Аноним Эйта - Опасайся дверных ручек (СИ)

Ярт даже ручку чемодана отпустил.

— Вот ведь удивительное желание раздуть проблему из ничего! Я же не в Валлоу уезжаю. До Хаша всего-то день поездом, откуда такая драма? Почему я вообще должен оправдываться? И сделай что-нибудь со своей тахикардией, Варта разбудишь.

— Ну и отлично, и хорошо, что разбужу. Я же сейчас еще и разрыдаюсь, чтобы точно! Ты, кстати, уже оправдываешься, разве нет?

— Нет. Я опаздываю на поезд. — Ярт снова подхватил чемодан и, уже не скрываясь, сумку.

— Ты же понимаешь, что когда-нибудь я по закону подлости увижу именно этот билет с настоящим временем отъезда?

— Я подготовился. — Сладенько улыбнулся Ярт. — Взял на шесть утра. Только ради тебя.

— Врешь. — Буркнул Варт, появляясь у Юлги за спиной. — Но без разницы. Вали. Спать хочется, а вы тут орете.

— Вот! — Сказал Ярт назидательно, — Вот это — правильная реакция! Так должен вести себя человек, всего пару часов назад вернувшийся с чужой свадьбы, а не верещать, как некоторые!

— …только сначала скажи, ты знал, что я сваха?

Юлга закашлялась. Ярт скривился, повертел пальцем у виска.

— Звучит странно. Мать у нас сваха, да, но мальчики свахами не бывают. Я проверял: у них в роду все мужчины стихийники, земля в основном, а дар свахи только у женщин проявляется, да и то не у всех. Проще говоря, если ты и сваха, то ущербная донельзя. Сваха-мутант.

Варт отрицательно замотал головой. Юлге он почему-то напомнил растерянную лошадку, и она едва удержалась от неуместного хихиканья. Все принимало какой-то совсем странный оборот, но в этот раз Юлга была не единственной, кто мало что понимал, и это радовало. Хотя, если взглянуть на ситуацию трезво, пора было начинать рыдать: Ярт уезжал в Хаш, он назвал Хаш «домом», а значит, вряд ли он вернется в коттеджик Хинов. Понимает ли это Варт? А если понимает, то, может, хотел, чтобы все так и кончилось — без прощаний?

Еще чего!

— Что же ты раньше этого не сказал? Про… Талину?

— Можешь звать ее просто «мама», Варт. А не сказал я потому, что она, когда была в здравом уме, об этом не распространялась. Я сам узнал случайно. Вахну с Гилтом в свое время родители решили жен подыскать, мол, на двоих уже полтиник разменяли, а они все на бренчалках бренчат и горя не знают, девок дольше ночи не держат. Повели их в Храм чуть ли не силой, а они потом поделились в узком кругу друзей впечатлениями. Один раз всплыло родовое имя Элу — я и ухом не повел, но когда Анген свою сваху упомянул, тут я и сложил два плюс два.

Юлга вспомнила, что и Ния тоже упомянула имя своей свахи, и почувствовала себя полной дурой. Вот вечно она упускает из виду очевидное!

— Я вот что хотела спросить, — вклинилась она, — а зачем ей это скрывать-то? Вроде дар востребованный.

— Понятия не имею, — беззаботно откликнулся Ярт, — Но, — он вытащил из кармана брюк что-то маленькое и блестящее, — только и исключительно ради тебя я распотрошил ее шкатулку с драгоценностями. Та-да-а-а! Развлекайтесь, а я пойду.

И он метнул блестяшку в Юлгу. Та машинально пригнулась: ловить всякие непонятные штуки голыми руками? Увольте.

В результате блестяшку поймал Варт, у которого не было таких фобий, а Юлга из полуприсяда одним гигантским прыжком достигла Ярта и поймала его за рукав.

— Да отпусти ты его. — Махнул рукой Варт.

— Вы еще не договорили! — Отрезала Юлга.

Ей было плевать, что об этом думают сами братья. Не договорили и все. И Юлга понимала: не разберутся сейчас, не разберутся никогда. Так и останется этот скелет в своем уютненьком шкафу изредка погремыхивать отголосками старых обид и портить Хинам жизнь. Ей вся эта история недомолвок и недопониманий порядком надоела.

Пора было ее заканчивать.

Что там Варт поймал? Заколку? Что же, возможно, в прошлое Талины и правда необходимо заглянуть, но…

— Я тебя не пущу. — Сказала Юлга, заламывая Ярту руку и сжимая его запястье. — Прости. Варт, живо сюда!

— Ну-ну, — хмыкнул Ярт. — Попробуй, мелочь пузатая.

Он, казалось, и не сделал ничего, не шевельнулся, но у Юлги больно кольнуло подушечки пальцев, и больше она их не чувствовала, потом кисти, предплечья… Паниковать было некогда; она плетью выбросила левую руку в сторону Варта, хлопнув его по протянутой ладони с блестяшкой. Тот растерялся, и потому выполнил ее просьбу-приказ без вопросов. Майя была права: полдела в интонации.

Сосредоточиться — она выведет двоих, зря она столько с Вартом тренировалась и в институте самосовершенствовалась?

Как же ей потом будет плохо!

…егодня День Именаречения.

— Линусик — золотая девочка! — Мама чмокает ее в макушку. — Мы все ей очень гордимся. Правда?

Дедушка говорит: «правда». Бабушка кивает. Она всегда кивает. У нее трясется подбородок, как желе. Она кривит губы в сладкой улыбке. Линочка любит бабушку, хоть она и старая. Хоть и глаза у нее злые, цеплючие, все равно. Бабушка же.

Папа что-то хмыкает в бороду.

— Мы дарим нашей Линочке заколочку, чтобы она закалывала ей волосики и дальше была аккуратной и прилежной девочкой. Линочка постарается?

— Да! — Шепчет Линочка, сжимая в кулаке огромную сверкающую заколку, всю в бриллиантах, у Фелики такой нету, — Я буду очень-очень стараться. Спасибо, мамочка!

Она чмокает маму в щеку.

Остальные тоже достают подарки. И дедушка, и папа. И бабушка. И тетя Вылина. И вторая тетя, Макина. И тетин муж.

Линочке хочется взять торт и идти в свою комнату. Но нельзя. Надо распаковать все подарки.

Обязательно-обязательно.

Чтобы никто-никто не обиделся.

Чтобы говорили: «золотая девочка» и чмокали в макушку. А то рассердятся. Ради нее же старались. Праздник устраивали.

Вот отдадут последний подарок, заговорят о всяком взрослом, и можно будет в комнату.

Когда про нее забу…

…очень талантливая.

Линочка знает, что она талантливая. Что еще скажет этот старый хрыч? Зачем мама вообще ее сюда потащила? Почему она уже несколько месяцев водит ее по знахарям? Линочка уже не помнит, сколько их было.

Это все та противная тетка в детской больнице. Раскудахталась: не было кризиса, не было кризиса! Ну, не было. Линочка же не виновата, что кризиса не было, а дар есть.

Не первая сваха в роду, не последняя, род Элу славится своими свахами. Мама — сваха. Бабушка — сваха. Обе тети — свахи. Ну и что, что талантливая? Что в этом такого? Что с ней не так-то?

Маме просто нравится это слышать. Она обожает, когда говорят, что Линочка — золотая девочка. А Линочка очень старается, чтобы маме так говорили. А тут тетка. Гадкая баба. «Золотая-то золотая, но больная!» Просто позавидовала Линочкиной маме. Вот и.