Вопреки (СИ) - Карпинская Настасья

— Упаси, Господи!

Он улыбнулся искренне, настолько, что смешинки заиграли в глазах. Неожиданно…

— Хочешь, потанцуем?

— Нет, спасибо.

— Тогда что?

— Прямо рыцарь на белом коне, пришел спасти даму от тоски и желания выйти в окно.

— До рыцаря мне далеко, но сегодня для тебя я готов им побыть.

— Чего я хочу?.. — глоток вина, и в голове промелькнуло лишь одно желание: отмотать все назад, туда на перрон, когда я вышла из вагона и попала в объятия брата. Губы дрогнули, исказившись горькой усмешкой от понимания невозможности. В два глотка допито вино и, смотря в глаза Исаеву, произнесено: — Домой, устала… — его понимание во взгляде полосонуло.

Он забрал из моих рук почти опустевший бокал, поставив его на поднос проходящего мимо официанта, и предложил свою руку. Покорно взяла под локоть. Последний аккорд: усилием воли водружена на лицо лучезарно приветливая маска, через весь зал к выходу по пути останавливаясь, дабы перекинуться парой слов со значимыми людьми. На парковке уже ждал черный Тахо с Кузнецовым за рулем. Плюхнулась на сиденье, и, стоило машине тронутся с места, вытащила из мини бара, расположенного между сиденьями, бутылку коньяка. Исаев покосился, но комментировать не стал ни когда доставала, ни когда открыла и приложилась к горлышку бутылки, игнорируя наличие в мини баре стаканов.

— Не компрометируй себя в глазах своих же людей, — произнес, придвинувшись ближе так, что слышно было только мне.

— Они твои.

— Тем более, — но мне было плевать, и я демонстративно сделала глоток коньяка, заставляя темень в его глазах полыхнуть.

Я давно заметила одну особенность: когда человек испытывает внутреннюю боль, ему становится похрен на мнение других людей…

В квартиру вошла первая и, скинув обувь, направилась на кухню, за лимоном. Люксовая конина конечно и так неплохо вставляет, но с лимоном вкуснее.

— Тебе на сегодня хватит, — Исаев вошел следом. Снимая запонки и расстегивая на себе рубашку

— А мне и в этом вопросе надо спрашивать твоего разрешения? Не много ли чести Владислав Юрьевич? С количеством бухла в своем организме я как-нибудь сама разберусь, — в пару шагов ко мне и, не давая сделать очередной глоток, одним движением выбил бутылку из рук, она отлетела в сторону, с грохотом ударилась о стену и, расплескав по полу золотистую жидкость, укатилась в угол.

— Будешь спрашивать, если у самой мозгов нет, — рефлекторно занесла руку для удара, резко перехватил, жестко впечатав в дверь холодильника, зажимая меня своим телом. Коротнуло, то ли от коньяка то ли от него самого, до спертого в легких воздуха.

— Отпусти, — дернулась уперевшись свободной рукой в его плечо в попытке оттолкнуть. Но четно.

— Хватит бл*ть. Тебе это не поможет. Еще никому не помогало, — дернулась еще раз, но результат тот же, не отпустил, протравливая собой, путая и разбивая мысли. Мы замерли, он ждал, когда я успокоюсь, я, когда он уберет от меня свои руки. Отпустил мое запястье лишь, когда расслабилась, смирившись со своим положением, приподнимая пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в глаза, — Кать… — долбануло изнутри, до задержки воздуха в легких, всего лишь свое имя услышала, но слетевшее с его губ. Просто впервые вот так…

— Отпусти … пожалуйста, — проглатывая ком вставший поперек горла, и еле выдерживая дрожь порождаемую прикосновением его пальцев к моему плечу, еще тише произнесла, отведя взгляд в сторону, — я просто не справляюсь, — он знал, что это не касается работы, там все ровно, я не справлялась внутри себя.

— Бухло, помогает лишь на время забыться, на очень короткое время и то не всегда. Сейчас не тот момент и не то время когда оно тебе необходимо. — В его глазах клубилось долбаное понимание, сродни желанию помочь бездомному котенку, которое я видеть в нем не хотела. Вообще ни в ком не хотела. Наверное, поэтому поддалась. Заглушая ревущий внутри хаос.

Склонился, смешивая наше дыхание, скользя губами по губам, опаляя и поглощая, убивая разрядами тока, что тут же прошлись под кожей, закоротив нейронные связи мозга, так удачно разь*баные предварительно алкоголем. Ладонью, зарывшись в моих волосах, углубил поцелуй. Прижимая к себе сильнее, не давая возможности отстраниться. Жесткость его рук, и мягкость губ диссонансом ударила по разуму, взрывая и опаляя внутренности оседая горячим песком внизу живота. Мир покачнулся, и оставшиеся камни моего самоуважения покатились вниз под звуки похоронного марша, ибо я ответила. Поддавшись обещанной нежности, впиваясь пальцами в его плечи и желая хоть на немного этим заглушить свою внутреннюю войну.

Он отстранился сам, заранее снизив темп и проведя нежно языком по моим губам

— Хороший момент выбрал, — усмехнулась, облизав свои губы, на которых еще хранился его вкус, — сегодня явно не откажу.

— Дура. — Произнес, на выдохе проведя ладонью по моим волосам, словно я была маленькой девочкой сказавшей глупость в присутствии взрослых. А после к моему удивлению он просто развернулся, намериваясь выйти из кухни.

— И это все? А я уже размечталась. — Бросила ему в спину.

— Х*евая провокация от пьяной бабы. Иди спать.

— Сука ты Исаев, ни себе, ни людям, ни выпить, ни потрахаться. — Захотелось рассмеяться, но получился полустон, полусмешок что-то истеричное и невнятное, видимо крышу у меня совсем уже срывает.

Утром едва я открыла глаза, чтобы вырубить надоевший будильник, как на постель тут же упала бутылка минералки, а за ней следом блистер с таблеткой.

— К семи подъедет Семен, будь готова. — Исаев стоял перед кроватью, сверкая своим обнаженным торсом застегивая рубашку. — В половине восьмого встреча с Черкасовым, в два надо быть в Северном банке, на Мира, от туда тебя заберет Кузнецов, вечером в восемь ужин с представителем ООО «АвтоСити», заеду за тобой сам. — И произнеся последнее, венценосная особа покинула мою опочивальню, а я со стоном, рухнув на подушку громко выругалась матом.

День прошел в режиме нон стоп и под конец дня, мне уставшей и злой пришлось еще тащиться самой в офис Исаева, так как согласование по некоторым внезапно возникшим вопросам было необходимо уже к утру и, переступив порог кабинета, я по одной атмосфере осознала, что Владислав Юрьевич находился сегодня тоже не в лучшем расположении духа. Фонило от него раздражением ощутимо, настолько, что и рот открывать не хотелось, сотрудники которых он периодически дергал, заходили в кабинет с полным осознанием, что за любой проеб выхватят сразу и это читалась во взглядах почти у всех. Я отдала Исаеву доки и сидела на небольшом диване с ноутбуком, молча наблюдая за работой царя и дрожанием его холопов, когда взгляд Исаева задерживался чуть дольше обычного на бумагах. Лишь один, некий Игорь, с явной склонностью к суициду зашел в кабинет, громко поприветствовав всех находившихся, с улыбкой на пол лица и не дожидаясь приглашения, плюхнулся на кресло, начав что-то быстро говорить про поставки, пограничников, задержанные фуры, прыгая с темы на тему и сопровождая все это беспричинным, не чем не обоснованным смехом. Исаев поднял на него взгляд, молча откинувшись в кресле. Даже у меня, недолго знакомой с Владом тут же выстрелила здравая мысль, что Игореше полный пиздец. Но у суицидника видимо тормозов не было, как и трезвой реакции самосохранения. В то время пока он беспрестанно трындел Исаев явно мысленно уже подписывал ему смертный приговор. Когда Влад поднялся с кресла, напряглась даже я, захотелось отползти не то что в уголок, а за диван и побыть немножко комочком пыли, хотя бы ненадолго. Воздух почти ощутимо завибрировал, когда он медленно обошел стол и, остановившись рядом со своим гостем, потянулся к его очкам, а сняв их, скривил губы, это была единственная реакция на бесстрастном доселе лице. Еле заметно повел головой, а в следующее мгновение, почти без замаха, резко ударил Игоря в лицо. Грохот падающего тела отразился от стен, и я вздрогнула, вжавшись в спинку дивана.