Страстный подарок отшельнику - Рейчел Стюарт

Он крепче обнял ее и с шумом втянул воздух.

— Но я же сейчас с тобой.

Кэтрин передернуло.

— Но как ты не понимаешь, я хуже своей матери.

Аларик усмехнулся.

— Не понимаю, что заставляет тебя так думать?

— Я не хотела собственного ребенка.

— Просто беременность застала тебя врасплох, а это совсем не то же самое, что отказаться от собственной плоти и крови, Кэтрин.

Он продолжал укачивать ее, гладить по волосам, целовать в макушку, желая, чтобы жизнь стала другой, чтобы они могли каким-то образом объединить два мира, в которых жили, чтобы сделать их совместимыми.

— Теперь я готова, Аларик. Именно по этой причине я решила стать сценаристом.

Дело не только в том, чтобы доказать, что я больше чем просто Китти Уайлд, актриса. Я хочу вернуть свою жизнь. Я не хочу быть пленником круглосуточного графика съемок. Пиар-выступления, интервью… Я люблю кино, я хочу работать в кино, но на своих условиях и по другую сторону объектива.

— Звучит так, как будто ты все уже спланировала.

Он чувствовал, как в ней нарастает решимость исполнить задуманное.

— Мне тридцать, и пришло время взять свою жизнь под контроль и освободить место для людей, которых я люблю.

— Фло, безусловно, будет рада видеть тебя чаще.

— А ты? — спросила она.

Волнение скрывалось за слезами, которые блестели в ее фиалковых глазах.

— Мы могли бы видеться чаще?

Его сердце сжалась, внутри все похолодело.

— Вряд ли… Да, я сказал, что приеду домой, что я поговорю с Шери, но… ты и я… — Он не мог смотреть на нее, когда закончил. — У нас не может быть отношений за пределами этого острова.

— Откуда тебе знать? — Она протянула руку, чтобы прикоснуться ладонью к его щеке, призывая его вернуться к ней. — Я никогда не встречала никого, кто вызывал бы у меня такие чувства, как ты, Аларик. И я знаю, что ты тоже это чувствуешь.

— Не имеет значения, что я чувствую, Кэтрин. — Он сжал ее пальцы.

— У нас с тобой не может быть отношений.

— Ну почему, почему?

У Аларика не было ответа на этот вопрос. В его голове царил полный хаос.

— Я не хочу повторять своих ошибок. Не хочу быть похожей на мать. Ты считаешь, что я на нее не похожа. Позволь мне быть с тобой и доказать тебе это.

— Я не тот, кто тебе нужен. Разве ты не понимаешь, что я не принадлежу к твоему миру?

— Какому миру?

— Миру шоу-бизнеса, Кэтрин, миру Голливуда. Взгляни на меня. Представляешь обложки таблоидов?

— Да… — прошептала она. — Хотелось бы мне защитить тебя или уверить, что этого не случится, но мы оба знаем, что так оно и будет. Хотя это не означает, что мы должны жить в страхе, что выпады прессы могут нас разлучить. Мне все равно, что они напишут.

— Тебе не должно быть все равно, — возразил Аларик. — И я не могу дать тебе то, что ты заслуживаешь.

— И чего же я, по-твоему, заслуживаю?

— Осуществления своей мечты… награды за сценарий. Не имеет значения, что ты будешь находиться по другую сторону экрана. Если пойдешь за своей мечтой, все равно окажешься на красной дорожке, все равно будешь на виду у публики, все равно будешь знаменита, как ты того заслуживаешь. Но не со сломленным человеком рядом с тобой.

— Ты не сломлен, Аларик.

— Я для всех испорченный товар.

Возможно, она не считает его таким ужасным, и его семья тоже. Да, она убедила его, что он может вернуться к своей семье и снова стать таким, каким был до аварии. И да, у него есть силы, уверенность, чтобы принять себя таким, каков он сейчас. Но стоять рядом с ней на виду у публики — совсем другое дело.

Они тут же станут главными героями желтых изданий, появятся на обложках таблоидов с броскими заголовками типа «Красавица и чудовище». Пресса будет в полном восторге.

Не имеет значения, что она не видит его таким, они бы увидели.

И чтобы его счастье попало на страницы таблоидов, попалось на глаза семье Фреда… Нет, это слишком. Одно дело — просто вернуться, но это…

— Значит, нам действительно отпущено лишь время на острове? — тихо спросила она. — А потом между нами все кончено?

— Это то, что должно произойти.

— Нет, если мы этого не хотим, если ты чувствуешь то же, что и я.

— Откуда я могу знать, что ты…

— Я люблю тебя, Аларик.

Его сердце упало.

— Я любила тебя в юности, а сейчас люблю еще больше. Я хочу, чтобы ты стал частью моей жизни. Я хочу разделить с тобой взлеты и падения и всегда быть рядом. И я никогда ни к кому не испытывала ничего подобного.

У Аларика все внутри сжалось. Боль в груди была сродни сильному ожогу. Ответное признание вертелось на языке — он любил, любит и всегда будет ее любить.

Но он не мог признаться ей в этом. А потом расстаться.

— Я тебе не подхожу, — твердо сказал он.

— А разве не мне судить об этом?

Он отпустил ее руку и с мукой в голосе произнес:

— Десять лет назад я бы сказал «да», следуя зову сердца, но не сейчас, Кэтрин. Я с трудом пытаюсь прийти в согласие с самим собой, а ты хочешь, чтобы мы появлялись на публике рука об руку. Ты — идеал красоты, а я воплощение уродства. И перед лицом близких Фреда… Я не могу этого сделать. Не могу, и все.

— Я не идеальна, Аларик. Ты, как никто другой, знаешь это. Но ты показал мне, что надо любить себя такой, какая я есть: без макияжа и прически, не зацикливаться на каждой калории, каждом грамме веса.

Ее голос дрожал от искренности, ее щеки вспыхнули от страсти, которую он в ней пробудил. И на краткий миг он позволил себе поверить, что Кэтрин покинет остров другим человеком, и в этом есть его заслуга.

— И эти люди, близкие Фреда, — прошептала она, а ее рука легла ему на плечо. — Они будут счастливы увидеть, как ты вернешься в страну живых, я обещаю тебе.

Он пристально смотрел на нее, спокойный и задумчивый.

— Ты сказал, что готов двигаться дальше…

— Да. Но смотреть в лицо прошлому и двигаться дальше — это одно, а демонстрировать Шери и семье сказочный финал наших отношений —