Телохранитель моего мужа (СИ) - Ночь Ева

Епифанов челюстями скрежещет, как будто зерно перемалывает до муки. Кивает зло. Глаз не поднимает. Он и сам в курсе, что не справился, но это его второй прокол, поэтому есть повод призадуматься. Везде ценятся профессионалы, а не те парни, что раз за разом подставляют твою голову под раздачу орехов.

Мне тяжело. Я их начальник, они — мои подчинённые. Свора мужиков. Здоровых, мощных профи. Отряд киллеров — это в скобках, за чертой документов и бумаг. Охранники, телохранители — это их прямые обязанности.

Охранное агентство «Шанс». А мне двадцать восемь. Им — кому больше, кому немного меньше. Сильно молодых берём «на подтанцовки» и то только с отличными данными и безупречным послужным списком. В общем, для аксакалов я не ахти какой авторитет. Вон, как для Епифанова.

Мне бы поинтересоваться. Расспросить. Он не просто так косячит, а по причине. Наверное, в семье что-то. Но мне настолько всё это неинтересно, что я даже и не начинаю. Хорошо. Вру. Я не хочу, не желаю втягиваться. Но вынужден это делать.

Старый чёрт оставил мне это агентство, а сам благополучно свинтил в кому, где он и пребывает уже с полгода. Шесть месяцев, три дня и пятнадцать часов. И я не знаю, есть ли шанс на то, что он однажды очнётся.

Иногда мне кажется, он сделал это специально: самоустранился, чтобы я занял его место. То самое кресло, о котором не мечтал, не хотел, не собирался. Но жизнь вносит свои коррективы.

Я не хотел. Он настаивал. Я отбрыкивался, как мог. Он давил. «Шанс» — его детище. Его, а не моё. Из всех Стояновых я меньше всех солдафон, хотя, как и полагается, служил, отдал долг родине, дважды побывал в горячих точках.

— У тебя отличные данные! — спорил со мной дед.

Я не отрицал. Что есть, то есть: сильный, здоровый, цепкий. Но у меня данные больше следователя, чем силовика. Шерлока Холмса, нежели Рэмбо.

Я не желал заведовать этими мужиками, создавать имидж, охранять депутатов, бизнесменов, бандюг, их жён, собак и детей.

И вот результат. Старик в коме, а я отдуваюсь. Злюсь, но выполняю обязанности. Строю великовозрастных гамадрилов, подбираю лучшие варианты, улыбаюсь всем этим уродам и не очень, развожу дипломатию и пытаюсь рулить.

Больше всего мне хочется выйти в чисто поле с шашкой наголо и порубить всех в капусту. Слить пар и успокоиться. Залечь на дно, выспаться, забыть о «Шансе» как о кошмарном сне и наконец-то заняться тем, к чему у меня лежит душа.

Да я бы лучше в следаки пошёл. Мне хватает и талантов, и образования. Всё, что угодно, лишь бы не тянуть дело, доставшееся в наследство.

С другой стороны, это бизнес, деньги, связи. И, как ни крути, работа затягивает с головой — хочу я этого или не хочу. Сегодня я с ужасом понял, что втягиваюсь. Становлюсь кирзовым сапогом, тем самым солдафоном, коего всегда во мне видел мой дед.

Мерзкое послевкусие от «озарения». Может, поэтому весь день меня преследовала малодушная мыслишка: надраться. Упиться в дым. Выпасть из обоймы хотя бы на вечер.

Снять бабу, в конце концов. Я забыл, когда у меня был нормальный секс. Я уж молчу о регулярном. Кажется, три месяца назад, когда выставил с чемоданами и фикусом пассию № 5 — Ирочку. Не сошлись характерами. Она так считала, а я не стал ей возражать.

Кажется, она ждала, что я её остановлю, верну, утешу. А я же испытал облегчение, когда она скрылась в лифте вместе со своим нехитрым скарбом.

В общем, под вечер, когда очередной хмырь учил меня, где в его доме нужно ставить сигнализацию и какая охрана ему нужна, я решил твёрдо: сейчас разделаюсь с ним — и вперёд. Туда, где неоновые огни. Туда, где пахнет выпивкой и женщинами.

Уйти удалось не сразу. Позвонила мать.

— Ты бы навестил его, сынок, — голос у неё далёкий и грустный. Усталый. — Говорят, люди в коме слышат и всё понимают.

Начиталась всякой ерунды в Интернете. Небось и по форумам коматозников прошлась. У неё как бы нет других дел и обязанностей: работать ей незачем — обеспеченная, ещё не старая, привлекательная. Я с удовольствием выдал бы её замуж, но она хранит какую-то трепетную верность отцу, что умер несколько лет назад.

— Хорошо, мам, съезжу. Да, сегодня же, — вздыхаю, чувствуя вину.

Я и правда, уже неделю не был у старого чёрта. Закрутился, устаю, работаю на износ. Он был бы счастлив — знаю. Но как-то негоже его обижать.

Может, он и впрямь всё понимает. И, может, рассказы о любимом детище помогут его вытащить, хотя прогнозы неутешительные. Врач сказал, что те, кто не выбрался в течение месяца, почти обречены. А чудеса случаются редко. И ещё неизвестно, каким он будет, если очнётся. Но нам плевать. Как-то спокойнее понимать, что он жив и дышит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я переодеваюсь здесь же — на работе. У меня тут целый арсенал костюмов, рубашек для офиса и одежды попроще для повседневности.

Я люблю чёрное — удивительный цвет. Универсальный. Чёрная водолазка, чёрные джинсы. Комфортно, удобно. Не то, что эти костюмные условности, коим я должен следовать. Какой дурак их только придумал.

Последними надеваю чёрное пальто и белый шарф. На улице холодает день ото дня. А мне переться через полгорода в клинику. Благо — на машине.

Он всё такой же. Не изменился почти. Разве что черты лица немного обострились. Для меня он спит — мой дед, Стоянов Николай Григорьевич. Я присаживаюсь рядом и, взяв его за руку, рассказываю обо всём подряд. О «Шансе», о мужиках, о проблемах.

Я жалуюсь ему. Каюсь в том, что не получается. Но не лукавлю: с каждым прожитым днём того, что не получается, становится меньше.

— Давай, выкарабкивайся, дед, — говорю я на прощанье. — Не знал, что однажды скажу это. Но я скучаю по тебе. Невыносимо. Мне не хватает тебя.

Я сжимаю его руку и ухожу.

К чёрту. Нужно напиться. Срочно. Иначе свихнусь.

Артём

Мой «Ровер» заглох неподалёку от больницы. Как говорится, закономерное окончание неудачного дня.

— Дрянь! — от бессилия я ударил ногой по колесу. Хоть пар немного спустил. Лучше уж на бессловесном автомобиле, чем на ком-то другом. Невыносимо хотелось крови. Морду кому-нибудь расквасить, на драку нарваться. Впрочем, у меня всё впереди.

Я вызвал аварийку, заполнил документы и пошёл прочь. К чёрту. Злачных мест здесь предостаточно. И напиться я могу не отходя от кассы.

«Зажигалка» — интересно, там курят или зажигают? Но это была первая вывеска, что кинулась в глаза. Ночной клуб. Не элитный, средней руки. В наших клиентах не числился, из чего я предположил, что дела здесь так себе, ближе к минусу, чем к плюсу.

Я заприметил её издали. Не знаю, что остановило взгляд. Может, некое несоответствие — я всегда остро выхватываю подобные моменты. Обычная баба, ничего особенного, но что-то в ней… не знаю. Пальцами не пощупать, а энергетика, как говорит моя ма, идёт. Осязаемая, плотная, жгучая.

И это чудо в растоптанных туфлях маршировало прямо в «Зажигалку». Но не к центральному входу, а вглубь двора. Видимо, там есть дверь для прислуги или чёрт его знает кто у них работает. На официантку она не тянула, на стриптизёршу — тем более. Хотя не факт. Паричок нацепит, брови намалюет — и вперёд. А под мешковатым пальто вполне себе тело может скрываться.

А может, просто уборщица, — разозлился я на себя. Какое мне дело до неё, вот же прицепился. Притормозил у самого порога, где меня ждали великие дела и выпивка.

Я смело шагнул навстречу приключениям. И пасть клуба щёлкнула за мной тяжёлыми дверьми.

Мне здесь понравилось, хотя это было не совсем то место, где я бы хотел очутиться.

Бабское царство — суть этого клуба в двух словах. И название «Зажигалка» ему подходило идеально. Мужчины здесь тоже имелись, но, подозреваю, им, как и мне, нравилась атмосфера: много женщин — весёлых и возбуждённых мужским стриптизом, выпивкой и танцами; отличный интерьер (беру свои слова обратно от третьесортности этого заведения), и что-то такое полуинтимно-домашнее, уютное, как плед в холодную погоду.