Карин Либо - От греха подальше

Теперь она просто не в состоянии была осознать горькую правду о том, что ветер и дождь не всегда подчиняются человеческой логике.

Понимая необходимость срочно привлечь ее внимание, Роун выхватил трубку у нее из руки.

— Что ты себе позволяешь, — возмутилась она.

Он сгреб в кучу кипу компьютерных распечаток.

— Леди, ваши данные ломаного гроша не стоят, не спорьте со мной! — Он швырнул бумаги в распахнутую дверь фургона, и ветер подхватил их, унося, словно конфетти.

— Роун, ты сошел с ума?

Он обхватил ее руками в талии, поднял с сиденья и вытащил из фургона.

Она споткнулась, но он поддержал ее.

— Роун… — начала было протестовать Виктория, но тут она наконец увидела это. Ее лицо посерело, глаза стали большими и круглыми, словно блюдца. Она уставилась на огромный, черный, крутящийся и несущий смерть столб, оказавшийся так близко к ней. — О Боже…

Роун не стал больше медлить. Он запихнул ее обратно в фургон, с шумом захлопнул дверь и, обежав вокруг, взобрался на водительское место. Она, должно быть, рассердится на него за такое грубое обращение, но он поступал так только потому, что спешил поскорее выбраться отсюда, избежать смертельной опасности.

Благодарение Богу, она не вытащила ключ из зажигания. Забыв пристегнуть ремень безопасности, он запустил двигатель и резко развернул машину.

Виктория моментально нагнулась над консолью, отделяющей два передних сиденья от остальной части салона, куда затолкал ее Роун.

— Куда ты едешь?

— Прочь от этой штуки, — сказал он, указав рукой назад. — Ты специалист, тебе и определять, куда движется торнадо, и подсказывать мне, что делать, чтобы оказаться как можно дальше от него. — Роун понимал, что он ведет себя грубо, но лучше уж так, чем показать, как он чувствует себя в действительности. Впервые в жизни он по-настоящему испугался. Неужели он выжидал слишком долго, прежде чем осмелился объявить Виктории об опасности?

Неужели они оба погибнут, так и не поняв, что, возможно, предназначены судьбой друг другу?

Страх — не только за жизнь Виктории, но и за свою собственную, за их будущее — был для него новым чувством, хотя, возможно, он просто забыл его. Страстное желание жить внезапно охватило Роуна. Такого он не испытывал многие годы.

И он захотел, чтобы так было все время. Захотел до боли в сердце.

Вскоре он подъехал к развилке дорог.

— Куда теперь, Виктория? — потребовал он.

— Направо. — Он уже начал поворачивать, когда она положила ему на плечо руку. — Нет, подожди. Церковь!

— Что?

— Торнадо движется прямо на церковь, а я не слышу предупредительных сигналов. — Она изо всех сил сжала его плечо, ее пальцы больно впились в тело. — Они не слушают радио. Они не получат сигнала тревоги и не заметят приближения торнадо. Там же полно деревьев, которые скроют от них смерч, пока торнадо не подойдет к ним вплотную. О Роун, там же дети! Они страшно испугаются, может, даже погибнут! Мы должны предупредить Дебби.

Роун подумал, что стихия вряд ли разрушит церковь, к тому же они уже отъехали на несколько миль, и с его стороны было бы весьма опрометчиво возвращаться на путь смертоносного торнадо, лишь бы потакать прихотям Виктории. Внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения советовал Роуну убегать подальше, но он не мог спасать собственную жизнь, бросая на произвол судьбы детей, играющих на церковном дворе. Он не мог допустить несчастья, пусть даже угрожающая детям опасность возникла в воображении Виктории.

Не колеблясь больше ни секунды, он повернул налево.

Виктория перелезла через консоль на пассажирское место. Ошеломление, вызванное видом надвигающегося на них гигантского торнадо, понемногу проходило, уступая место панике. Что же с ней случилось? Как она могла не обратить внимания на происходящее? Она была так поглощена работой с компьютером, настолько удивлена тем, что погода ведет себя непредсказуемо, так хотела найти среди данных предвестники торнадо, что проигнорировала угрозу опасности. Она склонна была больше доверять компьютерным распечаткам и радарным сигналам, чем собственным глазам!

И она совершенно не поверила предостережениям Роуна! Она просто не желала его слушать. А не она ли сама всего несколько дней назад почти стерла его в порошок за невнимание к ее предостережениям?

— Прости меня, Роун, — сказала она. — Я на минуту потеряла разум, но сейчас уже пришла в себя.

Ни на мгновение не отрывая глаз от дороги, он крепко сжал ей руку. Этот ободряющий жест успокоил Викторию.

— Все в порядке, Вик, — сказал Роун. — Я ведь знаю, что это такое — быть таким… целеустремленным.

Он был чрезмерно снисходителен и добр к ней, и за это она еще больше ценила его.

— О Боже, ты только взгляни на это, — едва ли не с почтением прошептала она, указывая рукой назад. Деревья, высаженные вдоль дороги, закрывали обзор, но иногда между ними образовывался просвет, и тогда Виктория ловила взглядом бешеные вспышки движущегося на них торнадо, уничтожающего все на своем пути.

— Я стараюсь не смотреть. Торнадо нас нагоняет?

— Пока нет. Мы оторвались на довольно большое расстояние. К тому же он, кажется, движется не слишком быстро. В любом случае мы опережаем его, мы даже находимся впереди дождя и града.

Наконец она услышала по каналам любительской радиосвязи сообщения о торнадо: смущенные своим промахом наблюдатели передавали сведения о внезапно возникшем мощном смерче. Бюро прогнозов срочно подтвердило информацию, предупреждая об опасности. Виктория взяла микрофон и, преисполненная долга, передала свои наблюдения.

Когда ей удавалось увидеть торнадо из окна мчащейся вперед машины, она рассказывала о нем, поднося микрофон поближе к губам, но когда дорога вдруг поворачивала или деревья сплошной стеной закрывали обзор, она смотрела на Роуна.

Он вел машину очень быстро, напряженное выражение лица говорило о предельной сосредоточенности. «Не слишком ли он наслаждается этой драматической ситуацией», — приходило ей в голову. Но нет, он совершенно не казался довольным происходящим. Дорога снова повернула, и они опять оказались на пути торнадо.

— Как ты думаешь, сколько еще до церкви? — с беспокойством спросила Виктория. Она решилась на самый безрассудный поступок в своей жизни, понимая, что никогда не простила бы себе, если бы с детьми что-нибудь случилось. В глубине души она была уверена, что и Роун чувствовал то же самое.

— Еще далеко, — ответил он.

— Ты не пристегнулся, — ворчливо заметила она.