На рубеже (СИ) - Иминова Ольга

В этот момент, весело насвистывая, в комнату вошел Тони. Увидев озабоченные лица жены и Стеф, он посерьёзнел.

— Что случилось? Ники? Что с ней?

— В бешенстве, — ответила Стеф и вышла за дверь.

«Ох уж мне эти ваши эксперименты, — подумала она, спускаясь по лестнице. — Я лучше старым способом».

На улице она размеренным шагом прошла многолюдную аллею и, свернув в сторону, прибавила скорость. Ни один листок не шелохнулся от её молниеносных движений, никто не обратил внимание на едва заметное завихрение пыли на дорожке.

Вскоре она уже была в парке. Николь рассказывала ей про своё укромное место. Именно туда она и направилась.

Увидев Николь, сидящую на скамейке с закрытыми глазами, Стеф спряталась за ближайшими кустами и принялась мысленно передавать ей сообщение.

Николь всеми силами пыталась осмыслить происходящее, но мысли путались, перескакивая с одного события на другое.

«То, что я не совсем обычная, понятно. То, что моя мама совсем необычная — это факт. И ещё Стеф. Кто она такая? Совсем непонятно».

При мыслях о подруге у неё перед глазами появилась картинка: Стеф обращается прямо к ней, медленно произнося слова:

— Николь, если ты меня слышишь, позвони маме. Она очень за тебя волнуется.

И так несколько раз.

Трясущимися руками Николь достала телефон и набрала Стеф.

— Ты получила моё послание? — раздался в трубке голос подруги.

Николь крепко сжала телефон и, стараясь скрыть дрожь в хриплом от волнения голосе, спросила:

— Стеф, что происходит? Ты где?

— Ты получила моё послание, — утвердительно повторила та. — Возвращайся, пожалуйста, домой. Там и поговорим. Рената очень переживает. Она тебя не видит и не чувствует.

— Что значит «не видит и не чувствует»?

— А то и значит, что ты исчезла из её видений. И это её пугает. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

И тут Николь взорвалась и начала кричать:

— Ты ещё спрашиваешь? Да я убита, растоптана и раздавлена. Меня вся эта сверхъестественная чушь просто достала. Я никого не хочу ни видеть, ни слышать. И вообще, пусть всё катится к черту! Никуда я не поеду!

Стеф видела, как она отбросила телефон в сторону и. закрыв лицо руками, опустила голову. Через некоторое время Николь подняла голову и, всматриваясь вдаль, начала покусывать губы. Она всегда так делала, когда о чём-то раздумывала, пытаясь найти решение.

Стеф знала об этой её особенности. Решив, что эмоции улеглись, она облегчённо вздохнула и принялась мысленно передавать новое послание.

У Николь в голове начало пульсировать и постукивать. Она стала тереть виски пальцами, пытаясь унять неприятные ощущения. Но пульсация не проходила.

— Да что же это такое? — плаксиво произнесла она и обхватила голову руками. — Ещё этого мне не хватало. Стеф про это ничего не говорила.

Как только она произнесла эту фразу, боль и пульсация пропали, а перед глазами снова появилась Стеф.

— Ну что, легче? — услышала она голос подруги. — Я прошу, возвращайся домой. Мы ждём тебя.

— Как ты… — вырвалось у Николь, но она тут же прикрыла рот рукой, осознав, что разговаривает с пустотой.

Не понимая, что происходит, она заплакала. Слёзы лились сами по себе, помимо её воли, выплёскивая всё то, что ей пришлось пережить за эти два дня. Через некоторое время они прекратились и неожиданно пришло решение. «Нужно принимать всё как есть. Ничего уже не изменить». От этого ей стало даже как-то легче. Горечь обиды на родственников ушла, как и на Стеф, и на весь белый свет, который, в общем-то, был совершенно ни при чём.

«А, пусть всё идет, как идёт, — в который раз за сегодняшний день решила Николь и почувствовала ещё большее облегчение от своего решения. — Это даже интересно узнать, чем закончится вся эта история. В конце концов, Стеф права: я не одна. А что будет дальше — время покажет».

В этот момент перед глазами появилась картинка: солнце, садящееся в воду, качающиеся ветви прибрежных деревьев. Она готова была поклясться, что почувствовала тёплое дуновение ветра и солоноватый запах, исходящий от воды.

«Так не бывает, — удивлению Николь не было предела. — Или бывает? Неужели я увидела какую-то картинку из своего будущего? Всё было так реально. Интересно, а про других я могу что-то увидеть? А если задать какое-то время? Надо будет спросить об этом у мамы, — решила Николь и охнула: — Мама! Она там, наверное, с ума сходит. Надо позвонить.

Рената взяла трубку мгновенно, как будто держала её при себе.

— Ники, ты где? С тобой всё в порядке?

— Мам, не волнуйся, у меня всё хорошо. Я еду домой.

Рената пыталась ещё что сказать, но Николь уже отключила телефон. Вздохнув, она поднялась со скамейки и в задумчивости направилась к выходу из парка.

— Молодец, сама справилась, — Стеф, довольно улыбаясь, углубилась в кусты. Николь было совсем не обязательно знать, что она за ней следила. Убедившись, что та садится в машину, Стеф тоже отправилась в обратный путь.

Открыв дверь в прихожую, Николь столкнулась со Стеф.

— Привет. Ты как? — Стеф говорила так, как будто ничего не произошло.

— Терпимо. Пойду к себе, переоденусь. Что-то мне стало жарко.

Зайдя в свою комнату, она отметила, что кто-то заботливо закрыл шторы, отчего здесь царил полумрак и прохлада. Накинув на себя тунику из лёгкого шёлка, Николь села на диван и стала рассматривать себя в маленькое зеркало. Белки глаз всё ещё оставались красными, но зрачок уже приобрёл нормальные округлые очертания. Зато радужка стала охряного цвета.

Через некоторое время в комнату постучали. Дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Тони.

— Привет, ребёнок, — он всегда так называл дочь. — Как жизнь?

— Отлично, пап, — она вздохнула и отбросила зеркало на диван. — Бьёт ключом и всё больше по голове. Я на грани помешательства.

— Ну-ну, — улыбнулся Тони, — раз ты шутишь, значит всё не так уж и плохо. Он присел с ней рядом и приобнял. — Мама вкратце мне всё обрисовала, — вздохнув, произнёс он. — И что ты обо всём этом думаешь?

— Много чего, но в голове каша и, если честно, я и половины не поняла из того, что она мне рассказала. Что-то про прапрапредков, смешивание родов, какие-то кланы, вампиры, выдающиеся способности. И теперь во всю эту белиберду я пытаюсь вставить себя, твою дочь.

Вдруг она переменилась в лице и с ужасом в глазах посмотрела на отца.

— А может, я и не дочь твоя вовсе? И ты…

— Стоп, — оборвал её Тони, — я последней фразы не слышал. Ты — моя дочь, и никаких сомнений. И самое главное — мы очень сильно тебя любим.

Николь почувствовала, как противно защипало в носу и из глаз потекли слёзы. Она подвинулась к нему поближе и прижалась к плечу. Он молча гладил её по голове, давая выплакаться. Сейчас она была его маленькой девочкой, которую обидели.

Вскоре её всхлипы стали реже, и Тони протянул ей платок. Николь вытерла слёзы и произнесла:

— Пап, ну что во мне такого, что здесь такой переполох?

— Понимаешь, — задумчиво произнёс Тони, — сейчас ты — уникальный результат слияния двух совершенно противоположных семей. И никто не может сказать, что будет с тобой в ближайшее время, и как ты будешь себя вести.

— Но Стеф сказала, что так бывает со всеми такими, как мы.

— Не со всеми. С большинством. Понимаешь, сейчас родственные связи очень запутаны. Старейшины стараются отслеживать чистоту линии, и у них есть определённые правила. Они либо продолжают линию чистокровных, создавая пары из себе подобных, либо из них готовят наставников. Вот Стефани из таких. Она наставник.

От этих слов Николь стало ещё страшней: старейшины, чистокровные, она — какой- то там «результат слияния», причём совершенно непредсказуемый.

— Эй, ребёнок, ты что, боишься? — отец легонько толкнул её в плечо. — Это на тебя не похоже. Ты же всегда была смелой. И потом, мы же рядом и в обиду тебя не дадим. Всё будет хорошо.