, француз внезапно заупрямился. Они сошлись в споре над бедным Паоло. Джованна не подпускала Делакруа, а он не давал ей зашить юноше рану.

– В чем смысл столь частого мытья рук? – не унимался Делакруа.

– Мой муж считал, что так же, как осколки железа или дерева вызывают в ране воспаление, его могут спровоцировать более мелкие частички грязи, земли, которые могут быть у нас на коже или под ногтями. Поэтому лучше вымыть руки по локоть после каждого пациента, это может снизить вероятность воспаления раны.

– Я не стану этого делать! Это… это ересь, мадам!

– Делакруа! Вам ничего не стоит вымыть руки и приступить к лечению, вы теряете время! Уступите! – попросил Паоло.

– Ни за что! Это вызов моим убеждениям, знаниям! Это черт знает что!

– Это вызов вашей гордыне! – внезапно в комнату вошел Рауль. – Вы просто не хотите даже попробовать. Между жизнью пациента и гордыней вы выбираете второе, я правильно понимаю?