Филиппа Грегори - Вечная принцесса

— Эрнандо сам бросил ему вызов. А Тарфе — человек чести, и он на этот вызов ответил. Придется принять бой! — ровным голосом сказала мать.

— Какой же Тарфе человек чести, если он еретик? Мавр!

— Среди них встречаются весьма достойные люди, Каталина, хоть они и не нашей веры. А этот Тарфе, он у них самый сильный. Настоящий герой.

— И как же нам поступить? Как спастись? Ведь он великан!

— Я помолюсь, — сказала Изабелла, — а наш лучший рыцарь Гарсиласо де ла Вега примет вызов Тарфе.

И так же спокойно, как сделала бы это в своей часовне в Кордове, Изабелла преклонила колени на крыше крестьянского дома, жестом приказав дочерям поступить так же. Хуана, хоть и неохотно, подчинилась первой, за ней последовали Исабель и Мария. Каталина, подглядывая сквозь сомкнутые ресницы, видела, что Мария дрожит от страха, а Исабель в своем черном вдовьем наряде (муж ее, португальский принц, недавно умер) бледна как смерть.

— Отец Небесный, мы молимся за наше спасение, за наше дело, за нашу армию. — Королева Изабелла подняла взор к ярко-синему январскому небу. — В этот час испытаний мы молимся за победу нашего рыцаря Гарсиласо де ла Веги…

— Аминь, — выдохнули принцессы и вослед матери посмотрели на ряды застывших в напряженном ожидании испанских гвардейцев.

— Но если Господь за нас… — начала было Каталина.

— Тихо, — остановила ее мать. — Пусть рыцарь делает свое дело, Господь — свое, я — свое… — И закрыла глаза в молитве.

Тогда Каталина потянула за рукав Исабель:

— Послушай, ежели он под защитой Господа, то как же он может быть в опасности?

— Господь посылает испытания, чтобы испытать нас. Те, кого Господь любит больше всех, больше всех и страдают. Мне ль этого не знать. Мне, потерявшей единственную любовь в своей жизни! Да и ты это знаешь. Вспомни Иова, Каталина.

— Тогда как же мы победим? — удивилась девочка. — Если это так, то раз Господь любит мадре, значит, Он пошлет ей худшие испытания? И как же мы тогда победим?

— Тихо, — угомонила их мать. — Смотрите и молитесь всем сердцем.

Противники выстроились рядами друг против друга, готовые вступить в бой, — испанские гвардейцы против отряда арабских конников. Великан Тарфе выступил вперед на своем черном строевом коне, на кончике черного блестящего хвоста которого болталось что-то белое. Испанцы, стоявшие в первом ряду, взвыли от возмущения, распознав, что это такое. То была та самая дощечка с надписью «AVE MARIA», которую дон Эрнандо пригвоздил рукояткой кинжала к воротам гранадской мечети.

Самым оскорбительным образом Тарфе привязал дощечку к хвосту своего коня и теперь ездил взад-вперед перед рядами христиан, довольно ухмыляясь всякий раз, как они взвывали от ярости.

Де ла Вега поскакал к маленькому оливковому деревцу, росшему рядом с домом, на крыше которого находились королева с принцессами. Со всех сторон дом был плотно окружен гвардейцами охраны. У деревца рыцарь осадил коня, снял свой шлем и посмотрел на королеву. Курчавые волосы его были черны, лицо сверкало каплями пота, темные глаза горели гневом.

— Ваше величество, прошу позволения ответить на вызов!

— Ступайте с Богом, де ла Вега! — не дрогнув, ответила королева.

— Великан убьет его, — пробормотала Каталина, крепко вцепившись в руку матери.

— Да свершится воля Господня, — ровным голосом ответила Изабелла и прикрыла свои голубые глаза, чтобы сосредоточиться на молитве.

— Мадре! Государыня! Он же великан! Он убьет нашего рыцаря!

Королева, вздохнув, опустила взгляд на разгоревшееся волнением лицо готовой заплакать дочки.

— Будет так, как хочет Господь, — твердо сказала она. — А нам остается только верить, что мы исполняем Его волю. Иногда бывает трудно понять происходящее, но, если ты неуклонно следуешь Ему, никогда не сделаешь того, что идет вразрез с честью. Запомни это, Каталина. Победим мы в этом поединке или проиграем, значения не имеет. Мы — солдаты Христа. И ты — солдат Христа. Эта битва — битва Господня. Он пошлет нам победу — не сегодня, так завтра. И кто бы ни победил сегодня, мы не сомневаемся, что в любом случает победит Господь, и мы вместе с Ним.

— Но де ла Вега… — дрожа нижней губкой, возразила принцесса.

— Никто не знает, угодно ли Господу сегодня прибрать его к Себе, — спокойно сказала королева. — Нам должно молиться за него.

Хуана скорчила рожицу, глядя на сестру, но, когда мать вновь преклонила колени, девочки взялись за руки, утешая друг друга. Исабель, самая старшая, и Мария опустились рядом. Сквозь прикрытые ресницы они смотрели на равнину, где гнедой жеребец де ла Веги гарцевал перед рядами испанцев, тогда как перед сарацинами гордо выступал черный конь мавра.

Королева не открывала глаз и была так погружена в молитву, что даже не слышала, как противники заняли исходную позицию, опустили забрала и изготовили копья к бою.

Каталина вскочила на ноги, перегнулась через низкий парапет крыши, чтобы лучше видеть де ла Вегу, конь которого уже мчался на врага. Мавр на своем черном скакуне столь же прытко скакал ему навстречу. Когда противники столкнулись, до зрительниц донесся громкий лязг, оба бойца с грохотом вылетели из седел и рухнули наземь, древки копий переломились, нагрудные доспехи помялись. Ничего похожего на те церемонные турниры, которые велись при дворе! Целью этой грубой, варварской стычки была отнюдь не демонстрация ловкости и боевого умения. Бой был не на жизнь, а на смерть — требовалось сломать противнику шею, выбить из него дух.

— Ах, он упал! Он умер! — вскрикнула Каталина.

— Нет, оглушен всего лишь, — поправила ее мать. — Смотри, он уже встает.

Шатаясь от страшного удара, испанец нетвердо поднялся на ноги. Мавр, крупнее и выше ростом, был уже наготове, шлем и нагрудник сдвинулись набок, огромная сабля обнажена и сверкает заточенным, как бритва, клинком. Эрнандо вытащил из ножен свою саблю. И вот они сошлись и, сцепив лезвия, изо всех сил пытаются повергнуть врага наземь. Ни у кого из наблюдающих схватку не возникло сомнения, что у мавра несомненное превосходство в силе. Зритель не мог не видеть, что де ла Бега понемногу сдает: мавр давил на него всей своей мощью, и тут де ла Бега, споткнувшись, упал. Черный рыцарь немедля пригвоздил его, навалясь сверху, не давая встать. Рука испанца сомкнулась на рукоятке меча, но поднять его он не мог. Мавр же, готовясь нанести смертельный удар, занес свою саблю над горлом противника. Лицо его было сосредоточенно, зубы обнажены в оскале. И вдруг, когда все, замерев, ждали страшного конца, он коротко вскрикнул и упал навзничь. Де ла Вега меж тем перекатился на грудь и резким толчком тела, как пес, встал на колени. В левой руке он сжимал обагренный кровью короткий кинжал. Похоже, в последнюю минуту каким-то чудом ему удалось достать из ножен клинок и вонзить его в грудь мавра, попав между пластин доспеха.