Нора Робертс - Родовое проклятие

Брэнног быстро погасила огонь, одним движением убрав видение. И так же быстро схватила Эймона за руки.

— Я же сказала: мы не готовы! Думаешь, я не почувствовала, что ты собрался напасть на него?

— Он делал ей больно. Забрал ее силу, ее тело. Против воли!

— Он тебя чуть не обнаружил — он почуял, как к нему кто-то пробивается.

— Да я бы его за одни мысли прикончил! Ему ни за что не сделать с тобой то, что он делал с ней!

— Да, он хотел сделать ей больно. — Теперь голос Тейган звучал совсем по-детски. — Но думал он не о ней, а о нашей маме. А потом еще — о тебе.

— Его мысли для меня не опасны. — Но они потрясли ее. — Он никогда не сделает ни мне, ни тебе того, что сделал с этой несчастной.

— А мы не могли ей чем-то помочь?

— Ох, Тейган, даже не знаю…

— Мы и не попытались! — возмущенно набросился на нее Эймон. — Ты мне не дала!

— Не дала, но ради твоей жизни. Ради нашей жизни, нашей цели. Неужто ты думаешь, что я не почувствовала того же, что почувствовал ты? — Брэнног обуял такой гнев, что страх потонул в нем. — Что меня тоже не бесило наше бездействие? Но сила на его стороне. Не такая, как раньше, другая. Она не больше и не меньше — она просто другая. И я не знаю, как ей противостоять. Пока не знаю. Мы не знаем, Эймон, а должны узнать.

— Он придет. Не сегодня, не в эту ночь, но придет обязательно. Он знает, что ты… — Эймон покраснел и отвернулся.

— Он знает, что я уже могу иметь детей, — закончила за него Брэнног. — И он хочет, чтобы я родила ему сына. Так вот: он его не получит! Но он придет. Я это тоже почувствовала.

— Тогда нам пора уходить. — Тейган приникла головой к Катлу. — Нельзя, чтобы он пришел за нами сюда.

— Пора уходить, — согласилась Брэнног. — И не будем забывать, кто мы есть.

— И куда пойдем?

— На юг. — Брэнног повернулась к Эймону за подтверждением.

— Да, на юг, потому что он пока еще на севере. Он по-прежнему в Мейо.

— Мы найдем где поселиться и узнаем много нового. И однажды вернемся домой.

Она поднялась, снова взяла обоих за руки и дала энергии пронзить всех троих.

— Клянусь нашей кровью, мы вернемся домой.

— Клянусь нашей кровью, — вступил Эймон, — мы сами или те, кто произойдет от нас, уничтожат само воспоминание о нем.

— Клянусь нашей кровью, — подхватила Тейган, — нас трое, и мы всегда будем едины.

— Сейчас мы закроем круг, но то, что мы есть, чем мы обладаем, что было нам дано, пребудет с нами всегда. — Брэнног разомкнула руки. — Выезжаем утром.

Со слезами на глазах Айлиш смотрела, как Брэнног складывает шаль.

— Умоляю: останьтесь! Подумай о Тейган, она же еще ребенок!

— Ей столько же лет, сколько было и мне, когда мы пришли к тебе.

— Ты и была ребенком, — напомнила Айлиш.

— Я была больше, чем ребенком. Мы все — больше. И мы должны следовать своему предназначению.

— Это я напугала тебя разговором о Фиэле. Ты не должна думать, что мы силой выдали бы тебя замуж.

— Нет. О нет! — Брэнног повернулась и взяла ее за руки. — Ты бы никогда не стала меня принуждать. И мы не из-за Фиэла решили уйти.

Сказав так, Брэнног вернулась к сборам и быстро закончила их.

— Ваша мама не хотела бы для вас такого.

— Мама хотела бы, чтобы мы были дома, счастливы и беззаботны, под их с отцом надежным крылом. Но этому не суждено было сбыться. Мама отдала за нас жизнь, отдала нам свою силу. И передала нам свое предназначение. Мы должны жить своей жизнью, принять свою силу, осуществить свою цель.

— Куда же вы пойдете?

— Наверное, в Клэр. Для начала. Мы вернемся. И поедем домой. Я это знаю так же твердо, как то, что дышу. Сюда он не придет.

Брэнног обернулась и посмотрела тетке в глаза.

— Он не придет сюда и не причинит зла тебе или твоей семье. В этом я тебе клянусь кровью матери!

— Откуда тебе знать?

— Я одна из трех. Я Смуглая Ведьма Мейо, первая дочь Сорки. Он не явится сюда и не причинит вреда тебе или твоим близким. Вы защищены до конца дней. Я об этом позаботилась. Я не оставила бы вас беззащитными.

— Брэнног…

— Беспокоишься? — Рука Айлиш лежала на животе, Брэнног положила сверху свою ладонь. — Разве я тебе не говорила, что твой мальчик здоров и с ним все в порядке? Роды пройдут легко и быстро. Это я тоже могу тебе обещать — и обещаю. Только…

— Что? Что такое? Скажи мне!

— Ты меня так любишь и все равно продолжаешь бояться того, что во мне есть. Но ты должна меня послушать хотя бы в этом. Твой сын, которого ты носишь, должен стать последним. Он будет здоровенький, и роды пройдут без осложнений. Но со следующим все будет иначе. Если задумаешь рожать опять, ты не выживешь!

— Я… Ты не можешь знать. Я не могу отказать мужу в супружеской постели. И себе тоже.

— Ты не можешь лишить детей матери. Это большой грех, Айлиш.

— Это Богу решать.

— Бог даст тебе семерых, а платой за следующего станет твоя жизнь. И жизнь младенца. Я люблю тебя, поэтому слушай!

Она достала из кармана пузырек.

— Это я сделала для тебя. Для тебя одной. Сейчас ты его уберешь. А потом станешь принимать в первый день каждого цикла — но только по глоточку. И больше зачатия не произойдет. Даже когда выпьешь все, дело будет сделано. И ты сохранишь жизнь. У твоих детей останется мама. А ты доживешь до внуков.

Айлиш вздохнула.

— Я стану бесплодной.

— Ты будешь петь своим детям и детям своих детей! Ты будешь делить ложе со своим мужчиной ради удовольствия! И вы оба будете радоваться тем новым жизням, которые вы произвели на свет. Решать тебе, Айлиш.

Она прикрыла глаза. А когда открыла, они были темнее ночи.

— Ты назовешь его Люэд. Он будет светловолос и белокож, с синими глазами. Сильный мальчик, улыбчивый, и с голосом, как у ангела. Однажды он пустится странствовать и будет добывать себе хлеб пением. Он полюбит крестьянскую дочь и вернется с нею к вам, чтобы возделывать вашу землю. И к вам из полей будет доноситься его голос, ибо радость его никогда не оставит.

Она отпустила видение.

— Я увидела, как все может быть. Ты должна решать.

— Это то самое имя, которое я ему выбрала, — пораженно прошептала Айлиш. — Но я тебе не говорила! И никому не говорила. — Она взяла флакон. — Я сделаю, как ты сказала.

Сжав губы, Айлиш полезла в карман и достала мешочек, совсем небольшой. И сунула его Брэнног в руку.

— Вот, возьми.

— Денег я от тебя не возьму!

— Возьмешь! — По ее щекам ручьем побежали слезы. — Думаешь, я не знаю, что ты нас с Коноллом спасла в родах? Ты и теперь думаешь обо мне и моей семье… Ты мне столько радости принесла! Ты принесла мне Сорку, когда мне ее так не хватало, ведь я каждый день видела ее в тебе! Ты возьмешь эти деньги и дашь мне слово, что вы будете в безопасности и что вы вернетесь. Вы все! Потому что вы — мои, а я — ваша.