Эмили Роуз - Один шанс на двоих

Он встал с постели и направился в ванную.

— Рэнд! — взволнованным голосом остановила его Тара, желая объясниться немедленно и окончательно. — Без доверия ты просто не сможешь жить. Ни со мной, ни с кем другим — даже с самим собой.

— Иными словами, ты предлагаешь мне добровольно сделать себя дураком и верить всему, какую бы ложь мне ни выдавали за правду? — едко спросил ее обнаженный любовник.

Тара невольно открыла рот от изумления. Мгновенное перерождение ошеломило ее. Она вновь почувствовала на себе ледяную несправедливость его суда. После испытанной нежности это стало поистине невыносимым.

— Вон! — дико закричала она. — Выметайся из моей комнаты! Убирайся из моего дома! Исчезни из моей жизни!

— Я уйду, — холодно процедил он, задетый ее враждебностью. — Но не забывай, что у нас конкретный уговор. Ты обязалась до конца годового срока отработать моим ассистентом.

— Ты никогда не видел, не знал и не понимал, какая я есть на самом деле. Я всегда была тебе безразлична. Мне даже представить страшно, что за существо ты видишь во мне. Равно как и я теряюсь в догадках, что ты за монстр… Я … — Тара сглотнула ком, — я иду сейчас в душ. А когда выйду, тебя не должно быть в моем доме, — тихо проговорила она и, не взглянув больше на Рэнда, скрылась за дверью ванной комнаты.

Рэнда разбудили какие-то звуки. Ему показалось, что это Тара, как это обычно бывало по утрам, хозяйничает на кухне. Ему даже почудилось, что в воздухе стремительно распространяется аромат свежесваренного кофе.

Потребовались секунды, чтобы понять, как он ошибся. Все это было иллюзией, как и его убежденность, что он знает эту женщину и ее неизлечимую тягу к плотским наслаждениям, даруемым им, и может ею владеть.

Рэнд впервые был изгнан, но не это составляло главную его проблему. Он действительно совершенно не знал Тару, поэтому не имел ни единой версии дальнейшего развития событий. Он понятия не имел, какое решение она теперь примет — позволит ли ему остаться на посту исполнительного директора отцовской фирмы, сохранить семейное дело, особняк, наследство его, Митча, Нади…

Внезапно комичность завещания представилась ему во всей полноте. На такую шутку и впрямь был способен только Эверетт. Судьба достояния Кинкейдов всецело зависела от человека, который не только Кинкейдом не является, но даже совершенно не заинтересован в благополучии этого семейства.

Вот уж действительно ситуация, в которой без доверия обойтись невозможно. Но это и было самым невероятным. Рэнд привык доверие подменять силой. Прежде ему казалось это вернейшим способом достижения цели. Но вмешались тонкие материи, которым не было места в его схеме отношений с женщиной.

Тара, которую он почитал не самой разборчивой в желаниях, целях, средствах их достижения, поставила под угрозу воплощение его плана. Чем она движима? Обидой, блажью, коварством? Ответа Рэнд не знал. Но. мысль закралась, что это знал Эверетт, потому-то и внес этот непостижимый пункт в завещание. И что в этом была хоть толика родительской заботы, Рэнд не был способен допустить. Он был научен воспринимать лишь отцовское вероломство.

Рэнд Кинкейд был близок к тому, чтобы бросить все, пустить на самотек. Он понимал, чем это чревато для семейного дела, и главное — для Митча и Нади. Но он больше не чувствовал в себе сил бороться с отцовской изощренностью.

Однако его всегда томили незавершенные дела. Рэнд знал, что начатое его не отпустит, пока он не доведет проект до самого конца. Мысли об обреченности его затеи переплетались с идеями о том, как вывести на чистую воду руководство «Рандеву-Лайн». И эти приземленные думы помогли ему встать наутро после своего ухода от Тары.

А еще азарт, который проявился тотчас, стоило ему оказаться на ногах.

Он начал строить многочисленные теории относительно дальнейшего поведения Тары. В нем вновь проснулся искательский дух. Он сам не заметил, как преисполнился убежденности, что сумеет утрясти и эту проблему, какой бы неразрешимой она ни казалась.

Рэнд был знаком с такими молниеносными преображениями с юности, когда тяжелейшее отчаяние благодаря неуловимому импульсу обращалось не просто в надежду, но в неоспоримую убежденность. И только благодаря этим зарядам веры в будущее он обретал силы к дальнейшему существованию.

Обдумывая все, что произошло, Рэнд вспомнил свой давешний разговор с Надей, который тоже оказал на него удивительное действие. В памяти всплыли ее рассуждения насчет легкого пути, по которому пошла их несчастная мама и от которого категорически отказалась она. Надя убеждала брата, что таков ее волевой выбор и она не откажется от него.

Однако выбор — это то, чего почти не делал в своей жизни Рэнд. Даже самые радикальные поступки этого человека были всегда продиктованы его представлениями о безвыходности. Тогда он уходил, бросал, отказывался воспринимать действительность, отгораживался от нее, как в чулане на корабле, в который его загоняла изуверская воля отца; он воображал себя, невзирая ни на что, свободным, лишь бы не сознавать всей меры своей ущербности.

Очевидно, именно тогда свобода и стала его единственной сладкой мечтой, при этом оставаясь лишь загадочным словом, лишенным четкого смысла.

И все вновь возвращалось к Таре, к ее роли в жизни Эверетта. И это не позволяло ему поверить в искренность девушки. Если Тару ничего, помимо работы, не связывало со зловредным стариком, то что заставило его впутывать постороннего человека в дела семейные? Ее совместное с Рэндом прошлое? Желание проучить Рэнда за то, что пять лет назад он в одностороннем порядке разорвал их связь?

Или их общее будущее?

Такая мысль впервые пришла в голову Рэнду. Но он тут же поспешил ее отбросить, поскольку не мог представить Эверетта в искренних заботах о будущем сына.

И снова в своих размышлениях Рэнд зашел в тупик. С таким смятением он и отправился на работу и искренне удивился, увидев за рабочим столом в приемной возле своего кабинета печальную, скованную, но, как всегда, элегантную Тару в красивом платье.

— Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня, — не удержался он от откровенного признания.

— Я от своих слов не отказываюсь, — сдержанно проговорила она. — Обещала, значит, доработаю до конца оговоренного срока.

— Рад это слышать, — сообщил босс.

— Я делаю это не для тебя, а просто потому, что не способна поступить иначе, сколь бы сильным ни было мое желание, — с искренним сожалением сказала она.

— Я благодарен тебе и твоей совестливости, — произнес Рэнд и направился в директорский кабинет, но приостановился. — Тара…