Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона

Мне же нужно разъединить наши миры, просто разделить их навсегда, исключив дальнейшую войну и саму возможность соприкосновения.

Шариссар говорил, что миры притянулись, потому что наши источники силы были диаметрально противоположными. Ненависть Сердца Оххарона веками притягивалась к Искре, стремясь исцелиться. И если в двух мирах источником будет Искра, то они оттолкнутся друг от друга и больше никогда не притянутся.

Но как создать две Искры из одной?

Я ведь не могу разорваться!

Что же мне делать?

Решение было, но как его осуществить?

В отчаянии посмотрела туда, где стояла моя мать, словно прося у нее совета. Фигура Сейны застыла в этом безвременье, но ее лицо было повернуто в мою сторону, словно она и сейчас хотела мне что–то сказать.

— Помоги… — шепнула я.

И она помогла! Безмолвно, конечно, но подсказала! Я вдруг поняла, кем она приходилась темнейшей королеве. Выбеленные тьмой волосы изменили облик повелительницы, но лицо осталось прежним — зеркальной копией той, что меня родила.

Они были не просто сестрами — близнецами! Отражением друг друга. Когда–то — одним целым.

Отражение меня. Вот что мне было нужно! Отражение меня, моей души и света. Отражение Искры.

Я не желала разорвать душу. Я хотела создать ее отражение. И тогда два мира смогут существовать в своих реальностях, больше не соприкасаясь. Две Искры отделят Оххарон и Пятиземелье друг от друга и положат конец этой ужасающей войне!

И в каждом из миров останется своя Лея.

И, наверное, у каждой дальше будет своя история.

Сейчас, держа в руках нити времен и пространств, я видела совершенно ясно, что в реальности Пятиземелья мне был предназначен мужчина с красными волосами и зелеными глазами, Алларис Райден. Он был словно весеннее солнечное утро, нежное и ласковое, словно пробуждение и рассвет, словно шоколад. Мудрый, ироничный, терпеливый соблазнитель–инкуб, с которым у меня ничего не случилось, но могла бы произойти целая жизнь. Прекрасная. Наполненная теплом и любовью.

Но из другого мира пришел тот, кто изменил судьбу, и в реальности Оххарона меня ждал именно он. Шариссар, с его глазами ночной синевы и темными волосами — моя ночь и тьма. Моя страсть и боль, любовь и ненависть со вкусом ягоды красницы, искушение и прощение. Дикий зверь, что отдал мне свое сердце. Тот, с кем все случилось, но оборвалось так скоро, оставив на губах горечь.

И уже не думая дальше, я соткала из ткани двух наших столкнувшихся миров зеркало. Большое, чтобы отразиться в нем целиком.

Я посмотрела на себя: в моих черно — белых волосах застыли травинки и веточки, одежда рваная и грязная, на рукаве — кровь. Но разноцветные глаза сияют чистым светом любви. Я протянула ладонь своему отражению. И отражение протянуло ладонь мне.

Наши пальцы соприкоснулись, и мы ойкнули, отдернули ладони одновременно и вместе рассмеялись. Она вышла из стекла — Отражение меня, вторая Лея.

Мы обе сохраним воспоминания, но что произойдет дальше — у каждой из нас будет свое. В каждом мире — своя Элея. И свои чувства к каждому из двух мужчин. Это единственное, что стоит разделить между двумя Отражениями.

Одна часть меня всегда будет принадлежать Шариссару, и эта Лея уйдет в Оххарон. Другая — с зарождающимся доверием к магистру останется в Пятиземелье. И лишь время покажет, что за любовь и судьба ожидает нас обеих. Мы были одинаковые, лишь наши глаза отличались, словно я по–прежнему смотрела не на живое воплощение себя, а в зеркало.

Мы сняли с шей медальоны — теперь их тоже было два. И вложили в полупрозрачный камень всю силу Искры.

Больше не будет живой души, заключенной в стенах Белой Башни.

Больше не будет Сердца, истекающего кровью.

Будет два медальона. Два камня. Два Отражения — Хранительницы. И две Искры.

И разные судьбы.

Год спустя. Хандраш.

— Ну скажи!

— Я сплю.

— Ты не спишь! Я же знаю, что не спишь! Скажи!

— Нет.

Я посмотрела в лицо мужчины, на животе которого сидела.

— Алларис Райден, ты лежишь привязанный к столбикам кровати, если ты не заметил! И ты по–прежнему отказываешься мне отвечать?

Он открыл глаза, с картинным удивлением осмотрел свои запястья и лодыжки, что я надежно привязала веревкой. И снова откинулся на подушку.

— Ты все поняла совершенно правильно, дорогая жена.

— То есть ты отказываешься признаться, какие у тебя ещё есть имена помимо уже известных мне? — в моем голосе появились угрожающие нотки.

Этот разговор повторяется уже в который раз, и я снова укорила себя, что не просмотрела некоторые факты биографии этого упрямого инкуба, когда была Искрой! Ну что мне стоило заглянуть? А теперь я мучаюсь от любопытства, а этот нахал, за которого меня угораздило выйти замуж — не признается!

— У тебя пять попыток, — лениво протянул Райден.

Я поерзала, устраиваясь удобнее на его животе.

— Ну, ладно. Однажды я все–таки угадаю! Итак… — я скосила глаза на его лицо. Но маг усиленно изображал равнодушие. — Эээ, может, твои имена Сладкий Соблазнитель?

Уголки мужских губ дрогнули.

— Нет.

— Похотливый инкуб?

— Нет.

— Сладкоежка и гроза женщин?

Райден открыл глаза и приподнял одну бровь.

— А что? — развеселилась я. — Тебе такие имена пойдут.

— У тебя осталось две попытки.

— Эмм, — я вновь поерзала и закусила губу, поняв, что мои движения вызывают однозначную реакцию в теле моего мужа. Я посмотрела на ту его часть, что явно оживилась в ожидании.

— Может… Неутомимый и … Великий?

Маг фыркнул.

— Ну скажи! — завопила я, устав придумывать имена. Это была такая игра — раз в день мне разрешалось назвать лишь пять вариантов.

— Последний шанс, — Алларис снова прикрыл глаза.

— Вредный и Невыносимый Гад, которого я однажды прибью, потому что сил нет уже угадывать эти проклятущие имена! — выдала я на одном дыхании.

Магистр откинул голову и расхохотался. Отсмеявшись, посмотрел на меня и облизнулся, предвкушающе.

— Ты не угадала, Лея. А значит, снова будешь исполнять мое желание.

— А вот и не буду! Я тебя что, зря привязала?

— А ты меня привязала? — бровь насмешливо поднялась, а я открыла рот. Веревки бесследно испарились.

— Ты использовал магию! Это не честно! — Я попыталась вырваться, но мужское тело уже придавило меня к кровати. Алларис коснулся губами моего уха.

— А кто сказал, что я буду играть честно? — провел языком по моей губе. — Ты проиграла!

Мое сердце подскочило и забилось. От предвкушения. А тело уже наполнилось сладкой истомой и выгнулось. Я едва сдержала стон, зная по опыту, насколько богатая фантазия у этого инкуба!