Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Спасибо, Федор Ильич, — шепчу, собираясь в последний момент отказаться от свадьбы. — Но я…

— Ты что такая печальная? Болит нога? — спрашивает он обеспокоенно и строго смотрит на мою медсестру, сидящую в кресле у дальней стены. — Вы сегодня кололи Аполлинарии Михайловне обезболивающее? Или ждете от меня указаний?

— Но она не говорила… — пытается возразить та.

— А вы сами не видите? — рычит Шмелев, настойчиво подводя меня к кровати. — Не терпи боль, любимая, — шепчет он, приподнимая подол платья, и строго велит моим матери и сестре. — Выйдите, пожалуйста.

— Платье помнется, — пытаюсь воспротивиться я. — Я потерплю, — заверяю торопливо, боясь, что будущий муж догадается об истинной причине моих слез.

— Ерунда, — хмыкает Федор Ильич. — Принцесса Диана выходила замуж в ужасно мятом платье. И ее видел весь мир. А у нас домашняя церемония.

Чувствую, как в мышцу вонзается игла, и вместе с болью от укола в моей пустой башке бьется простая до безобразия мысль.

«Все! Клетка захлопнулась!»

Шмелев помогает мне сесть на постели. И откинув в сторону трехслойный подол свадебного платья обнажает мои ноги чуть ли не до самых трусиков. Спокойно надевает мне на ноги туфли. По-хозяйски проводит ладонями по белым чулкам, каждым движением давая понять, что отныне я полностью принадлежу только ему. Послушная жена состоятельного мужчины.

— Сладкая моя, — шепчет хрипло и, осмотрев меня жадным взглядом, интересуется насмешливо.

— А где колье, что я тебе подарил? Отдала сестре или загнала в ломбард?

— Нет, оно в сейфе, — лепечу я. — Мне кажется, изумруды плохо сочетаются с диадемой.

— В них отражаются твои глаза, — улыбается Федор Ильич, мягко целуя меня в нос. — Уважь мужа, котенок. Сегодня твой день, и ты должна блистать на все сто!

Киваю, зная, что Шмелев все равно настоит на своем.

Покорно подставляю шею под тяжелое ожерелье. Замочек щелкает, впуская в душу студеную безысходность.

«Это конец. Теперь я полностью во власти мужа. Не вырваться, и никогда не обрести свободу!»

Линара

С Жанкой в день приезда мы болтаем до утра. Ей, правда, приходится позвонить Назарету и отпроситься на ночь.

— Прости, милый, сестра приехала, — докладывает она, выходя из кухни, где мы, нажарив картошки и мяса, устроили посиделки. До меня долетают какие-то смешки и шепот сестры.

— Он с друзьями в баню пойдет, — вернувшись к столу, машет она рукой. — Развлекаемся каждый по своей программе.

Я внимательно вглядываюсь в счастливое лицо сестры и прошу Боженьку дать ей счастья. Если у меня жизнь не задалась, то пусть уж хоть ей счастья обломится.

— Завтра мы с Назаретом идем на скрининг, — заявляет Жанка. — Заодно и пол ребенка узнаем.

— А ты кого хочешь? — задаю глупейший вопрос.

— Да мне все равно, — пожимает плечами сестра. — Ну, не знаю даже… Родить поскорее хочется, — признается она. — Надоело с пузом ходить.

— Да срок-то еще небольшой, — ласково напоминаю я. — Ты маме когда скажешь?

— Давай договоримся так, — строго замечает сестрица. — Я молчу о твоем местонахождении. А ты — о моей беременности. Согласна?

— Ладно, — сдаюсь я, смутно догадываясь, что Шмелев обязательно возьмет в оборот моих родителей. А они люди простые. Интригами не искушенные. Вряд ли смогут что-то утаить от Федора Ильича. Проболтаются обязательно, а потом затянут песню «Разберитесь по-хорошему!». Федя им наврет с три короба и рванет за мной в Никитск.

— Вот и славно, — весело замечает Жанна. — Маме отправь письмо какое-нибудь, чтобы она не волновалась. И с утра долго не разлеживайся. Я вернусь, поедем с тобой к Люсе…

— А кто это? — удивилась я, желая отдохнуть, а не бродить по хаткам.

— Самая крутая акушерка в городе. Специализируется на домашних родах. Обычных или в воде. Я с ней рожать планирую. Назарет уже договорился…

— Здорово, вот только при чем здесь я?

— Люся… Людмила Вячеславовна то есть, обычно работает с доулой. Она сама очень строгая. Ее требования должны выполняться неукоснительно. А доула — помощница для роженицы. Она объяснит, что требуется. Водички принесет, потрет спинку и ножки. Научит правильно дышать. Она как буфер между строгой Люсей и капризной клиенткой, понимаешь?

— Допустим…

— Так вот, — вздыхает сестра и смотрит на меня как на умственно отсталую. — Ирка — ее последняя доула — умотала работать в спортзал. Она вообще-то инструктор по йоге. И Люся сейчас ищет специалиста. А у тебя дипломы потрясающие. Как раз в тему. Вот она и заинтересовалась…

— А откуда она про меня знает? — изумленно смотрю на сестру. — Я же только в Никитск приехала.

— Ну, здрасьте-пожалуйста! — разводит руками Жанка. — Твой Шмелев, небось, тебе все мозги выел. Ничего не соображаешь, Полька! Пока ты ко мне летела, я все и обтяпала. Скажи спасибо, что у тебя такая сестра умничка!

— Но, — пытаюсь переварить информацию. — Жанна, я никогда таким не занималась. Училась на психфаке в свое удовольствие…

— Вот пора и совместить приятное с полезным. Жить-то на что-то надо. Сумку от Фурлы уже, конечно, не купишь, но на булку с маслом должно хватить. Не зря же ты училась, систер!

— Не зря, — эхом повторяю я, даже не рассчитывая на такой благополучный исход.

Прекрасно помню, почему решила пойти учиться. Лишь бы меньше бывать рядом с Федором. И хоть как-то занять мозги. Честно говоря, мне больше всего хотелось продолжить учебу в медицинском. Выучиться на гинеколога и вести прием в каком-нибудь известном центре. Но стоило мне только заикнуться об этом Шмелеву, как у него глаза вылезли из орбит.

— Врач, по сути, обслуга, моя дорогая, — шипит он. — Тебе, как моей жене, недопустимо чужие пилотки разглядывать. Как мне с тобой тогда в одну постель ложиться, зная, куда ты всовывала пальцы и на что смотришь весь день. Еще в дом заразу принесешь…

От такого поворота я даже слова сказать не могла. Стояла, пораженная, и смотрела на холеного старика в джинсах и футболке от Армани. Это надо такое придумать! Врач — это обслуга! А банкир кто? Хозяин жизни? Красивый поворот!

— Выбери себе что-нибудь более утонченное, — поморщившись, разрешает Федор Ильич. — Искусствоведение или социологию. Чудесные бесполезные предметы. Зато в любом обществе ты без труда найдешь тему для беседы.

— Может, психология? — спрашиваю как можно равнодушнее.

— Пожалуй, да, — добродушно кивает Шмелев. — Выбери хороший ВУЗ, котенок. Я все оплачу. Или нет, — отмахивается он, передумав. — Позвоню Сашке Далецкому. Он тут в нашем универе в ректоры выбился. Попрошу его принять тебя на бюджет. Отличный вариант!

Сказано, сделано! И буквально через пару месяцев я вливаюсь в ряды студентов. Но все мои мечты, хотя бы на парах оставаться без надзора разбиваются о строгие указания Федора. Мне нанимают личного телохранителя. И рослая противная баба сопровождает меня везде. Даже в университетский сортир. Естественно, мои однокурсники с первого дня считают меня больной и странной. Смотрят пренебрежительно и дают обидное прозвище. Инвалидка! Сторонятся, всем своим видом показывая, как им противно мое общество. За партой я сижу одна, не считая Тамары. Поэтому остается только учиться, а дома — обсуждать с Федором Ильичом прошедший в разлуке день.

— Хоть я и считаю психологов шарлатанами, но мне тоже полезны твои рассказы, — говорит он за ужином. — Потом посмотрим, котенок! Если врачи запретят нам рожать, открою тебе частную практику. Или введу для тебя в банке специальную должность. А что? Это идея! Распоряжусь освободить кабинет рядом с моим. И в обед сможем предаваться разврату, — хохочет он, потянувшись ко мне. Наскоро обтерев губы салфеткой, муж целует меня грубо и требовательно.

И в тот момент я отчетливо понимаю, что хромая и беременная стану совершенно беспомощной. А когда появится ребенок, Федор точно не даст развод. Или выгонит меня, оставив малыша себе. Сколько таких случаев? Да до фига!