Аноним Эйта - Опасайся дверных ручек (СИ)

— Да нет, все понятно. — Зло усмехнулся Варт. — А сейчас-то что поменялось?

— Поменялось. — Кивнул Ярт. — Кардинально. У тебя появилась Юлга, которая, редко, правда, но думает, прежде чем делать. В отличие от тебя, ее научили осторожности. Я могу оставить на нее тебя… а на тебя — мать.

— Боги, от нее так… воняло. — Сказал Варт устало. — Ты бы знал, как от нее иногда воняло! Как дурак думал: что-то случилось, это не мне, когда-нибудь она хотя бы… хотя бы посмотрит на меня как нормальные матери на своих сыновей! Не хочу…

— Я правильно поняла, что она заставила Пекха полюбить? — Нахмурилась Юлга. — Ярт, я поддержу Варта в его выборе, даже если выбором будет отказ от матери и рода, потому что это свинство. Нельзя принуждать людей что-то чувствовать. — Она нашла руку Варта, они переплелись пальцами, и Юлга подумала, что все сделала правильно. — Пекх хоть нормален?

— Я так думаю, да. Хотя его состояние должно быть похоже на дичайшую ломку: вот я дурак, теперь ясно, почему он не выходит из кабинета! Он неадекватен… хотя это было очевидно. Варт, тебе стоит проконсультироваться с наркологом, я дам тебе телефон хорошего… и ты должен бы завтра-послезавтра зайти в больницу, сказать, что я уехал: если что, пусть звонят тебе.

Варт резко выдохнул сквозь сжатые зубы. Юлга крепче сжала его руку. Ей не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять: он в бешенстве.

— Почему «должен»? Ничего не должен, ничего! Она никогда не задумывалась о том, что должна мне!

— Милый Варт, — Ярт ткнул Варта пальцем в грудь, — Где-то здесь сидит такая маленькая штучка под названием «совесть». Я уеду, а она разноется, замаскируется под долг и заставит тебя пойти в больницу, потому что, хоть заставлять людей чувствовать то, что они не должны, и правда свинство, но это дело давнее. А вот бросить родного человека на пороге смерти — это будет наисвежайшее свинство, от которого ты завоняешь так, что отмыться не сможешь до самой своей смерти. Так что отбрось обидки и свое детское, беспомощное «не хочу» и вспомни слово «надо» сейчас, а не через несколько бессонных ночей. Легче сдаться, потому что тебя все равно потянет. Я тебя знаю.

— Ты же сам не веришь в то, что говоришь.

— Ой, да отключи ты на минутку свою эмпатию и подставь уши под мою любовно сваренную для братика лапшичку! Каким бы ты ни был бессовестным и эгоистичным, как бы ты не был похож на собственную мать — она подогнала тебе девушку. Ты не думаешь, что это величайшее проявление материнского инстинкта, на которое она была способна?

— Была?!

— Чем дольше человек в коме, тем меньше у него шансов однажды проснуться. Общеизвестный факт. — Ярт пожал плечами. — К тому же я легко могу связать тебя по рукам и ногам виной: это из-за тебя она впала в кому. Вуаля! — Ярт щелкнул пальцами, — Ты чувствуешь себя виноватым. Возможно, она не понимала, что творила, когда вела к тебе Юлгу, но это дела не меняет: ей не стоило пользоваться тем, что осталось от дара после рождения нас. В первый раз повезло, а во второй уже, увы, нет.

— Боги… — Варт потер висок, — Как бы хотелось иногда отключать эту клятую эмпатию!

— А я о чем? Держись, брат. — Ярт встал и ободряюще похлопал его по плечу. — А мне пора. А то и вправду на поезд опоздаю.

— Но ты тоже виноват!

— А я нашел, на кого спихнуть ответственность! — Рассмеялся Ярт, подхватил чемодан и сумку и устремился к выходу.

— До свиданья, Ярт. — Вежливо сказала Юлга.

— Да пошел ты! — Прошипел Варт хлопнувшей двери. — Справлюсь без тебя.

Юлге стало грустно: то, что в лучшие времена казалось тайной, оказалось чем-то простым, приземленным. Как она и боялась, все завертелось из-за того, что люди делали глупость за глупостью, и эти глупости слились в один огромный ком проблем. Разрешимых, в общем-то, если их решать, а не гадать, откуда они вдруг появились.

А с другой стороны, люди часто ошибаются. Разве она идеальна? Разве хоть кто-то идеален? Так какое у нее право осуждать чужие глупости?

— Знаешь, что самое обидное? — Прошептал Варт, уткнувшись ей в плечо. — Он прав. Я никуда не смогу деться от этой ответственности. Почему все уходят, Панда? Почему все уходят, оставляя меня со всякой пакостью один на один?

— Я с тобой. — Ответила Юлга и сама себе не поверила: так банально это звучало.

— Лучше молчи, ладно? — Выдохнул Варт. — Знаю и так. Не потому, что тебя подобрала Та… мама. А потому, что если бы мы друг друга не выбрали, ничего бы не получилось, как бы талантлива она не была. Даже если она просто спутала тебя с Яльсой — какая разница? И никуда ты от меня не денешься. А я — от тебя…

Возможно, он тоже не очень себе верил.

Но Юлга подумала, что нет ничего естественнее, чем встречи и расставания — но об этом лучше молчать. Иногда ложь лучше правды, иногда вера в чужую ложь важнее, чем тысяча слов любви. Возможно, однажды она уйдет… а может, уйдет Варт. Они оба понимают, что нельзя исключить этой возможности, никто из них не верит в слово «навсегда».

Но они верят друг другу, и, может, это доверие и сделает их ложь правдой.