Дарья Кузнецова - Модус вивенди

Представляю, что подумают о нас окружающие!

Впрочем, пока я умывалась и не только, смывая с кожи следы близости и остро сожалея об отсутствии душа, эта мысль перестала меня всерьез тревожить. Окружающие решат, что после тихой, но пылкой ссоры ревнивый Одержимый так же тихо и пылко целовал меня где-нибудь в укромном углу в процессе примирения. Вряд ли хоть кому-то придет в голову, чем мы на самом деле занимались все это время. А если придет, вряд ли он в это поверит.

Ветрова, в отличие от меня, выдавали только губы. Ну, и горящий взгляд, но для того чтобы это заметить, нужно было хорошо знать его лицо и его самого.

— Игорь, я в следующий раз точно надену наглухо закрытое платье с высоким горлом, — не удержалась я от легкого укора, выходя к ожидающему меня мужчине. Уборная, которой мы воспользовались, была частью каких-то довольно скромных (по дворцовым меркам) гостевых покоев. Одержимый утверждал, что необитаемых, и я предпочла поверить ему, чем рисковать наткнуться на кого-то из знакомых ближе к самой Палате Чести.

— Пожалуй, я даже не буду возражать, — тихо хмыкнул мужчина, медленно поднося мою ладонь к губам и внимательно меня разглядывая.

— Вот как? И в связи с чем такая милость? — озадаченно переспросила я. И с удивлением почувствовала иррациональную, почти детскую обиду: как же так?

— Не хочу, чтобы на тебя все глазели, — проворчал он, увлекая меня к выходу.

— Дома тебя, кажется, это не тревожило, — уточнила я. На смену обиде пришла не менее иррациональная радость, но к ней я была готова: этим эмоциям я уже сумела найти простое и понятное объяснение. Мне нравилось восхищение Игоря, мне хотелось ему нравиться и было приятно думать, что его отношение неизменно.

— Дома я думал о другом, — возразил он. — О том, что ты невероятно красивая, что все это — для меня и что мне будут чертовски завидовать. А сейчас мне уже не хочется тебя показывать кому-либо, хочется украсть и наслаждаться в одиночестве, — рассмеялся Одержимый.

Я в который раз за вечер почувствовала собственное сходство с неодушевленным предметом, на этот раз — драконьими сокровищами. Ветров, особенно когда злился, очень походил на это опасное огнедышащее мифическое чудовище.

Сейчас это ощущение оказалось неожиданно приятным.

В зал мы вошли посреди танца, оставшись практически незамеченными. Те, кто не желал танцевать, либо рассредоточились по периметру, либо вышли в соседние помещения. Там были предусмотрены всевозможные развлечения для гостей, от шведского стола и уютных диванчиков для бесед до различных игр, включая бильярд и карты.

— Ты любишь танцевать? — тихо поинтересовался Одержимый, когда музыка уже двигалась к завершению. Видимо, верно истолковал завистливый взгляд, которым я следила за парами на паркете.

— Очень, — я пожала плечами, не видя смысла врать в такой мелочи. — Правда, ввиду произошедшего конфуза, результат которого лежит у тебя в кармане, боюсь, сегодня мне не суждено воплотить это желание в жизнь, — со смешком резюмировала я.

— Почему?

— Потому что я чувствую себя очень неловко. Умом понимаю, что заметить подобное просто невозможно, но морально не готова оказаться в объятьях какого-то незнакомого или малознакомого мужчины, — спокойно пояснила я. И охнула от неожиданности, когда сразу за этим последовал рывок, и я оказалась крепко прижата к Одержимому. — Игорь! — возмущенно проворчала, упираясь ладонями в его грудь.

— Ты действительно наивно полагаешь, что я позволю кому-то не только смотреть на тебя, но и коснуться? — насмешливо уточнил он, склонившись к моему уху.

— А зачем тогда про танцы заговорил? Ты же не любишь, — чтобы заглянуть ему в лицо, пришлось прогнуться назад. Со стороны, должно быть, выглядело достаточно забавно.

— Раз я плюнул на главную собственную заповедь и связался с дворянкой, да еще титулованной, можно отступить и от этой привычки, — спокойно пожал плечами ротмистр, позволяя мне отстраниться на приличное расстояние, но продолжая аккуратно придерживать за талию. — В конце концов, против танцев как процесса я не возражаю, тем более с тобой. Мне интереснее другое: ты, значит, уже больше не рвешься срочно стыдливо спрятаться от людей? — с непонятной интонацией поинтересовался он — не то недовольно, не то одобрительно.

— Ну… рядом с тобой я парадоксальным образом чувствую себя спокойней и уверенней, и мне совсем не стыдно. Когда ты ведешь себя прилично, — поспешила добавить я при виде предвкушающей улыбки Одержимого.

— А я уж обрадовался, — весело хмыкнул он.

— Вета, здравствуй! — прервал нашу беседу мужской голос. Опять, что характерно, у меня за спиной; они точно все сговорились. Ветров вскинул взгляд, и по тому, как переменилось его лицо — за какое-то мгновение веселая улыбка сменилась недовольной угрожающей гримасой с нахмуренными бровями, — я решила, что проблемы на сегодня еще не кончились, и поспешила развернуться в руках своего агрессивного жениха. Размыкать объятья он явно не спешил и хорошо еще не пытался прижать меня покрепче.

— Добрый вечер, Ник, — вежливо улыбнулась я. — Знакомьтесь, это…

— Я знаю, кто это, — тихо процедил Одержимый. Уточнять, откуда, я не стала и, проигнорировав недовольство Ветрова, невозмутимо продолжила:

— Ник, это мой жених, гвардии ротмистр Игорь Владимирович Ветров. Игорь, это коллежский асессор Николай Дмитриевич Нечаев, мой хороший знакомый и коллега по Департаменту.

— Рад знакомству, — обаятельно улыбнулся Нечаев, протягивая руку для рукопожатия. Я на всякий случай, пользуясь собственным положением, аккуратно наступила Одержимому каблуком на ногу, надеясь, что намек он истолкует правильно и не устроит скандал хотя бы сейчас. Ветров выразительно хмыкнул, но на пожатие ответил, пусть и молча. — Поздравляю с наградой и событием, — проигнорировав демонстративное недовольство ротмистра, продолжил он все с той же улыбкой. — Подумать только, а ведь я чуть не оказался на вашем месте! — рассмеялся Нечаев, обращаясь к Одержимому.

— Да когда это было, — поспешила весело отмахнуться я, пока не высказался мужчина. Расскажи лучше, как ты сам? Как супруга? Ты же сам недавно женился, я ничего не путаю?

— Хорошо, — без особого выражения ответил он. На губах была все та же знакомая дежурная улыбка, а в глазах — странное выражение: не то озадаченное, не то любопытное, не то недоверчивое. — Да что обо мне, сегодня ты звезда вечера. Выглядишь удивительно, никогда тебя такой не видел!

— Смотреть тоже надо уметь, — неприязненно отозвался Ветров, кончиками пальцев нервно и как-то машинально поглаживая мой бок, на котором продолжала лежать его ладонь.