Дети неба / Дети Солнца (СИ) - Елегон Веся

Девочка, свернувшаяся комочком на одеяле, пошевелилась и села, сонно протирая глаза.

— Катя, проснулась! Доброе утро, милая, — поприветствовал проснувшуюся внучку мгновенно посветлевший Афанасий Петрович.

Девочка ответила сонным "доброе утро, дедушка" и, снова обняв меня, прижалась щекой к моей щеке.

— Вижу, вы успели сдружиться, — довольно улыбнулся старик. — Это хорошо. Это значит, что тебе Катя теперь есть с кем умываться и чистить зубы. Так что марш приводить себя в порядок, а я пока нам завтрак приготовлю, — скомандовал бывший инженер самолетостроения.

На что Катя заулыбалась и, вскочив, поспешила выполнять приказ. Девочка потянула меня за руку, я же, стараясь не морщиться, поднялась и заспешила за шустрым ребёнком. Плечо все же время от времени давало о себе знать. Да и жар в груди все сильнее обжигал края живой плоти, выжигая все новые порции нервных окончаний.

В соседней комнате стояло ведро и бутылка с водой. Рядом лежала внушительных размеров тряпка, которая должна была заменить полотенце. А девочка меж тем была настолько чумазая, что здесь и тремя такими бутылками не обойдёшься. Я поморщилась, а девочка тем временем уже деловито откручивала крышку с бутылки.

— Слушай, Кать, а не хочешь принять душ? — прищурившись, спросила я у застывшего растерявшегося ребёнка.

— А разве можно? — удивлённо переспросила девочка.

— Сейчас самое подходящее для этого время, — по максимуму напустив на себя загадочности, ответила я.

Прихватив с собой тряпку-полотенце и обнаружившийся там же, в умывальном уголке, серый обмылок, подняла на руки Катю и вышла из квартиры. Вверх по лестнице — на чердак, туда, где струи вконец обезумевшего дождя оглушительно стучали по железу.

Дождь был на удивление теплый. Я протянула руку и ещё раз убедилась в этом. Здесь у двери, ведущей на крышу, с козырька стекала плотным потоком скапливающаяся дождевая вода. Тут почти не было ветра. Дверь с подветренной стороны была защищена стеной постройки, в которой раньше, возможно, находились вентиляционные установки.

Я никогда раньше не мыла детей. Поэтому волновалась, боясь, что могу сделать что-то не так. А Катя, вдобавок, была такой хрупкой и тонкой, что казалось, подуй ветер и она улетит, словно прозрачный осенний листок. Косточка на косточке. Спутанные давно немытые волосы на ушастой голове. Чумазые щёки. Серые покрытые чёрными цыпками ручонки с тонкими пальчиками-спичками.

Хоть вода, щедро льющаяся с неба, была тёплой, но я все равно старалась как можно быстрее закончить с этой процедурой, уже казавшейся мне сомнительной.

Быстро намылила волосы. Девочка послушно закрыла глаза и пальчиками заткнула уши, чтобы вода не попала. Потом уже дрожа, но все же радостно повизгивая и посмеиваясь, Катя сама намылила руки и умылась.

В общем душ занял не более трёх минут. Я завернула дрожащего ребёнка в полотенце и, прижав к себе, поспешила вернуться в квартиру. Девочка радостно сверкала глазами-бусинами из тряпичного кокона.

— Деда, а я душ приняла! — радостно сообщила Катя, едва мы пересекли порог в комнату, где временно дислоцировалась наша группа.

— Да где же? — всплеснул руками Афанасий Петрович и обеспокоенно посмотрел на меня.

— На крыше. Прямо под дождём, — округлив глаза, с придыханием и, видимо, по великому секрету произнесла девочка.

— Так ты у нас теперь вырастешь высокой-высокой, прямо как деревце! — улыбнувшись произнёс Афанасий Петрович. А потом добавил: — Садитесь, буду вас кормить.

Усевшись на одеяло, посадила к себе на колени ребёнка, обняла, пытаясь согреть. Теперь стало вдруг страшно, что если заболеет? Поэтому старалась согреть, прижимая к себе. Огонь, тлеющий там в груди, скрытый плотной тканью куртки, источал тепло. Катя очень быстро высохла, щёчки покрылись румянцем, а оказавшиеся светлого почти соломенного цвета волосы распушились и теперь смешно торчали в разные стороны.

Натянула на ребёнка майку. Остальные вещи доодевали позже, когда горячая ароматная лапша была съедена, чай с остатками шоколада выпит, а на душе поселилась такая светлая беззаботность, от которой отчаянно хотелось поверить в бессмертие справедливости и в то, что добро в конце концов восторжествует.

— Это называется штопор, — прокомментировал Афанасий Петрович, проследив глазами ломаную траекторию полёта запущенного самолетика. Тот врезался в кучу кирпичей и застрял между ними, задрав хвост и в который вот уже раз терпеливо ожидая, пока маленькая, но шустрая девочка доберётся до него своими цепкими ручками.

Взобравшись на кучу кирпичных обломков, Катя деловито поднесла игрушку к своему серьезному лицу, подула на него, сдувая налипшую пыль, поправила крылья и, озорно блеснув глазами, занесла над головой руку с картонным самолетиком.

— Отсюда долетит до неба! — сообщил разрумянившийся от игры ребёнок и, размахнувшись, запустил самолётик в сторону окна.

Наблюдая за резвящейся довольной малышкой, я расслаблено привалилась к стене, и поэтому не смогла сразу просчитать последствия задуманного.

Самолётик взвился вверх и, прочертив плавную дугу, вылетел в разбитое окно.

В комнате повисла тишина. Катя все ещё стояла на куче бетонного мусора, а я смотрела на ее опущенные плечи и не знала, что сказать, чтобы вернуть неожиданно утраченную радость.

— Я принесу, — вот что нужно было сказать, и эти слова сами собой слетели с губ.

Катя обернулась, во влажных глазах, блестящих сдерживаемыми слезами, плескалась надежда:

— Правда? — прошептала девочка.

— Конечно! Мигом, — подойдя к малышке и сняв её с кучи, пообещала я. — А ты пока поиграй с куклой, — достав из кармана куртки не так давно отданную мне на хранение игрушку, предложила я.

Мгновенно воодушевившись, девочка убежала в угол кухни, где мы с ней устроили игральный уголок с кукольным домиком, сложенным из более-менее уцелевших кирпичей и ненужных тряпок.

Я подняла с пола меч. Сумку брать не стала. Ведь всего-то нужно было выйти во двор и поискать на земле потерпевший крушение Даак-67, так его назвал Афанасий Петрович. В названии самолета обычно фигурируют первые две буквы фамилии инженера, его спроектировавшего. А это было собрано из первых букв имён нашей компании — Дмитрий, Афанасий, Анна, Катя. Катерине эта идея очень понравилась. И она ещё долго бегала по квартире, повторяя название самолётика.

Поскольку ранее за Дааком-67ым выдающихся способностей к полету замечено не было, я надеялась, что, вылетев в окно, он по сложившейся традиции камнем упал вниз. Так что осталось спуститься и забрать.

— Анна, если не найдёте, особо не расстраивайтесь. Сделаю новый. Благо половина скоб ещё при мне, — заговорщицки прошептал Афанасий Петрович, оглядываясь на играющую внучку. Видимо, не хотел, чтобы услышала.

Я кивнула и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

В груди резануло, я устало передернула плечами и до самого подбородка застегнула молнию на куртке.

Впереди ещё полдня и ночь… если верить тритосу.

Перекинув меч за спину, засунула руки в карманы и начала спускаться не так чтобы очень медленно, просто нужно было успеть привыкнуть чувствовать эту нарастающую боль. Не физическую. А ту, что рождалась в моей душе, заставляя холодеть и останавливаться. К сожалению, слова, что приносили эту тягучую боль, я их слишком отчётливо слышала сейчас. Они звучали в моей голове, и мне было страшно от того, что я уже успела согласиться с человеком, их произнесшим.

Осталось только свыкнуться.

(А если бы ты могла исправить положение и, пожертвовав одним человеком, спасти всех остальных, ты бы сделала это?)

Вышла во двор. Подъездная дверь лениво заскрипела, закачавшись на единственной петле, ее удерживающей. В лицо подул пропитанный влажностью прошедшего недавно дождя ветер. Я втянула носом густой воздух. Он пах так, как пахла раньше земля, почерневшая от дождя; трава, собравшая миллиарды драгоценных капель росы; небо, провожающее лёгкие рваные уже пустые облака — жизнью. И этот запах смутно напомнил мне ещё что-то…