Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна

Наконец подсчет закончился, и в кошелек взамен жемчужин пересыпались деньги. Потяжелел он так, что я испугалась, не прорвется ли, и решила при первом же удобном случае вшить часть денег в одежду. Оставалось придумать, как отделаться от навязчивого сопровождающего, долг которому я выплатила сразу, получив на руки деньги. Нужно где-нибудь залечь на дно и решить, что делать дальше.

– Эстефания, а не подождете ли вы меня в зале буквально пару минут? Мне надо переговорить с сеньором. А вы пока можете полюбоваться на выставленные драгоценности. Вдруг что-то присмотрите себе.

– Обожаю украшения, – ответила я радостно, – особенно с бриллиантами.

– Стеллаж слева, – заинтересованно подсказал ювелир.

– Спасибо, сеньор, – заулыбалась.

И пошла. Сначала в зал, а оттуда – на улицу, где почти побежала куда глаза глядят. Если я сама не знаю, куда идти, отследить меня будет куда сложнее. Импровизация – страшная сила. Или красота? Неважно, у меня есть обе.

Несмотря на простое платье, внимание я привлекала: то и дело какой-нибудь нахал пытался познакомиться. Безуспешно пытался. Можно сказать, дорога, по которой я проходила, оставалась усыпана осколками разбитых сердец. Прежняя Эстефания от подобного навязчивого внимания была ограждена высоким статусом, для меня оно тоже оказалось неприятной неожиданностью, ведь сейчас мне необходима незаметность. Пришлось срочно придумывать, как спрятать красоту, и покупать чепец с большими полями, почти полностью закрывающий лицо. Шляпа с густой вуалью была бы надежнее, но, во-первых, она не подошла бы к простому платью, а во-вторых, я не только не заметила ни одной такой, но и в памяти образа не нашла. Благородные дамы, чтобы закрыть лица, использовали маски, и вот на них-то мастера отрывались по полной программе: расписывали различными узорами, прикрепляли перья, искусственные цветы, драгоценные камни или делали в виде стилизованных мордочек животных, преимущественно кошечек и лисичек. Такая маска больше привлекала внимание, чем скрывала свою владелицу, поэтому мне не подходила категорически. Впрочем, чепец со своей задачей справился идеально, снизив интерес к моей персоне до приемлемого минимума.

Пришлось еще потратиться на практичные башмачки, потому что туфельки, выданные горничной, подходили только для ровного пола или короткого путешествия из тюрьмы на плаху. При длительной ходьбе начинало казаться, что чувствую каждый, даже самый маленький, камешек на дороге – слишком тонкой была подошва.

По пути попалась недорогая одежная лавка, в ней я купила черное платье, чтобы наверняка сбить со следа приставучего Диего. Серое упаковала в саквояж, купленный рядом. Туда же отправились расческа, кусок мыла, пакет зубного порошка и зубная щетка. Можно сказать, малый набор путешественника. Осталось решить, в какую сторону путешествовать.

Дело осложнялось тем, что в доставшейся мне в полном объеме памяти Эстефании нужных сведений не нашлось, сколько я ни пыталась их откопать. Зато ненужной ерунды было море. Голова была забита всякой всячиной начиная от последней столичной моды и заканчивая вышивками с котятами. Зато сведений по географии было маловато. Точнее, по политическому раскладу в соседних странах. Я не сказала бы с уверенностью, куда могла бы убежать с тем, чтобы меня не выдали, или с тем, чтобы в результате не развязалась война, к примеру, с Варенцией, которая граничила с моим герцогством и с радостью приняла бы не только меня, но и мои земли, ведь при этом размер королевства увеличивался сразу в полтора раза, прилично сокращая владения родной Муриции. И что-то мне подсказывало, что Теодоро Блистательный будет резко против такого поворота, потому что блистать он привык на больших территориях. Чем обширнее территория, тем сильнее блеск правителя. При мыслях о короле я резко ощутила несправедливость бытия. Он-то наверняка сидит сейчас во дворце и наслаждается жизнью, а я бегу непонятно куда.

Вот побегу в Варенцию, а окажется, что Теодоро собрался жениться на их принцессе, тогда меня выдадут сразу, как только пересеку границу. И не факт, что Теодоро не решит исправить ошибку и не казнит меня уже за измену Родине. Эх, и почему не спросила, на ком он собрался жениться? В официальных источниках о помолвке не сообщалось, иначе Эстефания об этом знала бы. А вот слухи наверняка ходили. И сейчас мне нужен кто-то, разбирающийся в слухах и в политике.

Подруги отпадают. Их у Эстефании было несколько, но в политике они вряд ли разбирались, а дружба была довольно поверхностной, поэтому я бы ни одной не доверилась, да и искать меня там будут во вторую очередь. А в первую – в герцогском особняке. Но пока я шла, все больше удаляясь от центра, а значит, от мест, где меня почти наверняка ищут.

Слишком далеко на окраины забредать не стоило: там я могла расстаться не только с деньгами, но и с жизнью. В идеале снять бы комнату и переждать пару недель, внимательнейшим образом изучая газетные новости. Объявлений о сдаче жилья пока не попадалось, а спрашивать я не решалась: слишком нежный голос мог запомниться и выдать мое местонахождение.

На станцию дилижансов я вывернула совершенно случайно, но сразу поняла, что вот он, знак свыше.

– Дилижанс на Фрумону отправляется через пять минут! – зычно проорал почти мне в ухо подтянутый мужчина средних лет. – Осталось одно последнее место! Торопитесь.

Последнее место я заняла даже до того, как сообразила, что Фрумона – это город с монастырем, в котором обитает моя тетя – кладезь знаний и единственная оставшаяся в живых родственница. Конечно, она наверняка отметит несоответствие в поведении племянницы, но мне все равно рано или поздно придется с ней встретиться. Так почему не сейчас?

Дилижанс оказался забит важными дамами, едущими на фрумонские воды, лечебные свойства которых славились на всю страну. Пара мужчин просто терялась на фоне ярких широченных юбок, забивавших все свободное пространство. Я в своем черном платье выглядела как сирота, недавно похоронившая близких родственников, и была совершенно незаметна в этом цветнике. Разумеется, если не сниму чепец. А его я снимать не собиралась.

Из Труадона мы выбрались быстро, нас никто не останавливал и не проверял. Но если бы вдруг какому-нибудь стражнику пришло в голову сюда заглянуть, его бы заговорили до смерти. Щебет стоял безостановочный. Обсуждали все: моду, рецепты, погоду, даже по моей казни пара сеньор вскользь прошлась с сожалением, что зря сходили: самого интересного не показали. У меня от шума начала кружиться голова. Или от голода? С завтрака в гостинице времени прошло немало, а до этого меня насильственно держали на голодной диете.

До Фрумоны мы добирались остаток дня и всю ночь, с редкими остановками на станциях дилижансов, где пассажиры могли размяться и совершить ряд неотложных дел, пока перепрягали лошадей. Я даже смогла наскоро поужинать, с наслаждением ощущая во рту вкус настоящей еды.

В дилижансе было полно времени для размышлений и страданий. Положение было неудобное – наверное, поэтому, если даже удавалось уснуть, сны приходили грустные: о подругах и родителях еще тех времен, когда был жив папа и я не связалась с Максом. Вот по нему сердце не болело совершенно. Отстрадала, пока лежала без движения и даже порыдать не могла. С Максом было весело, но опасно, а еще, как выяснилось, ненадежно, так что больше никаких веселых Максов, а замуж – как положено герцогиням, только по расчету. Рассчитаю все плюсы и минусы и, если плюсов окажется существенно больше, лично составлю брачный договор – и только тогда соглашусь. Вспомнилось, что брачный договор, переданный королем, я так и не изучила. Вдруг там были условия, лучше которых мне не придумать? Ничего, из корсажа бумага никуда не денется, остановлюсь в безопасном месте, прочту. Все равно выходить замуж за человека, который старше тебя более чем в два раза, неправильно даже по расчету. Кроме того, выходить замуж в платье для казни? Это даже не моветон, гораздо хуже. Уж король-то должен такие тонкости понимать. Впрочем, для того, чтобы что-то понимать, он слишком красив. Интересно, Блистательным его назвали за внешность или за другие заслуги? В памяти информация не нашлась.