Эми Плам - Умри для меня

— Ага, точно.

Уж на кого, а на полицию они точно не похожи

Могу поклястся, что узнала тех двух парней, они из нашего района.

Секунду мы стояли беспомощно глядя друг на друга, пытаясь осмыслить то, что мы сейчас видели.

— Ну, может быть наш район под наблюдением специального отряда спецназа — сказала Джоржия.

— Ты знаешь, Катрин Денёв живет как раз на этой улице.

— Ага, точно, типа у Катрин Денёв есть своя собственная команда крутых парней ОМОНА с мечами, которые бродят по окрестностям и отлавливают охотников на знаменитостей.

Не в силах сдерживать себя мы рассмеялись.

— Нам должно быть не до смеха.

Это серьезно! — хихикнула Джоржия, вытирая слезу катившиюся по щеке.

— Знаю, — вздохнула я, успокоившись.

Внизу у реки девушка и её спаситель исчезли, а в далеке раздавались звуки боя.

— Смотри, в любом случае, всё закончилось, — сказала Джоржия.

— Уже поздно что либо предпринимать, даже, если мы хотим.

Мы направились к пешеходному переходу, как вдруг две фигуры бросились по лестнице следом за нами.

Я увидела их приближение своим периферийным зрением и схватила Джоржию за руку, чтобы оттащить её с дороги.

Они пробежали мимо нас, всего в нескольких дюймах, двое огромных мужчин в черной одежде в шапках натянутых низко на их лица.

У одного из-под пыльника сверкнул металл.

Прыгая в машину, они с рёвом завели двигатель.

Но прежде, чем уехать, они очень медленно подъехали ко мне с сестрой.

Я чувствовала, как они смотрели на нас сквозь затемненные окна.

— На что уставились? — выкрикнула Джоржия и они укатили.

Ошеломленные, мы на мгновение остановились.

На перекрестке зажегся зеленый свет и мы с Джоржией рука об руку вышли на улицу.

— Странная ночка, — сказала она наконец, нарушая тишину.

— Слабо сказано, — ответила я.

— Нам стоит об этом рассказать Мами и Папи?

— Что? — рассмеялась Джоржия.

— И разрушить иллюзию Папи о безопасности Парижа? Они тогда никогда нас снова не выпустят на улицу.

Когда на следующее утро, я вышла на улицу в успакающей своей безопасностью дневной свет, события прошлой ночи казались нереальными.

Там не было ничего того, что мы видели в новостях.

Но мы с Джорджией не могли взять и просто так выкинуть это из головы.

Мы обсуждали это много раз, хотя так и не поняли того, что там произошло.

Мы строили свои предположения, начиная от прозаических вещей, таких, как ролевые игры фанатов фэнтези, и заканчивая более драматургическими (вызывавшими смех) сценариями о девицах и рыцарях из прошлого.

Хотя я продолжила своё чтение в кафе Сент-Луиса, я больше не видела ту мистическую компанию великолепных парней.

После двух недель в том кафе, я уже знала всех официантов в лицо так же хорошо, как и владельцев, и многих постоянных посетителей: маленькие старушки с их йоркширскими терьерами, размером с кружку, которых они всегда носили в сумочках и кормили со своих тарелок.

Бизнесмена в дорогом костюме, который мог бесконечно долго разговаривать по телефону, и взгляд каждой симпатичной девушки, сопровождающей его.

Влюбленные парочки всех возрастов, тайно держащихся за руки под столами.

В один субботний полдень я втиснулась за свой столик на террасе, в дальнем левом углу, и принялась за чтение "Убить пересмешника".

Хотя я перечитывала ее в третий раз, некоторые отрывки все еще вызывали во мне слезы.

Как тот, что я читаю сейчас.

Я воспользовалась своим излюбленным способом — "вдавливанием-ногтя-в-ладонь", который обычно помогал мне сдержать свои слезы на публике, если вдавить достаточно сильно, до боли.

К сожалению, сегодня это не сработало.

Я могла бы сказать, что мои глаза становились красными и стеклянными.

То, что нужно, подумала я — расплакаться на глазах у постоянных посетителей в моём постоянном кафе, осматриваясь, чтобы понять, не обратил ли кто на меня внимания.

И он был здесь.

Сидя через несколько столиков, наблюдая за мной так же напряженно, как и в первый раз.

Это был парень с темными волосами.

Такое ощущение, что та сцена с прыжками в реку, чтобы спасити чью-то жизнь, была ничем иным как ирреальным сном.

Он был здесь, средь бела дня, попивая кофе с одним из своих приятелей.

Почему? Я почти сказала это вслух.

Почему я должна демонстрировать свои страдания из-за прочитанного в книги, пока парень слишком симпатичный, чтобы быть истинным французом, уставился на меня на расстоянии десяти футов? Я схватила свою закрытую книгу и положила немного денег на стол.

Но как только я направилась к выходу, пожилые женщины за столом рядом со мной встали и начали возиться со своим ворохом сумок с покупками.

Я в нетерпении заёрзала, пока одна из них не обернулась.

— Прости, дорогая, ещё минутку.

Просто обойди нас.

И она меня практически толкнула в сторону, где сидели парни.

Я едва сделала шаг от их столика, как позади себя услышала низкий голос.

— Ты ничего не забыла? — спросил кто-то по-фрацузски.

Я повернулась и увидела парня, стоящего в нескольких дюймах от меня.

Он был даже более красивым, чем казался издалека, хотя его внешность источала всё такое же холодное безразличие, которую я заметила, когда первый раз его увидела.

Я не обратила внимание, на внезапный толчок в груди.

— Твоя сумка, — сказал он, протягивая мне мою сумку с книгой, которая балансировала на ремне и двух его пальцах.

— Хм, — сказала я, отпрянув от него.

Увидев его перекошенное лицо, я взяла себя в руки.

Он думает, что я полная идиотка, которая забывает свои сумки.

— Как любезно с вашей стороны, — сухо сказала я, забирая сумку. Я попыталась сохранить хоть какую-нибудь уверенность, которая во мне еще осталась.

Он отдернул руку, заставляя меня хватать воздух.

— Что? — спросил он развеселившись.

— Почему ты сердишься на меня? Я тебя чем-то задела?

— Нет, конечно, нет, — в ожидании, я раздражено фыркнула.

— И- сказал он.

— И.

ну, если все нормально, тогда я просто заберу свою сумку, — сказала я, протягивая руку. На этот раз её ремни оказались в моей руке.

Он не отпустил.

— Как насчет обмена? — предложил он, и уголки его рта подергивались в улыбке.

Я отдам тебе сумку, если ты скажешь мне своё имя.

Я недоверчиво уставилась на него — а затем я почувствовала рывок сумки, как только он её отпустил.

Всё её содержимое вывалилось на тротуар.