Сьюзен Джонсон - Леди и лорд

В ответ на вопрос своего соплеменника он любезно произнес:

— Я слышал, что самым дорогостоящим имуществом английского смотрителя границ является его сказочно богатая дочь. Старый Хотчейн Грэм умер, и теперь дочь Годфри — вдова. Очень богатая вдова. Так вот, ходят слухи, что лорд Годфри присматривает для дочери другую выгодную партию. — На тонко очерченных губах Джонни Кэрра заиграла лукавая улыбка.

— Ее берегут как зеницу ока. Подумай только, как тщательно ее охраняют! — в один голос воскликнули несколько клансменов, не скрывая изумления и растерянности, вызванных словами предводителя. На память им пришли изумительные платиновые волосы Элизабет Годфри. Каждый житель Приграничья прекрасно помнил, как обошелся Харботтл с заявившимися в город людьми из Ридсдейла и как отчаянно защищал Гарольд Годфри, эрл Брюсиссон, свою бесценную дочку. Пусть в свои двадцать четыре года она уже не могла считаться молоденькой, но приданое, которое Элизабет принесла бы своему второму супругу, было огромным. И даже если она являлась бесплодной — а это вполне могло быть, учитывая, что ее длившийся восемь лет первый брак не принес супругам ни одного ребенка, — несметное приданое Элизабет вполне компенсировало этот изъян.

— Может, Годфри и стережет свою бесценную дочку, но не заточил же он ее в подземелье Харботтла под охраной двух драгунских рот! — ответил молодой лэйрд, снимая свои промокшие перчатки из зеленой замши. Наконец-то он нашел способ вызволить своего брата и испытывал от этого огромное облегчение. — Так что, — продолжал он, одарив соплеменников ослепительной улыбкой, — я думаю, мы можем готовиться к пирушке по поводу возвращения Робби домой.

— Для начала отправь послание Годфри, — посоветовал Джонни его как всегда практичный кузен Кинмонт, понявший по блеску в глазах двоюродного брата, что тот уже принял решение. — Об увеселениях подумаем позже, времени для этого у нас еще будет предостаточно.

— Конечно. — На лице молодого эрла появилось просто ангельское выражение, голос его стал мягче бархата. — Мы напишем этому скоту и иноверцу что-нибудь чрезвычайно любезное… И даже не станем упоминать о том, что Робби похитили противозаконно.

В течение многих десятилетий, начиная с 1603 года, когда Англия и Шотландия были объединены, видимость мира в Приграничье обеспечивалась сначала высылкой мятежных кланов, а также резней и бойней, которую превосходящие силой англичане устраивали применительно ко всем, кого считали мятежниками. Затем стали применяться более цивилизованные методы: кому-то даровали английские титулы и жалованье, кого-то гноили в лондонском Тауэре и эдинбургском Толбуте. Весьма эффективными также считались такие меры, как лишение всех прав или изгнание, а самым строптивым просто отрубали головы. Однако похищение Робби, даже несмотря на царившую в Приграничье военную лихорадку, являлось вопиющим беззаконием.

— Учитывая, что представляет собой этот человек, состоящий на службе у английской королевы, — мягко продолжал Джон Кэрр, — а также принимая во внимание понятия Годфри о чести, свидетельства нежной привязанности, оставленные покойным Хотчейном своей супруге, которые оцениваются примерно в шестьдесят тысяч английских фунтов, — губы лэйрда Равенсби растянулись в ухмылке, — я не отказался бы от того, чтобы Элизабет Годфри Грэм нанесла нам короткий визит. Это стало бы не только справедливой расплатой за похищение Робби, но и весьма выгодным финансовым предприятием. Вопросы есть?

— Когда мы выступаем? — сверкая глазами, горячо воскликнул молодой клансмен.

— Сначала Кинмонт отправит им послание с вежливой просьбой освободить Робби. Годфри получит его завтра к вечеру. Через день-другой они пришлют нам ответ. Итого — три дня отсрочки. — Эрл с улыбкой хлопнул перчатками по ладони, словно он всего лишь перечислял продукты, которые необходимо закупить для кухни. — Затем еще два или три дня на подготовку операции «Вдова». — На последнем слове он сделал ударение. — Нам необходимо выяснить распорядок дня леди Грэм.

С этими словами Джонни швырнул великолепные, отделанные тонкой вышивкой перчатки на стоящий рядом стол и потянулся к своим пистолетам. Вытащив их из-за пояса и взвесив на ладонях, словно они могли подсказать ему, когда лучше всего устроить похищение высокородной дамы, он аккуратно положил пистолеты рядом с перчатками.

— К тому времени я как раз успею подготовить комнату в восточной башне к приему дорогой Элизабет…

Теперь уже улыбались и его соплеменники, даже Кинмонт — человек, которого Джон называл своим «голосом разума».

— Возможно, на высокомерии лорда Годфри тебе удастся заработать неплохие деньги, — заметил Кинмонт Кэрр. Как и многие жители Приграничья, в душе он был немного делягой. При том, что набеги несли в себе опасность и веселили душу, они также рассматривались здесь в качестве весьма выгодного бизнеса.

— Ты, надеюсь, не откажешься взять на себя эту сторону нашего предприятия? — мягко осведомился Джонни, прекрасно зная, как любит его кузен все, что связано с получением денег. — Можешь начать с долгового письма, которое затем должен будет подписать этот негодяй Годфри.

— С превеликим удовольствием!

— В таком случае все остальные свободны и могут заняться дегустацией новых рейнских вин, доставленных вчера из Бервика.

Впрочем, несмотря на будничный тон, которым говорил эрл Грейден о похищении своего брата, душу его грызли самые мрачные сомнения. Ему было прекрасно известно, что Гарольд Годфри — мерзавец и плут, а подземелья замка Харботтл уже сгубили многих шотландцев. Теперь время решает все. Он не позволит, чтобы Робби томился в этой дьявольской норе больше недели. Поэтому хотя Джонни в тот вечер и выпил не меньше, чем его приятели, когда он оказался в спальне, то чувствовал себя совершенно трезвым. И протрезвел еще больше, найдя в своей постели Джанет Линдсей.

Будучи эрлом, Джонни Кэрр привлекал к себе женщин одним лишь своим титулом, но даже если бы он в одночасье лишился его, женщины все равно тянулись бы к нему — хотя бы из-за его мужественной внешности.

— Разве Джэми снова отправился на юг? — осведомился он, пытаясь не выказать своего удивления и плотно закрывая дверь в спальню. Находясь у себя дома, в Голдихаусе, Джонки обычно развлекался с несколькими женщинами, живущими в близлежащих окрестностях, и жена его соседа являлась одной из них. Однако сейчас, зная, что Робби спит в каком-нибудь грязном подземелье замка Харботтл, он не чувствовал желания резвиться в постели.

— Муж уехал на целых две недели, дорогой, — ответила Джанет Линдсей — графиня по рождению и браку, привыкшая всегда делать только то, что ей вздумается.