Соблазнение на Коста-Рике - Пиппа Роско

Незадолго до окончания разговора ее мать спросила, почему не сказала Бенуа правду о том, на что она потратит деньги, если они найдут драгоценности. В голосе матери не было осуждения, но Скай все равно это почувствовала. Она придумала себе сто отговорок, и все они были одновременно правдой и ложью. То, что сначала она не доверяла ему, а потом он не доверял ей, было правдой… но недостаточной причиной, чтобы промолчать.

— Он может оказать тебе поддержку.

— Мама, пожалуйста, не говори так.

— Я не имею в виду себя. Ну, не только себя. Ты оказала себе медвежью услугу, не позволив ему быть рядом с тобой, не позволив ему быть тем, кем ты его считаешь.

— А если я ошибаюсь, мама?

— Не понимаю, как это возможно, — уверенно сказала Мариам. — Ты бы не влюбилась в него, если бы ошибалась в нем.

Как будто это было так просто. Мысль о том, что она будет уязвима, если расскажет Бенуа о Мариам, заставила сердце Скай затрепетать в груди. Но надежда, которую дала ей мать, тот факт, что она действительно знала Бенуа, действительно верила, что он добр сердцем, успокоили ее страхи, и впервые после отъезда из замка она подумала о возможности увидеть его снова.

Нашли ли они драгоценности или нет, смогли ли они сделать это вовремя для лечения ее мамы, действительно ли она поступит в университет или нет, Скай поняла, что готова к большим изменениям в жизни. Чего бы они ни стоили.

Она больше не будет разрываться из-за противоречий между своими желаниями и ожиданиями других людей. Она усердно работала, чтобы прислушиваться к себе, чтобы найти то, чем она хотела бы заниматься или кем быть. И хотя все внутри ее кричало, что ответ на этот вопрос неразрывно связан с Бенуа Шалендаром, она знала, что именно над этой сферой человеческих отношений она не властна.

Скай накинула шаль на плечи, когда в воздухе повеяло вечерним холодом. Она повернулась, чтобы вернуться в коттедж, но резко остановилась, увидев фигуру, стоящую перед задней дверью. Может быть, ей это просто показалось.

Какое-то мгновение ее глаза любовались видом Бенуа, словно изголодавшись по его отсутствию в ее жизни. Тогда она подумала, что это было одно из самых чудесных зрелищ, которые она когда-либо видела. Пока она не пригляделась и не заметила темные круги под его глазами и щетину на подбородке.

Он сделал шаг к ней, и Скай отступила назад, чтобы сохранить дистанцию между ними. Потому что она не была уверена, что сможет сопротивляться отчаянному желанию дотянуться до него, прикоснуться к нему, прижать его к себе.

— Чего ты хочешь? — вместо приветствия спросила она.

— Я бы очень хотел, чтобы ты меня выслушала, если ты не против.

Она кивнула, потому что это было все, что она могла сделать. Все ее тело и мозг были парализованы его присутствием. Он указал на старую деревянную скамейку рядом с розовым кустом в углу сада, и она на негнущихся ногах направилась к ней. Наконец он сел рядом с ней, положил руки на колени и, глядя на то же поле, которое она прежде изучала, заговорил.

— Ксандер и я ходили на собрание акционеров два дня назад, — начал Бенуа, зная, что, возможно, это не касалось дела, из-за которого он сюда приехал, но это было единственное, с чего он мог начать. — Мы сказали им, что они могут настаивать на соблюдении устава, если захотят, но это необязательно. Это был их выбор, и мы с Ксандером согласились на этот выбор. Я сказал им, что я должен быть генеральным директором «Шалендар энтерпрайсис» не потому, что я женат, а потому, что я хорош в этом деле и хочу этого. — Он почувствовал, как она напряглась рядом с ним, попытался не обращать внимания и продолжил, надеясь, что она поймет, что именно он хочет сказать: — Да, но хочу этого не настолько сильно, чтобы ради должности привязать ко мне добрую, любящую, удивительную женщину. Поэтому мне нужно, чтобы ты знала: я уйду, если понадобится. В любом случае Ксандер уходит из компании и… — он рассмеялся, и в его смехе слышалось удивление, — мы вместе займемся бизнесом.

Если что-то хорошее и вышло из ужаса последних нескольких дней, так это то, что отношения между ним и его братом стали такими, как он всегда хотел. Основанными не на долге и деловых интересах, а на родственной любви и поддержке. Это было увлекательно и немного похоже на прогулку по минному полю, но они надеялись добраться к цели невредимыми.

— Я хочу, чтобы ты знала это, прежде чем я скажу то, ради чего пришел. — Он все еще смотрел на поля, над которыми начали сгущаться сумерки. Этот вид он запомнит на всю оставшуюся жизнь. — Я хочу сказать, что ты была права. Я потратил годы, страдая от ухода матери. Это было гораздо проще, чем признать эту боль. Вот почему я всегда отталкивал от себя тех, кого любил: чтобы они не смогли причинить мне еще больше боли. Но, как заметил кто-то мудрый, эта боль была ничем по сравнению с тем, что я чувствовал, когда причинял боль тебе.

Он не мог смотреть на нее. Еще нет. Ему нужно было закончить свою речь.

— Я никогда не смогу получить твое прощение за… — Он едва смог произнести эти слова, вспоминая все, что наговорил ей в тот день. — То, что я сказал, было непростительно. Скай, пожалуйста, знай, что я буду нести шрамы той боли, которую я причинил тебе, в моем сердце до конца моей жизни. Ты была права, когда сказала, что я трус. Даже когда я причинял тебе боль, говоря жестокие вещи, я хотел оттолкнуть тебя. Я думал, что делаю это, чтобы защитить тебя от меня, но я ошибался. Я попросту боялся силы своих собственных чувств к тебе. Ты боролась против меня и за меня. Я был… напуган, потому что я никогда не был так счастлив, как в Коста-Рике с тобой, потому что я люблю тебя.

Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и его сердце чуть не разорвалось надвое, когда он увидел слезы, скопившиеся в ее глазах.

— Я люблю тебя, — снова сказал он.

Он был готов сказать это в третий раз,