Кендрик Шэрон - Мой любимый босс

— Наши тела идеально подходят друг другу, правда? — сказал он.

— Как мозаика, — прошептала Наташа, едва ли сознавая, что произнесла это вслух, пока не услышала его низкий довольный смех.

— Только мозаика с одним отсутствующим жизненно важным кусочком, я думаю.

Его голос внезапно зазвучал по-другому. Стал глубже от желания и предчувствия. Но у Наташи не было времени занервничать, потому что твердое мускулистое бедро уже раздвигало ее бедра.

— Тебе это нравится? — спросил Рафаэль, легко касаясь губами нежной кожи ее шеи.

Она сглотнула.

— Да!

Он обхватил ладонью одну мягкую грудь, большим пальцем начав дразнить затвердевший сосок сквозь тонкую ткань платья, и трепет наслаждения пробежал по ее телу.

— Это тоже?

Она закрыла глаза.

— Да!

Наташа безумно хотела того, к чему все шло. Прикосновения Рафаэля воспламеняли и провоцировали, и ее вдруг наполнило нетерпеливое желание тоже дотронуться до него. Осмелиться почувствовать его так, как он чувствовал ее. Она скользнула ладонями вниз, по его груди, по крепкому торсу. Рафаэль одобрительно застонал.

— Ancora di piu. Еще! — хрипло перевел он и снова застонал, когда ее пальцы пробежали ниже и на мгновение замерли, словно проверяя его вес, словно она оценивала его тело. И эти интимные прикосновения делали Рафаэля таким твердым, что он боялся взорваться прямо здесь и сейчас, в темноте алькова.

Рафаэль приблизил губы к ее уху, к ароматным ярким волосам. Куда же подевалась его маленькая серая мышка?

— Сними трусики, — пробормотал он.

Она покачала головой.

— Нет.

— Почему?

— Это… неправильно. Мы… не… должны.

— Не должны?

— Н-нет!

Но Наташины действия опровергали слова, и он втайне улыбнулся, а затем протянул руку, чтобы поднять вверх тонкую ткань платья, скользнув ладонью по прохладному шелку бедра. Эти движения были для него естественны, как дыхание. Как и ее реакция. И дрожь. И тихий вскрик, когда кончик его пальца коснулся ее самого чувствительного, женственного места.

— Ты уверена, что не должны? — подстрекал он, провоцирующее убрав палец, и услышал ее приглушенный всхлип возражения.

— Нет… то есть да… то есть…

Но Рафаэль точно знал, что она хочет, и потянул узкую полосочку ткани вниз.

В этот момент раздался низкий звон колокола.

Они оба застыли, и Наташа попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

— Пусти меня!

Чувствуя головокружительный запах ее желания, Рафаэль коснулся губами ее уха.

— Позволь мне вначале взять тебя.

Не ужасно ли, что часть ее затрепетала от этого возмутительного требования. Но может, ей следовало быть благодарной за то, что он сказал это, — поскольку хотя Наташа и была очень возбуждена и до боли хотела его, то, как сексуально и… прозаично он заявил о своем намерении, привело ее в чувство.

На этот раз, подогреваемая негодованием и боязнью, что кто-то может на них наткнуться, Наташа все-таки высвободилась из его объятий.

— Рафаэль! Мы должны остановиться! — И она начала поспешно поправлять одежду.

Он надменно вскинул брови.

— Почему?

— А ты как думаешь? Потому что наш хозяин зовет нас к обеду и ждет нас!

Он пожал плечами:

— Заид поймет.

По какой-то причине эта небрежная отговорка оскорбила ее еще больше.

— Возможно. Но это было бы непростительным нарушением хороших манер, а я не могу себе этого позволить.

Рафаэль попытался взглянуть на ситуацию с ее стороны и внезапно понял. Она думала не только о своей репутации — а ему следовало признать, что он-то как раз о ней не думал, — она беспокоилась о людях, которые ждут, чтобы обслужить их.

Он привык, чтобы люди ждали его, но для Наташи все было наоборот. Она всегда была у него на подхвате, приходила по первому его зову, не так ли? Выполняла все его желания и требования. Но этот уикенд был другим.

Как-то незаметно Наташа вошла в роль его невесты. Она говорила ему, что делать, и по выражению ее лица он видел, что не сумеет ее переубедить. По крайней мере, не сейчас.

Рафаэль коротко кивнул, и они снова вышли во внутренний двор, однако недовольство продолжало бурлить в нем. Когда это женщина в последний раз указывала ему, что делать? Ни разу во взрослой жизни, это уж точно. А разве случалось такое, чтобы женщина останавливала его, когда он хотел заняться с ней любовью?

— Ну, хорошо, — прошептал он, схватив Наташу за руку и заметив, как при этом потемнели ее глаза. — Мы пойдем на обед и будем изображать благодарных гостей, но не сомневайся, чем я намерен заняться позже, когда мы останемся вдвоем. Я весь вечер буду любоваться твоими припухшими от поцелуев губами, представлять твое обнаженное тело и проклинать этот чертов колокол за то, что не зазвонил несколькими минутами позже, когда я был бы уже в тебе и никакая сила на земле не смогла бы нас разлучить!

Эта сексуальная похвальба должна была бы привести Наташу в ужас, но ничего такого не произошло. Пульс участился, а мышцы живота подвело.

— Так ты отведешь меня на обед?

— Да, отведу, но едва ли смогу дождаться, когда он закончится. Потому что мы оба знаем, что тогда произойдет.

Наташа потупилась. Наверное, он прав, и она не сможет устоять перед ним.

— Как я должна обращаться к шейху? — взволнованно спросила она, нервно приглаживая волосы.

— Можешь называть его по имени — после того, как он даст тебе на это разрешение. — Он помолчал. — И твои волосы выглядят чудесно.

Она не успела ничего ответить, поскольку какой-то слуга внезапно материализовался прямо перед ними, поклонился и сделал им знак следовать за ним. Вскоре они вошли на террасу под самой крышей, которая выглядела как иллюстрация к сказкам «Тысяча и одна ночь».

Повсюду горели лампы и были расставлены бронзовые столики и низкие диваны с горами парчовых подушек. Внизу расстилался город с главной площадью и извивающимися во все стороны улицами и переулками.

А потом Наташа увидела, как слуги засуетились, сопровождая властного, надменного мужчину, который вошел на террасу. Он был одет в поблескивающий халат и тюрбан, взгляд пронзительных темных глаз с любопытством окинул ее.

Инстинкт велел ей поклониться, а потом она вскинула глаза и стала ждать, когда шейх обратится к ней.

— И кто это? — Небрежным жестом отпустив слуг, он заговорил с Рафаэлем, как будто у нее не было своего голоса.

— Это Наташа.

— А! — Глаза шейха были как кусочки гагата. — Твоя невеста?

— Да.

Шейх окинул ее задумчивым взглядом, словно она была неким предметом, выставленным на продажу.