Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек. Время любить

— Похоже, я нашел прелестное рождественское дерево! — наконец воскликнул акробат. — Вон там, видишь, Анри?

Ребенок обвел взглядом подлесок в поисках дерева. Но тут огромный белый пес принялся рычать, шерсть на его загривке встала дыбом. Заинтригованный Луиджи осмотрелся. Насколько хватало глаз, раскинулся лес. Им поросли долины и холмы. И вдруг среди стволов каштанов Луиджи заметил серые силуэты.

«Волки!» — сказал он сам себе.

Во время своих странствий Луиджи часто встречался с этими дикими зверями, всегда настороженными, недоверчивыми, которые веками были врагами человека, будь то фермер или пастух, богач или бедняк.

— Иди ко мне на руки и крепче держись за шею, — велел Луиджи малышу.

Волки гнались за добычей, которой стало значительно меньше зимой. Спаситель зарычал громче. Пудель последовал его примеру, потом, учуяв дикий запах непрошеных гостей, с лаем бросился вперед.

— Вернись! — крикнул Луиджи, которому не нравилось имя щенка.

— Туту! Мой Туту! — позвал щенка Анри.

Отважный щенок остался глух к этим призывам. Спаситель устремился по его следам, хотя удивленные волки уже повернули назад и растворились в сумерках. Когда враг убежал, обе собаки успокоились и вернулись к мужчине и маленькому мальчику.

— Да, я не сомневаюсь, что эта история кое-кого позабавит, — сказал со вздохом Луиджи.

Он быстро срубил ель и совершил двойной подвиг, донеся до дома трехлетнего ребенка, повисшего у него на шее, и довольно тяжелое дерево, которое ему пришлось тащить по снегу.

Стоя за плотной занавеской из красного бархата, Анжелина видела, как к входной двери приближаются два ее любимых человека — муж и сын.

— Вот и они! — радостно воскликнула она. — Розетта, ты приготовила гирлянды?

— Сейчас закончу, Энджи. И ты сможешь развесить их вместе с малышом.

Они непроизвольно перешли на «ты» в день свадьбы, когда молодая женщина застигла Розетту в объятиях Виктора. С тех пор они так и обращались друг к другу, что радовало Анжелину.

— Ну как, вам здесь нравится? — спросила Жерсанда, сидя на кушетке, обитой зеленой тканью, около монументального камина, в котором горели огромные поленья.

— О да, конечно, мадемуазель! — воскликнула Розетта. — Ваш замок, он такой красивый! Я никогда раньше не видела такой большой мебели, причем резной!

— А я удивилась, увидев, что в ваших владениях царит образцовый порядок. Все выглядит таким ухоженным — земли, парки, это величественное здание… Можно подумать, что вы уехали отсюда всего лишь месяц назад…

— Энджи, дорогая, я все могу объяснить. Я взяла сюда управляющего. Этот мужчина живет в охотничьем домике вместе с супругой. Он отвечает за все мои владения. Его жена проветривает комнаты в замке летом и топит камины зимой. За выполнение этих работ супруги получают кругленькую сумму. Я не теряла надежды вернуться сюда вместе со своим сыном, и чудо свершилось. Но ты мне не ответила. Тебе здесь нравится? Вернее, будет ли тебе здесь нравиться всегда?

— Возможно, — тихо отозвалась Анжелина.

После поездки в поезде вместе с многочисленными чемоданами, двумя собаками и маленьким ребенком Анжелина была рада отдохнуть в приятной, богатой и вместе с тем строгой обстановке. Но ей уже не хватало родного города Сен-Лизье, его улочек, старого, обветшалого дворца, величественных гор с остроконечными вершинами. Она не хотела оставаться навсегда в этих уединенных владениях, пусть даже город Манд был расположен не так уж далеко.

Появление Луиджи и Анри не позволило Анжелине углубиться в свои размышления.

— На улице так холодно! — улыбаясь, воскликнул ее муж. — Я срубил прелестную елку.

— Хм… Да, елка хорошо пахнет! — заметила Розетта. — Все-таки жаль, что мсье Огюстена нет с нами.

— Да, — согласилась Анжелина. — Ты ведь знаешь, что папа не любит путешествовать. Но мы и вшестером будем счастливы!

Анжелина вновь оживилась, глядя своими прекрасными фиолетовыми глазами на Луиджи. Он послал ей воздушный поцелуй.

— Быстрее! Надо нарядить елку! — воскликнула Анжелина. — Мадемуазель, вы будете нам помогать. Что за ужин без рождественской елки…

В широком коридоре раздались шаги. Октавия, забыв на время о плите, вошла в гостиную.

— Боже, какое все большое здесь, мадемуазель! — посетовала служанка. — Я чувствую себя потерянной. Если бы не девчушка, которая мне помогает, я бы уже валилась с ног. Ладно. Гусь хорошо прожарился, а каштаны томятся в соусе. Жена управляющего дала мне несколько банок черники в сиропе. Я испеку большой торт.

Устав после прогулки, Анри залез на кушетку. Его ботинки с налипшей грязью и снегом тут же оставили на ней следы. Закрыв глаза, малыш принялся сосать большой палец.

— Мсье Туту обратил в бегство целую стаю волков, — сказал Луиджи. — Ну, стаю не стаю, но трех голодных зверей…

— Волки? — испуганно воскликнула Анжелина, у которой мгновенно проснулся материнский инстинкт.

— Да было бы из-за чего переживать! — насмешливо воскликнула Жерсанда. — Наш Лозер — это край волков. Ну, давайте наряжать елку.

Розетта показала украшения, которые она вырезала из золотистой бумаги. Особенно она гордилась гирляндами — они ей удались лучше всего. Под задумчивым взглядом малыша Анри Анжелина, в шерстяной юбке и ярко-красном жилете, вешала на пахучие ветви блестящие стеклянные шары и фигурки из позолоченного гипса. Октавия и Луиджи поставили елку в большой глиняный горшок около клавесина, закрытого чехлом.

«Завтра или даже сегодня вечером я буду играть на этом старинном инструменте! — дал себе слово новый хозяин владений Жозеф де Беснак. — А ночью я, абсолютно голый, прижмусь к моей прекрасной супруге, такой ласковой, такой теплой, такой страстной! Черт возьми! Вот уж действительно произошло то, что мы называем резким поворотом судьбы. Провидение порадовало меня. Я в своих владениях, под крышей своего дома».

Из-за сквозняков, гулявших по огромному зданию, до них, собравшихся вокруг елки, долетал аппетитный запах жареного гуся. Радостная Розетта захлопала в ладоши и запела рождественскую песенку, ту самую, которая так часто звучала в ее детстве.

И Розетта, разведя руки в сторону, пустилась в пляс. Она была пьяна от счастья, пахнущего зимним лесом, горящими поленьями, жареным гусем и, главное, от получаемой и даруемой любви, а также от воспоминаний о встрече на площади с фонтаном. В своем сердце она хранила образ улыбающегося Виктора — Виктора, готового расплакаться, потому что он должен с ней расстаться.