Энн Мэтер - Мы увидимся вновь

Алессандро в ответ приподнял брови. Возможно, он хотел этим что то сказать. Сегодня он был одет более официально — в элегантный шерстяной костюм, вот только пиджак, побывав под дождем, находился в довольно плачевном состоянии. Его волосы были такими же мокрыми, как и ее: густые черные пряди прилипали ко лбу.

— Ты так думаешь? — тихо спросил он.

— А что тебя удивило? — выдохнула она, почти не дыша. — Об этом не трудно догадаться.

Алессандро склонил голову:

— Да, конечно. — Он помедлил. — Все в порядке, sim?[9]

— На улице немного холодно, — с грустью сказала Изабел. — А затем, осознав, что она не может больше так стоять в дверях, а также не может уйти за его пиджаком, оставив его здесь одного, тем более что он промок с головы до ног, пробормотала: — Может, войдешь?

— Ты уверена?

Алессандро сам был не уверен, правильно ли он ведет себя, но готов был принять ее приглашение.

— А почему бы и нет? — немного развязно спросила она. И в отличие от прошлого раза, когда она посторонилась, впуская его, Изабел быстро удалилась в гостиную. — Закрой, пожалуйста, дверь! — крикнула она издалека, направляясь в ванную. — Я вернусь через минуту.

Алессандро прикрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной, а затем, повернувшись, закрыл дверь на ключ. «Для безопасности», — сказал он себе, отказываясь признавать, что у него есть другая причина.

Из за пасмурного дня все светильники в гостиной были включены. В комнате их было три: две красивые настольные лампы и бронзовый торшер с большим абажуром, украшенным бахромой. «У нее хороший вкус», — подумал он. На этот раз пол был навощен, а диван и кресла тщательно вычищены. Диванные подушки лежали строго в ряд, а ковер в центре комнаты был как новый.

В другом конце гостиной была открыта дверь, и Алессандро захотелось узнать, куда она ведет. Скинув мокрый пиджак с плеч, он бросил его на стул. Затем, после минутного колебания, пересек комнату и вышел в небольшой коридор.

Очевидно, этот коридор вел в ее спальню и в ванную комнату — в нем было две двери. Алессандро подошел к первой.

Она была открыта, и он понял, что это спальня. Он увидел кровать, покрытую красивым розовым покрывалом, и одежду, лежавшую на нем. «Изабел готовилась выйти из дома?» — подумал он, непроизвольным движением расстегивая верхнюю пуговицу на воротничке рубашки, и какое то незнакомое чувство шевельнулось в его груди. «Ведь не могу же я ревновать! — сказал он себе, расслабив узел галстука и спустив его вниз, до середины груди. — И я не собираюсь связываться с англичанкой».

И все же…

Открылась другая дверь, и появилась Изабел, на которой были лишь шелковый бюстгальтер и кружевные трусики. Она пыталась вытереть свои волосы полотенцем, но они непослушно рассыпались по ее плечам. Казалось, она была охвачена какими то мыслями, но выглядела при этом потрясающе сексуальной, и Алессандро почувствовал, как при виде ее отреагировало его тело.

Изабел все еще не замечала его. Присев на кровать, она взяла черные прозрачные чулки и стала натягивать их на стройные ноги. Но что то — возможно, его глубокий судорожный вдох — заставило ее поднять голову и взглянуть в его направлении.

Застыв на месте с поднятой ногой, она вся вспыхнула. От этого она не перестала быть неотразимо соблазнительной, и Алессандро, словно завороженный, медленно вошел в комнату.

— Какого черта?! — Охваченная возмущением, она едва могла говорить. Стянув с себя чулки, она свернула их в комок и со злостью бросила в него. — Выйди вон отсюда! — воскликнула она, и голос ее, повысившись, сорвался от негодования. — Я… я просила тебя подождать в другой комнате.

— Насколько я помню, ты не ставила мне никаких условий насчет того, где мне оставаться, — возразил он, быстро ловя свернутый шелковый черный комок и поднимая его к лицу. — М м м… они пахнут тобой, — продолжал он, когда она встала с кровати и гневно взглянула на него. — Не злись, cara. Ты красивая женщина. Не стыдись своего тела.

— Я не стыжусь! — задохнулась Изабел. — Но если это нечто вроде извинения, то я не принимаю его. Ты не имел права заходить сюда без всякого приглашения и вести себя так, будто я должна быть рада этому!

— Это не извинение, — мягко поправил Алессандро, бросая на пол ее чулки и с волнением взглянув на нее. Я просто сказал правду, querida. Не сердись.

— О, хорошо. — Изабел судорожно огляделась вокруг, будто что-то ища, — возможно, халат, — чтобы прикрыть свою наготу. Но халат остался в ванной, а брюки и маленькая блузка без рукавов, которые она собиралась надеть, не могли ей помочь. — Интересно, если бы я была бразильской девушкой, ты вел бы себя точно так же?

Губы Алессандро сжались. Он не мог отрицать того, что мать Миранды ни за что не позволила бы ему войти в спальню ее дочери. В двадцать первом веке нравы в Бразилии стали свободными, но женщины из хороших семей придерживались старых принципов. О, конечно, молодые люди восставали! Алессандро был уверен, что Миранда совершала поступки, о которых мать ее не знала, но внешне старые обычаи соблюдались, и он честно признавался самому себе, что ему это нравилось…

Молчание затягивалось, и, когда он так и не ответил, Изабел презрительно скривила губы.

— Думаю, что нет, — ответила она на свой же вопрос, поворачиваясь к нему спиной. — А теперь, пожалуйста, уходи.

Алессандро непроизвольно сжал кулаки, и его охватило желание схватить ее за плечи, повернуть и прижать к себе. Она стояла к нему спиной, ее узкая талия и изящный изгиб бедер были невероятно притягательными. Округлые ягодицы, выглядывавшие из под края черных кружевных трусиков, вызвали у него прилив крови внизу его живота.

«Я хочу ее, — мрачно признался он. — Хочу овладеть ею и избавиться от мучительного томления, терзающего меня с тех пор, как я впервые поцеловал ее. Но я не могу этого сделать».

Но ведь он не животное, а Изабел — не дешевая проститутка, которой он мог бы попользоваться и уйти, не оглянувшись.

И в тот момент, когда Алессандро попятился к двери, она повернулась и взглянула на него. Голубые глаза — чистые и прозрачные, как летнее небо, — встретили его взгляд. И эти глаза смягчились и потеплели, когда он взглянул на нее, и губы слегка приоткрылись.

— Твой… твой кожаный пиджак висит на вешалке в холле. Ты… ты, наверное, видел его, когда вошел.

На самом деле тогда Алессандро не видел ничего, кроме Изабел, но сейчас он вспомнил, что в холле, возле входа, висела какая то верхняя одежда.

— Obrigado[10], — сказал он, и легкая насмешка появилась на его мрачном лице.