Кейтлин Крюс - Скандальная наследница

У нее больше не осталось никаких иллюзий. Она теперь другой человек, а вот он остался таким же, каким был всегда. Именно Брэдфорд виноват в том, что ее мать уехала во Францию и пристрастилась к транквилизаторам. В том, что она всю свою жизнь занималась саморазрушением, втайне надеясь, что однажды он испугается за нее и поймет, что любит ее.

Он никогда не понял бы, что Ларисса изменилась. Он всегда видел в ней только то, что хотел видеть. Никчемную пустышку, достойную лишь презрения.

— Не беспокойся, папа, — спокойно ответила она, словно они говорили о погоде. — Я прекрасно тебя понимаю.

Джек ждал Лариссу в роскошном вестибюле, в который она вошла несколько вечеров назад по возвращении с благотворительного приема. Она сразу заметила его внушительную фигуру в дорогом черном пальто. Он бросил на нее сердитый взгляд, от которого у нее, наверное, должны были задрожать колени, но она сохранила спокойствие.

Он человек опасный. С этим не поспоришь. Однако Ларисса сказала себе, что нисколько не волнуется. Что она невосприимчива к нему. Что внутри у нее не вспыхнул огонь желания.

Она мило улыбнулась консьержу, который гордился тем, что видел собственными глазами всех знаменитых жителей этого престижного комплекса в Сентрал-Парк-Уэст.

— Зачем ты пришел? — спросила она, подойдя к Джеку. Тот стоял, прислонившись к одной из колонн, которые были произведениями искусства, как и картины на стенах. Она постаралась сохранять невозмутимое выражение лица, хотя в какой-то момент под его пронизывающим взглядом ее сердце замерло. Время остановилось, и окружающий мир уменьшился до размера этих горящих темных глаз.

— Не знаю, — просто ответил он.

Остановившись в нескольких футах от него, Ларисса напомнила себе, что нужно продолжать дышать. В горле у нее пересохло, и ей пришлось сглотнуть.

— Ты снова почти подкрался ко мне, — сказала она. — Хотя, я полагаю, великий Джек Саттон не может подкрадываться по определению. Он может только удостоить кого-то своим визитом. — Она растянула губы в усмешке. — Так что мне повезло.

— Я подумал, что если позвоню тебе, то ты не ответишь. — Его бархатный голос и горящий взгляд заставили ее забыть о том, что всего минуту назад она была на холодной улице.

— Ты очень сообразительный, Джек. Это одна из тех вещей, которые мне всегда в тебе нравились.

Высокие каблуки придавали ей уверенности иначе бы она, наверное, рухнула перед ним на колени и стала бы умолять, чтобы он к ней прикоснулся, поцеловал ее, занялся с ней любовью.

Она хочет его сильнее, чем готова это признать, но не может с ним быть, потому что больше не занимается саморазрушением.

— Пригласи меня к себе в квартиру.

Лариссе не понравился его командный тон.

Она точно знала, чего он хочет, и чувствовала ответную дрожь своего тела.

— Не думаю, что это было бы разумно, — ответила она после долгой паузы, засунув руки в карманы пальто, чтобы не потянуться к нему и не повторить ошибку, которую она совершила на острове.

— Когда это то, что происходит между нами, подчинялось разуму? — спросил он, дерзко ухмыльнувшись.

Если она хочет себя уважать, ей нужно держаться так, словно она себя уважает. Даже если больше всего на свете ей хочется притвориться, что ей это безразлично, и раствориться в объятиях мужчины, который может ее погубить.

— Прости, — спокойно произнесла она, поворачиваясь лицом к лифтам. — Я не могу, Джек. У меня была трудная неделя. Завтра утром мне нужно присутствовать на заседании совета директоров «Уитни медиа», и что бы ты там ни думал, у меня нет жениха, который меня поддержал бы. К тому же я очень устала.

— Подожди. — За этим последовала короткая напряженная пауза. — Пожалуйста.

Удивленная его просьбой, она обернулась, и на этот раз ее удивило выражение его лица. Он выглядел потерянным.

«Ты выдаешь желаемое за действительное», — сказала она себе, но ее предательское сердце забилось чаще от того, что в нем поселилась надежда.

— Пойдем в какой-нибудь бар, — настойчиво произнес Джек. Будь на его месте кто-то другой, она бы приняла это за отчаяние. Его красиво очерченный рот слегка искривился, и ее бросило в жар. — Там ты сможешь чувствовать себя в полной безопасности.

Но она знает, что с этим человеком ей никогда не будет безопасно, потому что он никогда не сможет дать ей то, что ей от него нужно.

Она подошла к нему, поцеловала его в щеку, закрыла глаза и вдохнула его неповторимый запах, после чего заставила себя отстраниться.

— Пока, Джек, — прошептала она.

Джек схватил ее за плечи.

— Как я могу тебя узнать, Ларисса? — бросил он, смерив ее яростным взглядом. — Разве это возможно, когда ты постоянно убегаешь и прячешься?

Как она может любить этого человека всеми фибрами своей души, когда знает, что он может ее погубить? Когда он уже начал это делать?

— Лучше бы ты верил собственным глазам, а не предрассудкам. — Ее тон был как обычно легким и непринужденным, хотя внутри у нее все разрывалось на части.

Его глаза потемнели, черты лица были напряжены, словно внутри у него тоже шла борьба.

— Позволь мне тебя узнать, Ларисса, — прошептал он.

Она слишком слаба. И она его любит.

Ларисса прекрасно осознавала обе эти вещи, но ее пульс не замедлялся.

Джек Саттон причиняет ей одни страдания, но сердце отказывается подчиняться воле разума.

— Хорошо, — ответила она, пока не успела найти сотню подтверждений тому, что это плохая идея.

— Хорошо? — переспросил Джек, прожигая ее взглядом, полным мужского триумфа, и она почувствовала, как его руки крепче сжимают ее плечи.

— Ты можешь подняться вместе со мной ко мне в квартиру, — сказала Ларисса.

Это прозвучало безвольно, но она больше не могла притворяться сильной. И в данный момент ей было все равно.

Затем встретившись с Джеком взглядом, она добавила:

— Но ты не можешь остаться.

Подкрашивая следующим утром губы в дамской комнате в высотном здании, принадлежащем «Уитни медиа», Ларисса в очередной раз подумала об ошибке, которую совершила прошлой ночью.

Ее глаза самопроизвольно закрылись, когда перед внутренним взором нарисовались волнующие образы. Они поочередно сменяли друг друга, мучая ее и пробуждая в ней сексуальное желание.

Едва войдя в квартиру, они с Джеком жадно набросились друг на друга и принялись наверстывать упущенное за прошедшие несколько недель.

Сначала они занимались любовью на мягком персидском ковре в прихожей, затем перешли в ее спальню, из окон которой открывался вид на Центральный парк. Доведенная до исступления, она царапала ногтями спину Джека и кричала его имя. Ее удивляло, как она не разлетелась на осколки под его стремительным натиском.