Стефани Лоуренс - Безупречная жена

– Стойте здесь. – Он ожег ее взглядом и вложил в произнесенные шепотом слова всю свою силу убеждения. И не двигайтесь.

– Но что?..

– И помолчите!

Подавив естественное желание возмущенно фыркнуть, Антония сделала как ей было сказано. Филипп, ловко набросив на плечи плащ, повернул дверную ручку и решительно шагнул в комнату. Как он и представлял себе, спиной к нему стояли два дюжих кучера, а из-за них на него воззрились четыре изумленные физиономии. Хорошо смазанная дверь даже не скрипнула. На полу лежал ковер, заглушивший шаги. Гнусные кучера даже не услышали, как он вошел.

Как и следовало ожидать, Джеффри опомнился первый. Он перевел взгляд обратно на кучеров и торопливо заговорил:

– Вообще-то я не думаю, что последнее слово тут окажется за вами. За нас есть кому заступиться, и едва ли вам понравится иметь с ним дело.

– Ха! Смотри-ка. – Более дюжий из кучеров осклабился. – Потому-то вы трое и бежите с барышней глухой ночью?

– Я боюсь, что ты прав, приятель, – проговорил Филипп, растягивая слова, как коренной обитатель Бонд-стрит. – Я вот все в толк не возьму – и вам придется объяснить мне это, Джеффри, – почему вы вдруг решили увезти сестру посреди ночи?

Оба кучера застыли на месте, быстро переглянулись. Тот, что помассивнее, повернулся, сжимая огромные кулачищи. Но не успел и глазом моргнуть, как точный удар в челюсть уложил его на ковер. Второй кучер замолотил руками по воздуху. Филипп поднырнул, ударил нападавшего всем корпусом и отшвырнул его назад. Тот гулко врезался в стену и, обмякнув, соскользнул на пол.

Филипп выждал, но ни один из негодяев не проявил желания продолжать дискуссию.

– Боже, я и не знала, что вы боксируете!

Филипп выпрямился, поправил плащ и оглянулся. Антония стояла позади, держа в поднятой руке тяжелый подсвечник со свечой.

– Я велел вам оставаться на месте.

Она не моргнув глазом встретила его негодующий взгляд.

– Если бы вы предупредили, что владеете боксом, я бы послушалась.

Я не рассматривал свое умение боксировать как стимул, побуждающий жену к послушанию, – сказал Филипп, чтобы только не застонать и не закатить глаза.

Катриона подбежала и бросилась в объятия Антонии, и в этот миг дверь сотряслась от мощных ударов.

– Эй вы там, немедленно открывайте! Тут приличная гостиница, да будет вам известно.

– Хозяин, – зачем-то пояснил Джеффри.

Филипп с чувством возвел глаза к потолку:

– Ну почему, почему опять я?

Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери, красноречиво указав пальцем Джеффри и Генри на валявшегося в обмороке кучера. Пока те пытались поднять его, Филипп открыл дверь:

– Добрый вечер. Я барон Рутвен. А вы, как я понимаю, хозяин этой гостиницы?

Антония одобрительно слушала, как Филипп обстоятельно объясняет, что его подопечные и их друзья собрались вернуться в город из гостей пораньше и по некоей причине, в которую он не стал вдаваться, решили встретиться с кучерами, которых перед тем наняли, в гостинице, а не в доме, где гостили. И как оказалось, крайне жестоко обманулись в намерениях возниц.

Умело нарисованная Филиппом картина заставила хозяина гостиницы выразить сочувствие, порадоваться, что Филипп, к счастью, вовремя получил записку от оказавшихся в беде подопечных и успел прискакать в последний момент, чтобы обуздать негодяев.

Упомянутых злодеев выдворили из гостиницы и оставили стонать в придорожной канаве. Перепугавшаяся насмерть Катриона наконец успокоилась.

Филипп, договорившись с хозяином о найме гостиничного экипажа, оплатил услуги конюха и кучера, за которыми послали на соседнюю ферму, и направился в общую комнату, где оставил дожидаться всю компанию. Твердо закрыв дверь перед приободренным хозяином, он обвел собравшихся сумрачным взглядом:

– Может быть, кто-то соблаговолит пояснить мне, наконец, что здесь происходит?

Заинтригованная не меньше его Антония окинула взглядом младших членов компании.

Катриона тотчас упрямо насупилась, Амброз с бестолковым видом съежился, Генри Фортескью покраснел и закашлялся.

Тогда заговорил Джеффри:

– По-моему, тут все понятно… по крайней мере, наш план был очень простым. Катриона уверена, что леди Копли примет ее и поможет выйти замуж за Генри.

– Я вспомнила, что тетя Копли приезжала, – вставила Катриона. – Это было вскоре после того, как я оказалась у тети Тайсхерст. Мне велели оставаться в моей комнате, но я подслушала потом, как горничные болтали, что шум стоял страшный. Тетя Копли, наверное, хотела меня увидеть. Если бы я знала, что тетя Тайсхерст не имеет законного права удерживать меня, я давно бы ушла к тете Копли.

– Так что, – продолжил Джеффри, – не было особого смысла заранее предупреждать леди Копли, а потом снова возвращаться в Тайсхерст на выручку Катрионе. Особенно потому, что горгона не оставляла попыток выдать ее за Амброза.

– Мы решили, что если явимся в город все вчетвером, то приличия не будут нарушены, – пояснил Генри и покосился на Амброза. – Хаммерсли сам не пожелал дольше оставаться в Тайсхерсте, тем более что наутро миледи обнаружила бы исчезновение Катрионы. Он вызвался нанять возчиков, только они оказались непорядочными.

Амброз сморщился:

– Не хотелось обращаться к кому-то из местных, они могли предупредить леди Тайсхерст. Вот я и нашел один кабак, а эти двое показались мне самыми приемлемыми из завсегдатаев.

Филипп в который раз вскинул вверх бровь.

– Ну и ничего страшного – ведь, в конце концов, все обошлось, – бодро сказала Антония. – Благодаря Рутвену, – добавила она обернувшемуся на нее Филиппу.

– Да, моя дорогая, но я хотел бы послушать и причины, побудившие вас пуститься в такую опасную погоню.

Эти слова заставили всех обратить глаза на Антонию, и та, поняв, что никто, кроме Филиппа, не знает, что она взяла его лошадей и фаэтон, сохраняла невозмутимый вид.

– Я увидела, как Джеффри и Катриона уезжают в двуколке, и поскольку ничего не знала об их планах, то конечно же поторопилась за ними вдогонку.

Филипп взял на заметку это «конечно же».

– А вы, случаем, не подумали предупредить меня?

Сказано это было мягким вежливым тоном, но Антония почувствовала в нем стальные нотки.

– Мне пришло это в голову, – нашла нужным признать она, – но к тому времени двуколка успела отъехать уже слишком далеко, чтобы терять время попусту.

– Понятно. – Он не сводил с Антонии прищуренных глаз.

– Я вспомнила про Библию.

Слова Катрионы заставили их обоих повернуться к ней.

Она взяла со стола пакет в коричневой обертке.

– Она принадлежала папе, и на тот случай, если там есть доказательство того, что тетя Копли вправе быть моей опекуншей, я решила взять ее с собой.