Я (не) ваша мама (СИ) - Иконникова Ольга

— Ваша светлость, Марлоу до сих пор не поднялся с постели, а именно он — наш лучший жокей!

Я отмахнулась:

— Эйнари всё равно не позволила бы ему на себя сесть — пока в качестве наездников она признает только меня и Нэйтана.

Конюший округлил глаза:

— Не хотите ли вы сказать, миледи, что сами примете участие в скачках? Это решительно невозможно! Да, на небольших ипподромах я видел женщин-жокеев, но не в Анзоре же! Там этого просто не допустят!

— Однако правилами это не запрещается, — поддержала меня Шарлотта. — Мы с Теодором, — тут она смутилась и поправилась: — с мистером Керром изучили их вдоль и поперек — там нет никаких запретов по этому поводу.

Я и сама уже не поленилась письменно обратиться к нашему поверенному мистеру Дэвису по этому поводу (разумеется, не сообщая, что хочу участвовать сама) — он дал мне тот же самый ответ, что прозвучал сейчас из уст Шарлотты.

Мистер Грант хмыкнул:

— Конечно нет, мисс Карлайла. Потому что никто и подумать не мог, что подобная бредовая мысль может прийти кому-то в голову. Но даже если допустить, что вы справитесь с Эйнари на скачках, то представьте, что будет потом — особенно если вы выиграете. Когда вы будете получать кубок из рук его высочества, вам придется снять кепи, и все увидят, что вы — женщина! Более того, все узнают, что в скачках наряду с простыми жокеями принимала участие леди! Боюсь, общество осудит это.

Я не могла не признать его правоту в этом вопросе. Конечно, общество осудит. Но, признаться, мне не было до этого никакого дела. Если нам достанется главный приз, я смогу пренебречь осуждением мисс Кросби и ей подобных. Если же мы не выиграем, то не будет никакой необходимости раскрывать нашу тайну.

Каждый день мы устраивали по несколько забегов на тренировочном круге в нашем поместье — приучали Эйнари к бегу в общей группе. Конюхи, жокеи и слуги из особняка при этом стояли на бровках и кричали, улюлюкали и размахивали платками — нужно было, чтобы лошадь привыкла к шуму, громким звукам и неожиданным движениям.

К нашему удивлению, Эйнари удивительно легко прониклась духом соревнований — ей нравился азарт борьбы, и иногда я с трудом сдерживала ее — так ей хотелось поскорее обойти своих соперников и оставить их далеко позади.

Конечно, со всеми этими хлопотами нам было некогда заняться обновлением гардероба, и мы после некоторых размышлений решили ограничиться небольшой коррекцией шляпок и платьев. Где-то были добавлены новые кружева, где-то — новые ленты. У Лотты было одно шикарное платье (пошитое к балу у мэра), и именно в нем она собиралась посетить бал во дворце его высочества. На ипподроме же можно было появиться и в более скромных нарядах, которые мы надеялись купить в магазине готовых платьев в самом Анзоре.

Мы везли в Анзор сразу нескольких лошадей (в том числе и Альтаира) — чтобы не привлекать внимание к Эйнари, а еще нескольких конюхов и жокеев. Мистер Керр отправился туда раньше нас и уже прислал письмо, что снял на окраине небольшой домик с конюшней. Мистер Грант заявил, что они с Теодором будут попеременно дежурить рядом со стойлом Эйнари, дабы барон Джексон не смог повторить свою попытку.

Впрочем, от барона мы сейчас пакостей не ждали. Он был одним из первых, с кем мы встретились, прибыв на ипподром в Анзоре.

— Слышал о печальном происшествии с вашей лошадью, леди Карлайл, — он состроил постную физиономию и вздохнул. — Рад, что всё обошлось. Но не кажется ли вам, что ваш Альтаир еще не вполне здоров, чтобы участвовать в соревнованиях?

Альти как раз выгуливался на лужайке, и выглядел он при этом совсем не так бодро, как прежде.

Я едва сдержала рвущийся наружу гнев:

— Благодарю за заботу, ваша милость. Мы еще думаем, стоит ли заявлять его в забег. Именно поэтому мы и привезли других своих лошадей — чтобы была возможность сделать замену. Конечно, ни одна из них с Альтаиром не сравнится, но вы же сами говорили, что в этом деле важен опыт — так пусть кто-то из них получит его, просто пробежав по этому полю.

— Вы совершенно правы, ваша светлость, — одобрительно кивнул он. — Одно только участие лошади в Анзорских скачках поднимает ее цену. А за победу вы поборетесь в другой раз.

Меня тошнило от его лицемерия, но я ничем не выдала этого.

Накануне скачек в Анзорском театре был дан спектакль, на котором появился весь цвет Эрландии. Только его величество еще не прибыл из столицы.

К счастью, нам с Лоттой удалось купить два недурных платья, которые вполне подошли для этого случая.

Нашей соседкой в партере оказалась леди Снорк, которая искренне обрадовалась этому.

— Как приятно видеть вас здесь, леди Карлайл! Мы с Генри приехали в Анзор только сегодня утром. Я едва успела прийти в себя — дорога вышла утомительной. А Генри и вовсе отказался идти в театр — предпочел отправиться на ипподром и наблюдать за тренировкой лошадей. Я слышала, вы заявили на скачки совсем другую лошадь? Да-да, я понимаю, у вас не было выбора. Как жаль, что ваш чемпион отравился — я надеялась на его победу. А так, я знаю, у букмекеров лидирует лошадь барона Джексона. Пренеприятный тип, вы согласны? И говорят, он не гнушается мошенничать.

Я порадовалась, что леди Снорк была столь увлечена именно скачками — я боялась, что разговор пойдет на совсем другую тему. Впрочем, после первого акта, когда мы с ней вышли на балкон, она оправдала мое беспокойство.

— Шарлотта прелестно выглядит! Я была уверена, что вы приедете в Анзор, даже когда в Литоне заговорили о том, что вы будете снимать свою лошадь с соревнований. Думаю, вы связываете с этой поездкой совсем другие надежды, не так ли?

Она бросила на меня пытливый взгляд.

Это был бестактный вопрос при любом раскладе. Если бы Шарлотта собиралась замуж за герцога, то всем любопытствующим следовало дождаться официального объявления о помолвке. Если же слухи не соответствовали действительности, то задавать подобные вопросы было жестоко.

Последние несколько дней мы не видели герцога — у него как у хозяина скачек было много забот в Анзоре, и ни я, ни Шарлотта не получали от него никаких вестей. Сама же Лотта по-прежнему проявляла куда больше интереса к Теодору Керру, нежели к его высочеству.

— О, я понимаю ваше молчание, — понизила голос леди Снорк. — Для всех это должен быть огромный сюрприз. Быть может, его высочество сделает предложение вашей падчерице прямо на ипподроме? Это было бы так романтично — заявить о своих чувствах при таком скоплении народа. Или же это случится на балу?

— Моя дорогая леди Снорк, — боюсь, несколько резковато сказала я. — Давайте не будем строить предположения. Тем более, что, простите, к ним нет никаких предпосылок.

Она улыбнулась и похлопала меня по руке веером.

— Восхищена вашей выдержкой, дорогая Рэйчел! На вашем месте я бы непременно проболталась. Но предпосылки имеются, и еще какие! Здесь, в Анзоре, у меня есть знакомый ювелир, услугами которого пользовалась еще моя матушка. Это лучший ювелир Эрландии, поверьте! Не случайно к нему обращаются самые знатные особы — в том числе и члены королевской семьи. Я отправляла к нему из Литона старинное колье, из которого выпал камушек, и сегодня как раз забирала его. Так вот, мистер Дрейк сообщил мне (по большому секрету, разумеется), что его высочество заказал у него кольцо для помолвки.

Я едва не охнула, услышав это. Конечно, никто не мог запретить герцогу сделать предложение любой девушке в любое время, но мне всё-таки казалось, что до этого серьезного шага, как минимум, стоило заручиться одобрением самой девушки и членов ее семьи.

А значит, было два варианта — либо он уже разговаривал об этом с Шарлоттой, а она просто не посчитала нужным мне об этом сообщить (к сожалению, учитывая наши с ней отношения, это было вполне возможно). Либо — речь шла не о Лотте, а о ком-то другом. У его высочества могла быть невеста в Анзоре или в Эмберли, а леди Снорк просто сделала неправильные выводы.