Мой любимый шотландец - Эви Данмор

Тело Люциана пронзила дрожь. Сегодня он мог ее потерять. Без Хэрриет мир бы опустел. К счастью, она все еще здесь – притихший силуэт на краю поля зрения.

Он опустил револьвер и ослабил хватку. Сделал глубокий вдох, потом еще один.

Люциану отчаянно хотелось пристрелить мерзавца, но он знал, что нельзя. Не его это дело. Хотя гибель Ратленда стала единственной мерой справедливости для его жертв, она не принесла Люциану никакой радости. Из-за нее он едва не лишился жены.

Гибель Мэтьюса нужна не ей, а ему. Вероятно, и у Люциана нет ни особой нужды, ни желания его убивать. Снова гнев, месть, смерть – когда этому придет конец? Ратленда больше нет, значит, можно остановиться или хотя бы попытаться.

– Черт! – пробормотал Люциан и оттолкнул Мэтьюса.

Тот плюхнулся на задницу, на лице застыла растерянность. Люциан провел рукой по волосам, потом опустился на корточки, так что их глаза оказались на одном уровне.

– Ты нездоров, – заметил он.

Бывший помощник недоуменно моргнул, словно только что вернулся к жизни.

– Знаю, – наконец ответил он.

Открылась дверь, Люциан снова вскочил, подняв револьвер. В кабинет просунулась лысая голова Карсона.

– Шеф, – проговорил он, и по разгромленной комнате разнесся его звучный бас. Он огляделся, присвистнул сквозь щель между передними зубами. – Я слышал выстрел.

Люциан указал на неподвижного Мэтьюса.

– Отведи его в подвал. Принеси ему воды и хлеба и оставайся с ним.

Растрепанная и окровавленная Хэтти стояла среди обломков, наблюдая за ним пустым взглядом. Он подошел к ней, обнял и прижал к себе. Он чувствовал каждый ее драгоценный вдох.

* * *

Хэрриет пришла немного погодя, когда небо за окнами спальни уже окрасилось в бледно-розовый, и Люциан растянулся на кровати, капитулировав перед горячим виски и неимоверной усталостью. Она надела ночную рубашку в нелепых оборочках, распустила по плечам рыжие волосы и молча залезла в постель. Она легла с ним рядом, прильнув всем телом.

Люциан обнял ее с готовностью, наслаждаясь дразнящей тяжестью мягкой плоти. После горячей ванны от нее пахло теплой кожей и мылом. Она все еще дрожала, словно промерзла до костей. Он прошептал что-то успокаивающее.

– Мы с тобой ужасно поссорились, – сказала Хэтти, не поднимая головы от его груди.

Он погладил ее по волосам.

– В сложившихся обстоятельствах предлагаю перемирие.

Она прижалась к нему, и он обнял ее еще крепче. Был лишь один способ стать еще ближе, но Хэрриет не выказывала желания к нему прибегнуть. Что ж, ссора и правда вышла ужасной.

– Я все думаю, – проговорила она, запинаясь. – Вдруг ты прочел бы письмо Мэтьюса и подумал, что я сбежала, а я бы умерла, не успев рассказать тебе правду?

Плечи Люциана затряслись от тихого смеха.

– Забудь, – велел он. – Я его читал. Совершенно очевидно, что печатала не ты.

– Как ты понял? – спросила она. – Я ведь уже сбегала от тебя – в Драммуире.

– Знаю, – прошептал он. Воспоминание об этом казалось темным, обгорелым пятном. Когда она стала собирать вещи, потаенный страх Люциана потерять свою селки пробудился к жизни. – Письмо Мэтьюса напечатано безупречно, а ты не смогла бы не наделать ошибок даже под угрозой смерти.

– Ой, и правда, – спохватилась она. Люциан провел рукой по изгибу талии, по бедру, чувствуя, как мутится ее рассудок. – Спасена благодаря вербальной слепоте, – наконец пробормотала Хэтти. – Кто бы мог подумать?

Дышала она прерывисто, зубы стучали. Люциан обнял жену, успокаивая и ее, и себя.

– Как ты додумался захватить револьвер? – спросила она.

– В доме было как-то странно, – заметил он. Сам воздух казался встревоженным – Люциан такие вещи чувствовал. – Я поднялся к тебе в комнату, нашел записку Айоф на туалетном столике и подготовился.

Шеи Люциана касалось ее неровное дыхание.

– Так и вижу, как он целится из пистолета тебе в грудь, – прошептала она. – До сих пор чувствую то же самое, что и тогда.

Люциан продолжал видеть, как пистолет направлен в голову ей.

– Мы живы, любимая.

– Даже если так, я всегда буду жить с осознанием того, что без тебя этот мир был бы странным местом, – тихо проговорила Хэрриет, – и никогда не смогу чувствовать себя в нем как прежде.

Мир бы действительно опустел.

Озвучив свои страхи, она успокоилась, обмякла и уснула. Хэрриет не проснулась ни когда он разделся, ни когда прилег с ней рядом уже в халате. Люциан лежал и смотрел, как она дышит.

Ему приснилось, что он вернулся в Инверарэй с Хэрриет, и бабушка сидела на скамейке перед своим домиком, греясь на солнце. Волосы у нее были седые, лицо морщинистое, но при виде него она рассмеялась, как девушка. Бабушка выглядела ничуть не удивленной и довольной. Люциана охватило чувство глубокого покоя, но он не смог представить ей свою жену – внезапно Хэрриет исчезла.

Люциан проснулся от приятного ощущения нежной руки на своем возбужденном члене и сонных поцелуев, спускающихся по шее. Несомненно, это сон. Он потянулся к ней и издал удивленный возглас – его ладони коснулись голой, разгоряченной со сна кожи. Под одеялом на Хэрриет не было ничего.

– Хочешь убедиться, что жива? – пробормотал Люциан, все еще пытаясь прийти в себя.

– Да, – шепнула Хэрриет ему прямо в ухо. – Прошу, помоги.

По носу скользнул пахнущий цветами локон.

– Погоди. – Он перевернул жену и притянул спиной к себе, наслаждаясь прикосновением ее тела к своему от груди до кончиков пальцев. Она слегка качнула бедрами, выражая томное желание, которое охватывает на рассвете. Его облегченный вздох смешался с ее, когда он дал ей то, чего она так хотела. Люциан чуть прикусил мягкий изгиб ее шеи. – Подними бедро и положи поверх моего.

– Зачем? – спросила она и чуть позже счастливо застонала, обнаружив приятный эффект от перемены позы.

Он любил ее медленно, не размыкая объятий, и сжал еще крепче, когда она растаяла от блаженства.

Сияние темного экстаза развеялось, сквозь шторы вползло серое утро, и между ними вклинились события предыдущих дней. Они лежали молча, чуть поодаль друг от друга, и слушали, как просыпается Лондон.

Люциан оперся на локоть.

– Вчера в кабинете, – напомнил он, – как тебе пришло в голову упасть на пол и крикнуть «берегись»?

Хэрриет вздрогнула и перевернулась на спину, словно желая отстраниться от воспоминания.

– Я верила, ты что-нибудь предпримешь… – призналась она. – Подумала, если дать тебе лишний миг, ты сможешь им воспользоваться.

– Я рад, что ты мне доверилась, – хрипло сказал он.

Она подняла взгляд и посмотрела