Няша-беременяша (СИ) - Сазонова Юлия

Передумал. Вздохнул, выдохнул пару раз. После чего мой бывший парень и не состоявшийся жених совершил невероятное: протянул руку и сжал мои пальцы, ласково протянув:

— Оленька, солнце. Я понимаю, мы совершили немало ошибок…

— Особенно ты, — поддакнула я, не удержавшись, заинтересованно следя за выражением лица Лёвы. А оно было говорящим.

Исключительно матерно, но всё-таки!

— Так вот, — не повёлся на провокацию парень, продолжая поглаживать моё запястье. Поощряя желание смотаться в туалет и с мылом вымыть каждый участок кожи, которого он касался. — Я понимаю, что мы совершили немало ошибок, но…

— Но?

— Ты же понимаешь, что пытаться манипулировать мною при помощи ребёнка — это низко и подло?

Вот где-то на этом вопросе я чуть пиццей и не подавилась. Кашлянула, пытаясь проглотить рвущиеся наружу идиомы и междометия, высвободила руку из чужой хватки и аккуратно вытерла испачканные в масле и соусе пальцы. И вежливо поинтересовалась, глядя прямо в наглые глаза бывшего:

— Лёва, какого хрена?!

— Ну… — Лёва соизволил смутиться. — Ты беременна.

— Возможно, — отпираться я не стала, кивнув головой в ответ. Открыла меню кафе на странице с напитками, с сожалением пролистав тот раздел, что содержал хотя бы намёк на алкоголь, и остановилась на списке чаёв. И уточнила, глянув на Лёвушку поверх папки. — Дальше что?

— И это мой ребёнок, — лицо моего бывшего парня приобрела настолько страдальческое выражение, что я с трудом удержалась от желания тут же развеять его подозрения.

И снова кивнула, подняв руку и подзывая официантку:

— Возможно, — милая, юркая девица появилась как из ниоткуда, вооружённая блокнотом и ручкой. — Облепиховый чай, пожалуйста. И «Маргариту» ещё одну. И… А, нет. Сладкого не хочу…

— Одну минуту, — тихо фыркнув, официантка скрылась в направлении кухни. Оставив меня вновь один на один с рыцарем в сомнительных доспехах по имени Лев.

Того самого, что мужественно выдержал театральную паузу, а потом уверенно заявил:

— Оля, если этой мой ребёнок, я не собираюсь оставлять его на произвол судьбы!

— О как.

Да, это всё, что я смогла выдать в ответ на такое оригинальное утверждение. И не потому, что сказать мне было нечего, нет. Просто это было единственное восклицание лишённое хоть какое-то нецензурного подтекста.

Ну, во всяком случае, я надеялась, что прозвучало оно, не так некультурно, как у меня в голове. И уж точно не с теми убийственными интонациями, заслышав которые мои подруги предпочитают слинять до того, как произойдёт «Большой Бада-Бум». А если точнее, до того, как Лёля войдёт в режим «Халк-крушить!» и раскатает собеседника по ближайшей твёрдой поверхности.

И нет. Я не злая. У меня просто нервная система хорошая, заводится с пол-оборота!

— Это будет разумно, — принялся убеждать меня Лёва, за два года знакомства так и не осознавший, что мой милый и «няшный» образ прятал под собой вредный характер и определённую дозу сволочизма. И с энтузиазмом гробокопателя рыл себе яму два на полтора собственными же словами. — Или ты собралась делать аборт? Если да, то я готов помочь тебе материально и…

— Лёвушка, — не выдержав, перебила я этого декламатора. — Помоги мне морально. Избавь меня от угрызений совести по поводу твоего убийства.

— Эм… Прости?

— Сгинь, Шапошников, — я мило улыбнулась, сжав в пальцах вилку и нож так, что побелели костяшки. — Сгинь из поля моего зрения, пока я ещё помню о том, что убивать идиотов запрещено на законодательном уровне.

Бывший в ответ на мою скромную просьбу только глазами глупо захлопал, некультурно открыв рот. Чтобы через мгновение вспыхнуть негодованием:

— Оля, как отец этого нерождённого ребёнка, я…

— Да-а-а бли-и-ин, — я зажмурилась, считая про себя от одного до десяти и обратно. Выдохнула, чувствуя, что злость уступает место обиде и желанию пореветь. И ткнула вилкой в сторону своего визави, выдав. — Лёва, объясняю на пальцах. Во-первых, мы месяц как расстались. Во-вторых, даже если бы это был твой ребёнок, сходиться с тобой я не собиралась. И в-третьих… Лёва, соберись и услышь меня, потому что повторять я не планирую. Так вот…

Набрав в грудь воздуха, я чётко, по слогам проговорила, наблюдая, как вытягивается от удивления лицо парня:

— Это. Не. Твой. Ре-бё-нок!

К счастью для Лёвы, появившаяся официантка отвлекла меня, поставив на стол высокий френч-пресс с моим пряным чаем и новый поднос с пиццей. Смесь ярких ароматов ударила в нос отключив голову и я тут же налила себе в чашку чай, попутно схватив руками первый кусок «Маргариты». Зашипела, обжёгшись, и принялась дуть на пальцы.

Чтобы спустя минуты две, продолжая вздыхать, обжигаться и хватать ртом холодный воздух, жуя свою обожаемую вкуснятину. Тем более, что в этот раз никто не пытался испортить мне аппетит своими внезапными заявлениями. Ошарашенный моим откровением экс-жених пялился на меня неприлично открыв рот. Разом растеряв весь свой пыл и боевой настрой, а так же львиную долю уверенности в собственной неотразимости.

Я хмыкнула, смерив этого чудака на букву «м» выразительным взглядом. Интересно даже, на что надеялся господин Шапошников, затевая эти разборки? На то, что у меня гормон шалит, эмоции не стабильные и вообще, я вся такая несчастная жду, кто первым меня пожалеет что ли?

Кстати, а как он про беременность узнал? Круг лиц, посвящённых в моё деликатное положение, состоял из пяти, ладно — шести человек: родители, лучшие подруги и…

Нехорошо прищурившись, я вытерла руки салфеткой и вытащила свой телефон. Листнула список контактов до нужного мне имени и, дождавшись ответа на вызов, вежливо поинтересовалась:

— Мелкая, а ты в курсе, что дятлы долго не живут?

Достучаться до совести Анжелики Сергеевны Зеленцовой я не надеялась. Восемнадцатилетнее, амбициозное и острое на язык чудо, по страшному стечению обстоятельств являвшееся моей младшей сестрой, к моим претензиям отнеслось скептично. И, ни капли не смущаясь, заявило, что обет молчания с неё никто не брал, договора кровью она не подписывала и имеет право говорить всё, что думает, всем кто убежать не успел.

Да и вообще, с каких пор такая радостная новость приравнялась к государственной тайне, а?

Возразить на такой аргумент было нечем. Впрочем, как и вставить хоть слово в экспрессивную речь мелкой, которая бодро отрапортовала в конце:

— И вообще, систер! Не мешай пацанов клеить! Чао-какао! — и этот монстр проорал куда-то в сторону, до того как сбросить вызов. — Алё, красавец! Ты куда-а-а?! А кто ж мне обещал свадьбу в Монако, яхту и пять детей минимум?

Ну и как прикажете злиться-то на такое очаровательное чудовище? Тем более, что я действительно не делала тайны из своей внезапной и совершенно незапланированной беременности. Так что, возведя глаза к потолку, я положила телефон на стол и искренне пожелала несчастному мачо сбежать до того, как Лика его догонит.

А она догонит. Пять лет в секции лёгкой атлетики так просто из жизни не выкинешь. И увлечение паркуром. В общем, почему-то мальчика было искренне жаль, он брякнул не подумавши, а мелкая уже закусила удила.

— Права была моя маман, — подал голос Шапошников, о котором я успела напрочь забыть. А он словно и ждал этого момента, чтобы смерить меня презрительным взглядом и процедить сквозь зубы коронную фразу всех брошенных женихов этого мира. — Ты меркантильная, мелочная и жестокосердная! Да господи, как же я был слеп!

— А теперь я прозрел… — пробормотала я себе под нос, наливая ещё одну порцию чая. И всерьёз задумавшись над тем, стоит заказать десерт или в меня всё-таки больше не влезет?

— Но теперь я прозрел! Я вижу, ты не побрезгуешь ничем на пути к своей цели!

— Лёва, — я показательно вздохнула, подперев щёку кулаком. — Я напоминаю, от чести стать вдовой, миновав стадию «жена», меня отделяет только уголовный кодекс и рекомендация врача воздержаться от лишних, чрезмерных физических нагрузок. Я понятно излагаю?