Мельничиха из Тихого Омута 2 (СИ) - Лакомка Ната

Новости о нашей с Рейвеном свадьбе мигом облетели Тихий Омут. Я наперебой принимала поздравления и заверения в самых добрых дружеских чувствах.

Люди всегда такие — они добры с теми, кто удачлив, при власти и богат.

После того, как долг покойного Бриско признали полностью погашенным, мастеров заставили вернуть деньги донне Анне. Вдовушка не побрезговала — деньги забрала, но радости на сдобной мордашке не наблюдалось. Перед тем, как уйти из здания суда, она подошла ко мне, позванивая монетами в кошельке, и сказала, глядя в сторону с самым невинным видом:

— Не думай, что выиграла, мельничиха. Я тебе это припомню.

— Что припомните-то, дамочка? — ответила я безо всякого почтения. — Вам даже деньги вернули, хотя стоило отправить вон на пинках. Лучше бы поблагодарили.

— Благодарить? Тебя? — выдержка Анне-таки изменила, и она зашипела, уже не скрывая ненависти. — Однажды все узнают, что ты никакая не мельничиха, а самая настоящая ведьма! Я выведу тебя на чистую воду, так и знай!

Она вылетела вон пулей, а я пожаловалась Рейвену, который как раз закончил оформлять бумаги в отношении гончара и плотников:

— Как некоторые любят валить с больной головы на здоровую. Кто в этой истории ведьма, так точно она, а не я.

— Забудь, — посоветовал он. — Больше она тебя не побеспокоит.

— Вот не была бы так уверена, — засомневалась я.

Мастеров-мошенников отпустили по домам — потому что теперь их жизням вряд ли что-то угрожало, а я неожиданно разбогатела. Теперь мне не нужно было откладывать деньги для ежемесячных выплат, и я могла тратить их на своё усмотрение. Для меня и Жонкелии были куплены теплые сапожки, шубы на лисьем меху, шали и шапки, и новые юбки, и корсажи с кантом из алой тесьмы. В кухне появилась медная посуда и добротная мебель. И ещё полным ходом шло переустройство мельничных жерновов, и дороги, и утепление дома к предстоящей зиме.

Я была увлечена этим, будто играла в захватывающую игру. Но только это была не игра. Всё здесь было настоящим. Таким настоящим, что иногда дух захватывало.

Перед самым девичником, который организовала по моей просьбе Жонкелия, я провернула ещё одно дельце, которое планировала целую неделю. Для осуществления плана Рейвену было строго-настрого запрещено подходить к мельнице до полуночи, чтобы не спугнуть моргелютов.

— Мне надо переговорить с ними, — убеждала я Рейвена, невинно тараща глаза. — У нас такое ответственное мероприятие на носу. Надо, чтобы всё прошло без сучка и задоринки.

— А они чем помешают? — мрачно и подозрительно спросил судья. — Ты опять что-то задумала?

— Какой ты недоверчивый, — покачала я головой. — А ведь мы с тобой вроде как жених и невеста. Должны друг другу доверять. Что тебе стоит посидеть дома? Зато потом обещаю блины с икрой. Тебе ведь понравилось в прошлый раз?

— Понравилось, — признал он и помрачнел ещё больше.

— Вот и хорошо, — я поцеловала его в щеку, а он даже не повернул голову, чтобы поцеловать меня в губы.

Он был недоволен, и я знала — почему. Но не хотела даже начинать об этом разговор. Сейчас было не время для нежностей…

В ночь, когда судье полагалось сидеть дома, мы с Жонкелией выгнали из стойла Лексуса, приманивая его яблоками, и увели в лес. Меня колотило — зуб на зуб не попадал, а старушенция была до безобразия спокойной.

Идти приходилось в темноте, потому что луны не было, а фонарь мы с собой не взяли специально. Зато взяли верёвку и мешочек с яблоками.

— Вот здесь, — я нашла свой опознавательный знак — белые тряпочки, повязанные на ветках. — Теперь ждите…

Похлопав по шее Лексуса, я привязала к его узде верёвку и несколько раз проверила крепость узлов.

— Всё будет хорошо, — сказала я дрогнувшим голосом.

— Утешай себя, — проворчала Жонкелия, громоздясь на осла.

Я помогла ей сесть в седло, а она повесила мешочек с яблоками на плечо и спросила:

— Свисток взяла?

— Да.

— Тогда иди. У меня ноги замёрзли. Простудиться ещё не хватало.

— Ладно… — прошептала я и порывисто обняла старуху.

— Ну, будет, будет, — она погладила меня по спине и легонько оттолкнула. — Иди уже, охотница на ведьм.

Выдохнув, я пошла прямиком к озеру, держа верёвку в руке. Мы остановились как раз напротив камня, где в прошлый раз я читала гримуар, и когда я вышла из леса, то сразу увидела моргелютов, болтавшихся на поверхности воды в обнимку с «Чёрной курочкой».

— Гребите поближе к берегу, — приказала я им, заходя в воду по колено. — Уже холодно, не хочу далеко заходить.

Пыхтя от натуги, водяные подплыли ко мне настолько близко, насколько позволяли габариты моргелюта Турсо. Я слышала, как скрипят камешки, царапая его чешуйчатый живот.

— Открывайся, — велела я книге, и она послушно раскрылась. — А теперь — тихо, — сказала я моргелютам. — Я буду учить заклинание, чтобы ни полслова мне.

Каппа пискнул, показывая, что приказание понятно, а я сделала вид, что перелистываю страницы, отыскивая нужное колдовство.

На конце верёвки была загодя сделана петля, и теперь мне предстояло надеть эту петлю на книгу.

— А верёвка зачем, хозяйка? — спросил вдруг Каппа своим пронзительным скрипучим голосом.

— Для памяти, — ответила я спокойно, хотя сердце так и ухнуло в пятки. — Знаешь, узелок на память?

Каппа промычал что-то в ответ, а я перестала прятать верёвку, раз уже они её заметили, и набросила петлю на книгу, затянув узел как можно туже.

Буквы на чёрных страницах вспыхнули, словно книга начала что-то подозревать, и в этот момент я схватила свисток, висевший у меня на шее, на шнурке, и дунула изо всех сил.

Верёвка натянулась до предела, плотно обхватив гримуар поперёк страниц, а я бросилась на берег, не оглядываясь.

Позади раздался истошный визг Каппы и глухое подрыкивание Турсо, а потом раздался звук, похожий на тот, что издаёт пробка, вылетая из бутылки шампанского, и мимо меня, едва не сбив с ног, пролетела чёрная книга, отчаянно пылая огненными буквами.

В этот самый момент Жонкелия должна была гнать Лексуса напропалую. И похоже, он мчался с приличной скоростью, потому что книгу проволокло по камням, по траве, а потом она исчезла в лесу. Только бы не зацепилась ни за какую корягу! Только бы осёл не остановился!

Меня на верёвке не тянули, и поэтому я двигалась гораздо медленнее. Мне удалось почти выбраться из воды, когда вокруг щиколотки обвилось что-то гибкое, как змея, и холодное даже через сапог. Я не удержалась и рухнула лицом вниз, беспомощно взмахнув руками.

Меня потащило обратно в озеро, я цеплялась за камни, сдирая кожу на пальцах, и дёргала ногой, пытаясь освободиться от змеиной хватки. Каким-то чудом мне удалось выдернуть ногу из сапога, и я на четвереньках помчалась на берег, едва не подвывая от страха.

— Отдай книгу! — неслось мне вслед. — Зачем взяла?!

Только добравшись до валуна, я поднялась на ноги и оглянулась. В воде бесновались моргелюты — Турсо драл в мелкие клочки мой сапог (хороший, кстати, с меховой опушкой), безносый метался из стороны в сторону, облепленный своими волосами, как водорослями, а Каппа подобрался ближе всех к берегу и тянул ко мне перепончатые лапы.

— От этой книги — только зло, — сказала я, тяжело дыша. — И не притворяйтесь, что этого не понимали!

— Книга принадлежит озеру! — верещал Каппа, уже шлёпая по мелководью. — Верни книгу!

Я не стала ждать, когда он доберётся до меня и рванула в лес, под защиту деревьев. Я понятия не имела, сколько водяные могут находиться на земле, поэтому просто бежала — как можно дальше.

— Ты никогда не вернешься домой! — камнем в спину ударил меня крик Каппы. — Без книги — никогда!

Ворвавшись в лес, я мчалась, не разбирая дороги, ломая кусты, спотыкаясь о валежник — дальше, дальше. Мы с Жонкелией условились, что она помчит на Лнексусе прямо до дороги, а оттуда — в деревню. К дому судьи. Ведь моргелюты боятся Рейвена, и у него книга будет в безопасности…