Семь ступеней в полной темноте (СИ) - Фром Пвел

Сейчас гарпия представляла собой жалкое зрелище. Обрывки ткани. Связанные грязные крылья. Помятые исцарапанные латы, которых быть бы на ней совсем не должно…. вернее, то, что от них осталось.

Наконец, он встал. Цепи вновь натянулись, и она приготовилась к худшему. Но, нагибать ее не спешили… Вместо этого ее поставили в полный рост и зафиксировали. Кузнец подошел вплотную. Он был нетипично крупным мужчиной, лет около тридцати, но она все же на голову возвышалась над ним и не уступала в плечах.

Признав этот факт, он подставил скамью и встал на нее. С минуту оглядывая позолоченный шлем, похожий на голову птицы, он попытался снять его. Сразу не получилось, но провозившись еще несколько минут он нашел-таки две хитрые защелки и, вскрыв забрало, кинул шлем в угол.

Их глаза встретились. Его спокойный осознанный взгляд уперся в полные ненависти глаза. Было неприятно, но вопреки всем ожиданиям и пересудам… ее лицо не было уродливым! Сомнений в этом не оставалось. В сравнении с тем, что он ожидал увидеть — лицо ее было совершенно…. Ненавистно суженные глаза с расширенными, полными злобы зрачками, обрамляли локоны блестящих рыжих волос, местами сплетенных в косы. Нос ровный и прямой, чуть вздернутый кончик которого злобно заострился. Полные, хотя и плотно сжатые губы, и правильный, чуть выдающийся вперед подбородок. Сильная, но красивая шея, подчеркивающая ее осанку. А главное, ее кожа… Чуть золотистая, мягкого серого тона, и совершенно чистая. Если не считать застарелой ссадины с кровоподтеком на ее скуле….

На пару минут, кузнец забыл зачем пришел. Он просто стоял и зачарованно любовался ее лицом. Взгляд его был каким-то чистым и совершенно открытым…

Странно, но это смутило ее. Она вдруг заморгала и опустила взгляд, будто получив пощечину.

Однако он все же пришел в себя: в след за шлемом в угол полетели и латы, и наручи, и все одеяние, что на ней оставалось к тому моменту. У него были проворные, теплые руки и сердце ее стучало сильнее, когда он задевал ее. Еще никому и никогда не было позволено так касаться ее. Тем более смертному! Но его это не заботило. В голову пришла фраза: «Победителю можно все». Но она тут же прогнала ее.

Наконец, закончив с латами, он снова заглянул в ее глаза. Она отвернулась. Подумав о чем то, он решительно обнял ее, бесцеремонно прижавшись небритой щекой к обнаженной груди. Возмущению не было предела, но, случилось неожиданное: Скользнув по ее сильной спине, руки кузнеца нащупали узел и… его не стало!

Она не сразу осознала, что мешковина упала на пол и крылья ее теперь свободны. Она вздохнула с облегчением и хотела скорее расправить их. Но крылья слишком долго были связаны и так затекли, что тут же отозвались ноющей болью.

Остановившись на этом, кузнец ушел. Но дверь оставил открытой. Когда вернулся, в руках его были два больших деревянных ведра, наполненные до краев. Ослабив натяжение цепи, он подошел ближе. Она не заставила себя ждать, и резко ударила его. Кузнец, ожидая чего-то подобного, ловко увернулся и перехватил руку. Но острые коготки все же дотянулись до его шеи. Было больно, но попади она точнее, он бы уже лежал на полу в луже собственной крови.

Она тут же поняла, что совершила глупость. Сантиметром выше, и его артерия могла лопнуть. А она провела бы остаток жизни в цепях, неизвестно где. Желание совершать необдуманные движения резко поубавилось.

Внимательно рассмотрев инкрустированные золотой филигранью когти на ее ровных пальцах, он снова натянул цепи. На что она недовольно фыркнула.

Взяв ведро, кузнец обошел ее сзади. Потрогал крылья и услышав болезненный стон, понял, что ему ничего не угрожает. Набрав ковш воды, он приступил к мытью, облив для начала ее спину и плечи.

Она съежилась по привычке, но на сей раз вода была теплой. Почти горячей! Следующим сюрпризом стало душистое мягкое мыло, которым он обильно покрыл ее. Крылатая дева не совсем поняла, что происходит, но решила пока не дергаться. Тем более, что шершавая губка в его руках уже приятно шоркала ее спину, плавно огибая основание крыльев.

Кожа крылатой девы не везде была однородной: от лопаток до поясницы она плавно переходила от серовато-золотистого к коричневатому цвету. Кроме того, текстура ее была иной, нежели у обычного человека, слегка рифленой на ощупь и более плотной. Кузнец тщательно оттирал засохшую кровь, остатки прилипшей травы и помета. Слегка не уверенно, но зато пристрастно, он ощупывал ее мышцы, особенно те, что уходят к крыльям. Это не было противно. Скорее необычно для нее. Конечно, потом, она оторвет ему за это голову, за все сразу. Но пока, пожалуй, потерпит.

Отмыв спину, он спустился ниже. Теперь губка коснулась ягодиц, и душистая мыльная пена потекла по ее ложбинкам. От его неторопливых стараний, гарпия немного разомлела, забыв на миг, где находится.

Закончив с ногами и руками, кузнец ополоснул ее и вернулся за вторым ведром. Лицо его было невозмутимо, хотя ранки сочились сукровицей и причиняли неудобства.

Смочив губку снова, он обильно полил пеной ее грудь и живот. Шоркал, не торопясь и осторожно, не забыв, впрочем, ощупать налитую грудь и плотный живот. Когда он это делал, гарпия заметно вздрагивала, и соски ее твердели. Кузнец, заметив это, с опаской прильнул губами сначала к одному, а потом и к другому… На что она негодующе зашипела. Странно, но он почувствовал на губах привкус молока.

Наигравшись вдоволь, он бесцеремонно похлопал ее по внутренней стороне бедра…. С ужасом для себя, она послушно расставила ноги.

Смело омыв интимные места уже привычным жестом, он хорошенько смыл мыло, и наконец, обтер ее бедра, икры и когтистые ступни. Затем, окатив водой, смыл остатки пены и постелил под ноги полотенце. Стоять на нем было куда приятнее чем на голом полу.

С головой пленницы, пришлось повозиться. Оно и понятно, с момента появления, четкие очертания его набухшего члена легко читались сквозь одежду… Стоило некоторых усилий, чтобы преодолеть сопротивление, снова натянуть цепь, и поставить деву в известную позу…

Кузнец перевернул ведро и уселся напротив. Волосы ее промылись только с третьего раза, а на расплетание ее рыжих спутавшихся кос ушло добрых полчаса. Локоны ее оказались плотными как конский волос, но довольно мягкими на ощупь. Расцеплялись они неохотно, но не спутывались между собой.

Сомнений не оставалось. Гарпией здесь и не пахло. Вероятнее всего, в руки его попало нечто другое! Возможно… валькирия? Так выглядеть могут только они, да еще ангелы небесные, вероятно. Жаль, что нет рядом того старика…. Конечно, погорячился он с ней изрядно, и обращался как с животным… но в конце концов — сама напала! А там уж как пошло….

В довершение всего, новоявленная валькирия была насухо растерта полотенцем, а волосы расчесаны и аккуратно стянуты лентой. Теперь лишь теплый сквознячок приятно обдувал ее нагое тело.

Ссадина на скуле ее тоже не осталась без внимания. Она осталась после удара оземь и активно гноилась. Корочка с нее была содрана, гной выдавлен, а рана промыта. Быстро и без предисловий. Она поморщилась, и даже пустила слезу, но стало гораздо легче.

Убрав грязную солому и вымыв пол начисто, на что ушло немало времени, кузнец передохнул в уголке. Потом, отмерил шагами длину цепи, и устроил у стены маленький, наскоро сделанный из ведра нужник. Следом, вытащил из-за двери заранее приготовленную перину и подушки. Все это он дополнил толстым шерстяным пледом.

Оглядев плоды своего труда, он остался доволен содеянным. Удивительно то, что сегодня он больше не пытался над ней надругаться! А перед уходом снял оковы с израненных ног.

Ощутив куда большую свободу, крылатая дева вздохнула полной грудью. Лежать на чистой перине, хоть и на жестком полу, было куда приятнее, чем на соломе. Раньше с ней так не церемонились. Просто убирали лопатой старую подстилку, со всем, что в ней уже было и накидывали новую.

Однако, столь позитивные перемены были не спроста. Она это отлично понимала. Но причину тому найти никак не могла. Укрывшись мягким пледом, она не смогла расслабиться целиком. Разные мысли роем проносились в голове оседая, либо исчезая в небытие…. Крылья все так же поднывали, но она не переставала их разминать. И думала напряженно. Было о чем: