Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Так по скверу на машинах ездить нельзя, — шепчу я, теряя сознание.

Стамбул встречает меня теплым солнышком, легким ветерком и запахом кофе. Я бесцельно брожу по Старому городу и, поднявшись на Галатскую башню, любуюсь Босфором.

«Представляю, какой сейчас стоит стон до самого Цюриха, — усмехаюсь довольно. — Первый раунд за мной, Федор Ильич!»

Деньги у меня есть. Не привлекая особого внимания, я выгребла все проценты, начисленные на вклад. А там за пять лет брака скопилась немалая сумма.

«На какое-то время хватит, — вздыхаю я, рассматривая яхты и большегрузы, спешащие из Черного моря в Средиземное и обратно.

Тяну кофе из высокой прозрачной чашки и пытаюсь собраться с мыслями. Куда ехать? Чем заниматься? Денег на первое время хватит. Но хочется встать на ноги. Пусть на хромые, но свои.

Лучше потеряться где-нибудь в большом городе. Вернуться в Россию и обосноваться в Москве или в Питере.

«Питер! — вспыхивает в голове красная лампочка. — Прекрасный вариант. И пусть там нет никого из знакомых, но это и неважно, — думаю я, покупая билет до Санкт-Петербурга. И как только оплата проходит, телефон заливается трелью. Жанка! Только она одна знает этот номер.

— Ты где, Полина? — рявкает в трубку, не поздоровавшись. — Мать в конвульсиях бьется, а твоего любимого папашу сейчас удар хватит. Какого лешего удрала от Федюльки?

— И тебе привет, дорогая, — меланхолично бросаю я, собираясь заказать себе еще пахлавы и чашку капучино. Гулять, так гулять!

— Что на тебя нашло? — сурово спрашивает Жанка. — Устроила тут кордебалет…

— Федор Ильич решил меня торжественно оплодотворить, — шепчу в трубку, ловя на себе изумленные взгляды туристов.

— Старый урод! Ты все правильно сделала, систер, — выносит вердикт Жанка. — Где ты сейчас и что думаешь дальше делать?

Я мысленно закатываю глаза. Отделаться от сестры мне еще никогда не удавалось. Жанка младше меня на два года. Но с самого детства отлично научилась тянуть из меня жилы, деньги и информацию…

— Ты там уснула? — настырно выдергивает меня из размышлений сестра.

— Нет, — вздыхаю я. — Просто думаю. Хочу обосноваться в Питере.

— На фига?! — возмущенно фыркает Жанка. — Или у тебя там кто-то есть?

— Кто? — устало бросаю я, понимая, куда клонит сестрица.

— Ну, мужик какой-нибудь…

— Ну что ты мелешь? — цежу я, стараясь холодным тоном осадить зарвавшуюся сестру. Но ее этим точно не проймешь.

— Так, — решает она за меня. — Прилетай ко мне в Никитск. Жить будем вместе. Я тут квартиру снимаю. Расходы пополам. Работу тебе найду.

— Спасибо, — глотая слезы, шепчу я. — Но какую еще работу? Я же пять лет дома просидела…

— А какая клуша у нас окончила медучилище и получила диплом фельдшера-акушера? — бухтит мне в ухо сестрица.

— Ну, я, — признаюсь, как на допросе. — Только, Жанна, мне нельзя официально работать. Меня тогда муж в два счета вычислит…

— А я тебе о чем! — нетерпеливо вскрикивает сестра. — Ты можешь работать доулой, Поля! До-у-лой!

— Как это? — будто не понимаю я.

— Да ты пойми, — втолковывает мне Жанка. — Это же великолепный шанс совместить два твоих образования. Тем более, у меня есть знакомые в этой области. Приезжай ко мне в Никитск. Хата есть, работу тебе найду. Что еще надо?

«Действительно, — думаю я, не сводя задумчивого взгляда с Босфора. И погуляв пару дней по Питеру, лечу к сестре.

Жанка встречает меня в аэропорту. Располневшая и жизнерадостная. И только дома, приложив руки к животу, хвастается.

— Кто-то залетел!

Весело смеется, а потом добавляет заговорщицки.

— Знаешь, кто отец ребенка? Сам Назарет… Он такой крутой, Полька, очешуеть! Богаты-ы-ый! Круче твоего Шмелева.

— Ты выходишь замуж? — спрашиваю я, как наивная дурочка. — Смотри, не обожгись…

— Нет, пока о свадьбе речь не идет. Меня и так все устраивает. Назарета тоже. Я у него иногда остаюсь. Поэтому хата в твоем полном распоряжении. Только мужиков сюда не води. А то хозяйка строгая. Выгонит нас с тобой, да еще на меня Назарету нажалуется.

— Ну, какие мужики, — вздыхаю я, проклиная сестрицу за ее дурацкие шутки. — Мне бы со Шмелевым развестись и в себя прийти.

— Ладно-ладно, — театрально вздыхает сестра. — Пойдем, покажу тебе квартиру. Тут есть на что посмотреть.

Как по мне, привыкшей к напускной роскоши Шмелевского дома, квартира отделана скромно. Материалы, конечно, все дорогие, но подобраны с умом и вкусом. Просторные комнаты оформлены в стиле хай-тек. Много света и стекла. И я неожиданно понимаю, что именно этот стиль, а не вензеля с завитушками, мне нравится больше всего.

— Ну, как тебе хата? Жить можно? — ухмыляется сзади Жанка. Мы с ней совершенно не похожи. Сестра у меня крепко сбитая боевая девица. Вся в папу. А я в мамину породу. Там все худые и скромные. Вот только грудь у меня на размер больше. И это еще с подросткового возраста самая главная Жанкина печаль.

Всматриваюсь в круглое щекастое лицо и огромные черные глазища. Даже беременность никоим образом не повлияла на сестру. Как была амбалом в юбке, так и осталась. Только будущее материнство сделало сестру немного помягче. Или это гормоны играют.

— Как же я рада, что ты ко мне приехала! — вопит она, сграбастав меня в охапку. И шмыгает носом, смаргивая непрошенные слезы. — Я тут совсем одна. Назарет, конечно, нянчится со мной, как с маленькой. Но мужик… Сама знаешь, что с него взять?

— А мама знает? — спрашиваю настороженно.

— Нет пока, — отмахивается Жанка. — Ты ей ничего не говори, пожалуйста! Начнет свои советы дурацкие давать. Мне от них — хоть на стенку лезь. Сама скажу, ладно?

— Хорошо, — пожимаю я плечами, стараясь сосредоточиться на личных проблемах. Не понаслышке знаю про причуды беременных. Одной душно, другой — скучно, а третьей дают не те витамины… А тут родная сестра. Случись что, меня обвинят…

— Занимай любую комнату, — машет рукой Жанка. — Я здесь редко ночую. Чаще у Назарета остаюсь. А сюда днем приезжаю. Задыхаюсь в его дурацкой крепости. Прислуга шныряет туда-сюда. Бойцы по всему дому шастают. Ржут как кони… Мне так спокойнее.

— Ты не работаешь? — интересуюсь удивленно.

— А зачем? — равнодушно пожимает плечами Жанка и добавляет хвастливо. — Назарет богаче твоего Шмеля. Только помоложе в два раза. Он ничего для меня не жалеет.

— Рада за тебя, — равнодушно бросаю я, заходя в небольшую комнату. Она немного отличается от других. На стенах вместо безликой венецианской штукатурки бледно-розовые обои в мелкий желтый цветочек. А из окон открывается изумительный вид на парк. Я как завороженная смотрю на величественный фонтан с мускулистыми торсами, на колесо обозрения и каскады водопадиков, сбегающих рядом с высокими ступеньками.

— Так и знала, что ты выберешь эту комнату, — хмыкает сзади сестра. Обводит руками нехитрую обстановку: плюшевый розовый диванчик, белый шкаф, такие же стол и комод. — Мне она напоминает девичью светелку, — морщится Жанка.

— После Шмелевского ампира тут глаз отдыхает, — без всякого умысла говорю я. — Честно говоря, я любой помощи сейчас рада. Ты меня просто выручила! — кидаюсь к сестре на шею.

— Ну что с тобой делать? — вздыхает она. — Свои мозги не вставишь. Сидела бы за дедушкой Федей как за каменной стеной. Деток бы ему нарожала. Денежки бы все к рукам прибрала. Вон, посмотри на шоу-биз! Там таких примеров выше крыши! А Федюльку бы схоронила, нашла бы нового мужика…

— Жанна, — яростно взмахнув руками, выворачиваюсь из объятий. — Да, не хочу я детей от Федора Ильича! Зачем рожать заведомо больного ребенка? Понимаешь? Меня от Шмелева тошнит! Зачем обрекать малыша на жизнь с отцом-деспотом?

— Так вы же спали до свадьбы? — удивляется сестра. — Тогда же не тошнило? И ты его считала добреньким старичком…

— Да я и сама не поняла, как оказалась с ним в одной койке, — сокрушенно бурчу я. — Я тебе сто раз рассказывала!