Виктория Паркер - Сможешь соблазнить?

Что ж, вот и все. Береги себя и постарайся не разбить мою машину, хорошо? Позаботься о ней. Может быть, она и огненная молния и кажется крепким орешком, но… по сути, она хрупкая, как и любая женщина.

Серена».

Листок выпал из его пальцев. Финн оперся локтями на колени и закрыл ладонями глаза, ощущая влагу на пальцах. Плечи его затряслись.

Какой же он идиот!

Конечно, неудивительно, что Серена избегала любого случая показаться женственной. А что он сделал? Уверил ее в своей искренности, говоря ей, как она уникальна. А в итоге, не справившись со своими страхами, дал ей понять, что она лишь очередная девочка для развлечений, пустышка. Он считал ее крепким орешком и думал, что она переживет, но оказалось, что забыл главное. Как и любая женщина, она хрупка и уязвима.

– Ты и не представляешь, как я горжусь тобой, – произнес он тихо сам себе – ах, если бы только она могла его слышать! – Ты сильна и прекрасна, смелая девочка.

Финн потер глаза и провел пальцами по лицу. Ему сейчас нужен не психолог, а чудо.

Каждая клеточка его тела кричала, что нужно отправиться на поиски Серены, исправить ситуацию. Но что он мог? Слова «прости меня» казались жалкими – эта девочка заслуживала гораздо большего. А он не мог ничего другого, кроме как причинять боль и извиняться.

Остается лишь надеяться, что Серена обретет мир и счастье, которых заслуживает.

А что касается его, то нужно выполнить ее желание – последнее, что он может для нее сделать.

Пять недель и два дня спустя

В широком дворе роскошного отеля праздновали окончание очередной гонки в итальянском городе Монца, и вечеринка проходила с присущим итальянцам размахом и стилем. Ночное небо загадочно посверкивало звездами, напоминая Серене о восхитительном куполе в Монреале.

Шампанское фонтаном било из ледяной скульптуры и жемчужным водопадом падало в бассейн, кипя пузырьками. На миг закрыв глаза, Серена вдохнула сладкий аромат глицинии, обвивавшей балконы над головой, и повернулась к отцу.

– Не представляю, как ты меня уговорил. Я приехала всего пару часов назад и могла бы сейчас быть в пижаме, есть чипсы и смотреть фильм.

Вместо этого она стояла на головокружительных каблуках и умирала от тревожного ожидания, в то же время притворяясь, что улыбается и наслаждается праздником. А ведь она надеялась, что увидит Финна лишь завтра и обойдется парой приличествующих случаю слов.

– Знаешь, честно говоря, я смертельно устал от твоих постоянных «Я хочу побыть одна» в стиле Греты Гарбо. На сей раз я решил не позволять тебе прятаться слишком долго, Серена.

– Я и не пыталась спрятаться, – прошипела она.

– Как тебе угодно, дорогая.

Серена вздохнула. Ей бы хотелось, чтобы их встреча с Финном прошла максимально нейтрально после тех долгих недель попыток не думать о мужчине, которому она раскрыла душу в прощальном письме. Если верить таблоидам, он сейчас был на пике формы, излучая обаяние со своей легендарной улыбкой, и ради того, чтобы видеть его счастливым, Серена бы, не задумываясь, повторила все в точности.

Конечно, видеть другую женщину рядом с ним было… нелегко, но ей самой было необходимо двигаться вперед.

Увидев, как отец улыбается очередной пикантной блондинке, Серена вспыхнула.

– Я не понимаю тех, кто не устает повторять: «Разнообразие – сущность жизни». Что такого прекрасного в постоянной смене окружения, если все эти куколки похожи друг на друга как две капли воды. В них нет жизни.

– В этом-то и суть. Такие интрижки ничего не значат, они безопасны.

– Это как входить в призрачный поезд с закрытыми глазами. Двигаться по жизни….

– Не чувствуя абсолютно ничего, вот именно. Я скажу так: все оттого, что я всегда любил и буду любить твою мать. Она была для меня единственной. Все остальные – это просто дым без огня. Безопасно. Чтобы разбавить одиночество.

Серена нахмурилась, чувствуя, как пол словно дрогнул под ногами. Будучи малышкой, она много спрашивала отца о маме. Майкл не уклонялся от ответов, но говорил с таким трудом и неохотой, что девочка решила: вряд ли отец любил ее. Оказалось, все совсем иначе.

– Никогда не думала об этом в таком ключе, – пробормотала она.

– Ты сейчас думаешь про Финна?

– Ничего подобного, – ответила она, бросая на отца уничтожающий взгляд, чтобы не совершить какую-нибудь глупость – например, разрыдаться.

Серые глаза отца озорно блеснули, а потом на его красивом лице появилась печальная задумчивость.

– Сомневаюсь, что смог дать тебе хотя бы один дельный совет в жизни. Я был не готов воспитывать двух малышей – особенно дочку. За это я всегда буду просить у тебя прощения, Серена. Но когда я потерял жену, мне нужно было…

Дрожащим голосом девушка закончила:

– Двигаться дальше, не сидеть на месте.

Отец грустно улыбнулся:

– Позволь сказать тебе вот что: если ты хотя бы отчасти похожа на меня или кого-то из своих предков, ты не упустишь своего счастья. Если тебе кажется, что Финн – тот самый, не отпускай его так просто.

Серена прикусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала.

– Ты ошибаешься, он меня не интересует. Кроме того, – продолжала она, – Финн начал новую жизнь.

– Ты уверена? Вчера он просил отпуск, чтобы найти тебя.

Надежда забилась в груди Серены, мешая дышать, но она быстро отмахнулась от приятных мыслей.

– У него новая интрижка.

– Точно? Потому что этот парень, который, кстати, только что вошел, уставился на тебя и, похоже, не в силах сделать вдох. Он идет сюда, между прочим.

– О боже.

Серена не была готова к такому повороту событий.

– Я бы посоветовал тебе избавиться от этого вида испуганного оленя, застигнутого светом фар, и вспомнить другое высказывание Греты Гарбо.

– И какое же?

– Любой, кто постоянно улыбается, скрывает в себе пугающую твердость духа.

– И как это относится ко мне?

– Я бы рекомендовал тебе сегодня не улыбаться. У меня смутное предчувствие предстоящей сенсации.

Единственное, к чему сейчас готова была Серена, – перепрыгнуть стену любой высоты, в том числе и ту, что окружала отель, лишь бы сбежать. В последний месяц она бесцельно скиталась по Европе, не замечая, куда едет и что делает. Периодически она приходила в себя и с удивлением отмечала, что сидит в парижском кафе, сжимая чашку капучино. Однако постепенно пришло осознание того, что можно убежать хоть на край света, но сердце по-прежнему будет болеть от воспоминаний.

– Он далеко? – спросила Серена, едва сдерживая дрожь в ногах.

Дьявольский огонек зажегся в глазах отца.

– Тридцать футов, и он приближается.