Любовь зла (СИ) - Князева Мари

Но Настёна подчиняется только своей извращённой логике, поэтому написала, когда я уже на всё махнул рукой и договорился с Мотей о встрече. Она заказала фотовыставку, концерт и ужин в новом ресторане здорового питания. Смузи из сельдерея и морковные спагетти… бее, но если девушка хочет, то… мне всё равно.

В самую последнюю минуту все пришлось перекраивать, и только бесконечной и беспричинной доброте Моти Настя обязана возможности поговорить со мной. Потому что отец больше не разрешает мне бесконтрольно шляться по городу. Он отпустил меня на свидание с невестой. А я попросил её прикрыть нас с моей настоящей зазнобой. И Мотя согласилась. Мы всё равно встретились, сделали несколько совместных селфи в паре локаций для отчёта родителям, и я помчался выяснять, что там надумала моя вредная и упрямая козявка.

Настя выглядела не на все сто, которые уже демонстрировала мне ранее, но всё равно была мила, и я вдруг осознал, что больше не могу воспринимать её как неприметную, а тем более страшненькую серую мышку. Для меня она стала красивой в обход всех стандартов и шаблонов. Я любил каждую её несовершенную чёрточку.

Когда мы поднялись на пару метров вверх, Настя ещё несколько секунд ломала руки и кусала губы, а потом решительно выдохнула:

— Яр, ты, пожалуйста, не сердись на меня.

Я сразу напрягся.

— Я сейчас буду нести всякую ахинею, на твой взгляд, но… это важно для меня, мне очень трудно произносить это вслух, поэтому…

— Ладно-ладно, я понял! Постараюсь не перебивать нецензурными ругательствами. Но чтобы сохранить моё самообладание, скажи сначала хоть просто: ты ко мне равнодушна? Как… к мужчине.

Она покраснела и отрицательно покачала головой. Я выдохнул. Так. Уже легче.

— Говори.

— Начну сначала. С банальностей. Ты — сын мэра большого города, а я — нищая студентка, наполовину сирота, родом из деревни и рождена такой же нищей матерью…

Я фыркнул. Настя предостерегающе посмотрела. Я поднял руки: молчу-молчу.

— Можешь сколько угодно спорить, но я знаю, что не красавица. Не уродина, конечно, но ничего выдающегося. И не обладаю никакими особыми талантами…

Я не выдержал:

— Вот тут не соглашусь! Сострадание — редкий в наше время талант!

— Ладно, — сдалась козявка. — Пусть так. Один талант, худо-бедно — есть.

Я поскрипел зубами, но промолчал.

— Дальше… я косвенно стала причиной, по которой ты оказался в детдоме. И не уверяй меня, пожалуйста, что сразу пришёл в восторг от этого факта. Ты сам пытался уговорить меня освободить тебя от этой повинности… Потом ты переменился, но мы оба понимаем, что зная тебя довольно поверхностно и не с лучшей стороны, я могла предположить в качестве причины только какую-то корысть…

Всё интереснее и интереснее. Да что с неё взять-то? Какая корысть?

— В общем… я подумала… может быть, это такая месть… Ну, за то что ты застрял в этом ужасном месте со мной…

Я снова фыркнул, но от комментариев на этот раз не удержался:

— Ты пересмотрела американских фильмов, похоже. Только там люди могут перекраивать свою жизнь ради какой-то ерунды. Это же не смерть близкого человека, не потеря средств к существованию… реальные парни вроде меня из-за подобной мелочи не станут так заморачиваться. Да это вообще полный бред! Я же подставился и перед отцом, и перед целой толпой его знакомых! Ради тебя! Ты понимаешь это? Я за эту авантюру мог отхватить нечто гораздо более существенное, чем покраска забора и игр с сиротками на свежем воздухе.

— Ты и отхватил?

— Да. Мне запретили продолжать.

Я обнял руками её за талию и потянул к себе.

— Яр…

— Ну что ещё?

— Мне всё равно страшно…

— Почему?

— Ну пусть это всё бред и глупые выдумки, но пропасть-то между нами осталась на месте!

— Ты про то, что ты просвещённая деятельная гуманистка, а я неуч и лентяй?

Мне всё же удалось затащить её к себе на колени, и она уткнулась мне в плечо, смеясь и смущаясь.

— Нет, я про то, что ты симпатичный, обеспеченный и перспективный молодой человек, а я простая девушка с простой внешностью, без гроша за душой и намерения его заработать. Пить не умею, в компанию твоих друзей не впишусь… Мы из разных миров, Яр, и совсем скоро…

Не вытерпел я. Слишком много слов и мало дела! Зафиксировал Настёну руками и впился в её сладкие губки, по которым так безобразно соскучился. На этот раз всё прошло как по маслу: она распахнула ротик от неожиданности, и я ворвался туда, как варвар, беспощадно захватывая и подчиняя. Я неистово целовал свою девушку, пока она совсем не расслабилась и не размякла, а потом отпустил её руки, позволяя обвить мою шею. Моя милая, нежная, прелестная девочка… Неискушённая, но такая тёплая и ласковая…

— Хочешь-не хочешь, — пробормотал я через несколько минут, с трудом оторвавшись от неё, — а мы теперь в одном мире, и ты больше никуда от меня не денешься.

Колесо заходило на третий круг.

Ярослав

— А как я должен был тебе отомстить за твою косвенную вину в моих исправительных работах? — спросил я, когда мы с Настёной ужинали на крыше 17-этажного дома при свечах. Перед тем как следует накатавшись на аттракционах, выбирая только те, где можно держаться за руки. Не хочу больше её отпускать ни на минуту!

Вот и сейчас — она сидела на пледе вплотную ко мне, так что можно было постоянно обнимать её за талию. Я время от времени отвлекался от этого важного дела, но потом быстро возвращался к нему. Очень дорого мне далась такая привилегия.

Ещё в прошлые выходные пришла мне такая фантазия: покатать Настю на каруселях, а потом забраться с нею ещё выше — в какое-то романтическое место, где нам никто не помешает. Подходящую крышу, от которой можно взять ключи, я знал. Оставалось лишь заказать еду на вынос в хорошем ресторане — и вуаля! — свидание на высоте готово. А там, глядишь, и до признаний бы добрались. Но — вышло ещё лучше. Я уже могу тискать Настёну и целовать её, когда мне заблагорассудится. И она совсем не сопротивляется.

— Ну, соблазнить и бросить..? — кажется, козявка и сама понимала уже всю абсурдность своей идеи.

— Гениально! — воскликнул я, уже, правда, совсем не злясь, потому что прикосновения к Насте просто растворяли весь накопившийся во мне негатив. — Ну скажи, разве человек, который питает к тебе плохие чувства, будет делать так?

Я потёрся щекой о её щеку.

— И так…

Скользнул губами по скуле и подбородку.

— И вот так…

Ткнулся носом в волосы, вдохнул их запах, погладил пальцами тонкое плечико.

— М-маловероятно… — дрожащим голоском пролепетала Настёна.

Не отпуская талию одной рукой, другой я переплёл наши пальцы. Между ними ощутимо вибрировала энергия, рассыпаясь мурашками по плечам.

— А я так делал на протяжении нашего знакомства?

— Д-да…

— Ну и где же тут логика, Настюш?

Я склонился к её губам совсем близко, но в паре миллиметров замер, и она потянулась сама. Коснулась мягко, осторожно, свободной рукой погладила мою голову, пропустив волосы между пальчиков. Я закрыл глаза, ещё глубже погружаясь в ощущения, которые просто накрывали и уносили, как штормовая волна…

Мы долго целовались, упиваясь друг другом. Переполняясь этими чувствами, выплёскивая их через край. В моём сознании пульсировала одна-единственная мысль: "Моя! Моя! Моя!" Даже не верится в это. И в то, что не верится — тоже не верится. Кажется, я сошёл с ума…

— Ты совсем ничего не съела… — прошептал я Насте прямо в щёчку, не в силах оторваться от неё.

— Что-то аппетита нет, — выдохнула она в ответ.

— Почему?

— Не знаю, — улыбается, — может, влюбилась…

Дааа!

— Скажи ещё!

Смущённо утыкается мне в шею и оттуда бубнит:

— Влюбилась…

Глажу её по волосам, ревниво и жадно допытываюсь:

— В кого?

Поднимает голову, недовольно прищуривается:

— В одного настырного и избалованного мажора!