Джил Грегори - Моя долгожданная любовь

— Черт меня дери, если я заслуживаю такую девушку, — хрипло выговорил он, так крепко прижав ее к себе, что она задохнулась от восторга. Он страстно поцеловал ее, а затем прошептал ей в ухо: — Но я нашел тебя, и ты теперь навечно со мной.

— То же самое я должна сказать о тебе, — пробормотала Брайони, ловя его поцелуй. А затем внезапно в приливе чувств воскликнула: — О Джим, никогда не отпускай меня от себя!

— Никогда! — поклялся он, прильнув к ее губам. Он целовал ее с такой страстью, которая не оставляла сомнений в его решимости. — Этого не будет ни за что и никогда!

Несмотря на смерть и опустошение недалеко от них, возле хижины, они чувствовали себя изолированными от всего, купаясь в море луговых цветов. Они прижались друг к другу в упоительном желании, понимая, что жизнь дала им еще один шанс на счастье.

И когда лиловая вечерняя заря осветила мощные горные пики и окрасила небо в розовые, алые и золотистые тона, силуэты двух фигур — мужчины и женщины — все еще виднелись в тени скалы; они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и их обоюдная любовь была сильнее и нежнее, чем когда-либо прежде.

В ту ночь до полнолуния оставалась одна четверть. Яркий месяц плыл высоко над вершинами, проливая холодный белый свет на землю и воду, придавая блеск ручью за хижиной и серебристый оттенок туману, поднимавшемуся над соснами в темное небо, подобно хрустальному дымку. Ночные животные, едва видимые в свете призрачной ночи, рыскали в поисках дичи по первозданным хребтам и склонам гор. Они пробирались и к мескитовым стенам хижины, но их присутствие не беспокоило ее обитателей. Мужчина и женщина чувствовали себя там безопасно и уютно, вдали от каких-либо опасностей и забот, упиваясь благословенным покоем у домашнего очага.

Джим потратил не один час на погребение убитых и обслуживание их коней, и когда наконец они с Брайони покончили с этими делами, то переоделись в чистую свежую одежду и обогрелись у камина в эту холодную декабрьскую ночь, прежде чем уселись за обильный ужин, приготовленный Брайони. На столе были жаркое из оленины и фазана, горячая выпечка с медом и пирог с ягодами, только что снятый с плиты и еще дымящийся. Брайони подала его вместе с крепким черным кофе.

Им было о чем поговорить, и между ними не оставалось больше никакой недоговоренности, когда они высказывали друг другу все накопившееся в душе каждого и все, чего опасались и о чем мечтали в тот период, когда судьба раскидала их в разные стороны.

Брайони рассказывала о том, как была захвачена шайенами и как Честеры зверски убили Быстрого оленя, старого вождя Два медведя и остальных индейцев, которые сопровождали ее в обратном путешествии домой, к Джиму. Теперь у нее была возможность помянуть своих друзей шайенов, погоревать о них. Однако к этому горю примешивалась и радость. Когда к ней вернулась память, камень упал с ее души, ибо до этого она не понимала причины своей тоски.

Тоска мучила Брайони тем сильнее, что ее корни были неведомы ей, а теперь она могла горевать, все понимая, с открытыми глазами, и это было своего рода бальзамом на рану, щемившую ее душу. Ей было тяжело рассказывать о том периоде, когда она жила с Честерами, и Джим не стал расспрашивать ее. Они оба понимали, что она считала себя и вправду женой Фрэнка, и Джим хорошо сознавал, что она переживает из-за этого обмана. Ему лишь хотелось сохранить жену от новых переживаний.

Он перевел разговор на рассказ о себе и описал собственное отчаяние, когда не смог отыскать ее следов в ту страшную грозовую ночь. Лишь единожды он обмолвился о том, что произошло между ними в таверне «Тин Хзт», когда она убежала от него в ту бурю. Он убедил ее, что никогда не был любовником Руби Ли и что со дня знакомства с Брайони у него не было ни одной другой женщины. А то, что он сказал ей на этот счет в ту жуткую декабрьскую ночь год назад, имело целью досадить ей. Он описал ей все отчаяние и тоску, испытанные им в период многомесячных поисков, надежду, что найдет ее, и последующее разочарование, когда решил, что скорее всего ее нет в живых. В своем изложении Джим не пропустил ни единой детали до того момента, когда случайно увидел ее на холме, выходящем на залив. При этом он обнял ее и целовал с тем же упоением, что и в тот чудесный день, не оставив в ее душе ни капли сомнения в силе своей любви.

Некоторое время они сидели у огня, пожирая друг друга глазами, нежно прикасаясь и поглаживая друг друга, наслаждаясь тем, что они наконец вместе. Затем Джим заговорил, зарывшись лицом в волосы жены:

— Когда мы решим уехать отсюда, мне бы хотелось вернуться в Трайпл Стар, моя куколка. Я знаю, что Дэнни и Росита больше всего на свете мечтают, чтобы ты вернулась домой.

Брайони, лежавшая в его объятиях, села и взволнованно, с зарумянившимися в отблесках огня щеками заговорила:

— Как же я скучаю о них! О да, конечно, мы вернемся туда. Только соберем вещи — и в путь. Я полюбила эту хижину, Джим, но ведь Трайпл Стар — наш дом.

Он хмыкнул.

— Я очень надеялся, что ты этого захочешь. А что ты думаешь насчет того, чтобы жить там семьями? Дело в том, что, перед тем как я уехал, Дэнни казался здорово увлеченным племянницей Дюка Креншо. Полагаю, он уже решился и женился на ней.

— Дэнни? Женился? — Ей потребовалась минута, чтобы переварить эту потрясающую новость, а затем она пришла в восторг: — Господи, ну, конечно, мы объединимся с ними на ранчо! Ведь твой отец оставил его вам обоим! Скажи, что собой представляет эта племянница Дюка. Она хороша собой? Славная? Она будет для Дэнни хорошей женой?

Джим растерянно пожал плечами.

— Сказать по правде, я чувствовал себя в то время слишком несчастным, чтобы обратить на это внимание. Но, полагаю, старина Дэн не ошибется, — продолжал он задумчиво. — Понимаешь, Брайони, мне не просто было поселиться на ранчо. Но когда я обжился там, здорово полюбил наш старый родительский дом. Если не считать того, что без тебя он стал мне не мил. — Джим обхватил ладонями ее лицо. — Я уже говорил тебе в свое время, что никогда не отпущу тебя и что найду тебя даже на краю света. — При этом он удрученно покачал головой. — Тогда я даже не думал, что ты дашь мне шанс доказать это, моя куколка.

Брайони засмеялась.

— Да и я не думала. — Затем ее лицо посерьезнело. — Джим, есть одно дело, которое мне нужно выполнить, когда мы поедем домой… еще до того, как мы доберемся до Трайпл Стар.

Он поднял бровь, и она торжественно продолжила:

— Я хочу найти кочевье старого вождя Два медведя. Я должна вернуться к шайенам и рассказать им, что случилось: что Быстрый олень храбро погиб, пытаясь спасти меня, и что все остальные были истреблены на ночевке.