(не) твоя невеста (СИ) - Лав Агата

И плевать.

Хотя вижу, что ему и правда легче было бы сносить пощечины, от моих слов у него все нутро сводит. Я умею скрести по самым его нервам и задевать чувствительные точки. Во всех смыслах.

— Ты увидел меня и придумал больную сделку. Знаешь, Констант, это не похоже на раскаяние.

— Я не знал, замешана ты или нет.

— И решил совместить полезное с приятным. Найти ублюдка — это хорошо, конечно, но почему бы не развлечься с вдовой своего брата, придумать правила и посмотреть, как она будет выкручиваться.

— Я мудак, мы к этому идем?

Мужчина резко отклоняется в сторону и злыми рывками натягивает брюки на голое тело, а я вдруг понимаю, что до сих пор не оделась.

— Я знаю, кто я, Лис. И я виноват перед тобой.

Пауза.

Звонкая.

Ледяная.

— Чего ты хочешь? Приложить посильней? Я слишком выносливый для слов, тебе не справиться голыми руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня обжигает плохое предчувствие. Смотрю на его резкие движения, в которых полыхает плохая решительность, та самая, что подсказывает самые скверные поступки, и выдыхаю через силу. Я прихожу в себя, срабатывает невидимый калибратор и мне удается унять праведный гнев на секундочку.

Если в паре кого-то начинает сумасшедше заносить на виражах, то второму волей-неволей нужно искать тормоза.

Набрасываю на плечи зеленый пиджак, который он подарил и он же снял, и утыкаюсь напряженным взглядом в его широкую спину. Константин разворачивается и идет вглубь комнаты, заставляя меня нервничать. Хочется тоже развернуться и свалить к черту, но уже поздно, я не могу отмахнуться от него, как привыкла делать с надоевшими или облажавшимися мужчинами.

Он уже не чужой.

Чтоб его!

— Констант!

Он дергает верхний ящик комода и отбрасывает в сторону пару папок, а потом достает огнестрельное оружие. Черный металл сразу же забирает всё внимание себе и я впадаю в шоковый ступор, не в силах отвести глаза от оружия в мужской ладони.

— Констант, — он усмехается и проверяет обойму, и по отточенным стремительным движениям становится ясно, что он может обращаться с оружием с закрытыми глазами.

Как и с женским телом.

— Девушки называли меня и хуже. Я, когда разрешил тебе так меня называть, подумал, что потом за каждый раз счет предъявлю. Заставлю отработать на том же заднем сиденье…

— Зачем тебе оружие?

— Но я привык. Мне даже нравится, Лис.

Он поворачивается корпусом ко мне и делает шаг навстречу. Смотрит в глаза и надвигается, как неумолимая… Что? Угроза? Стена? Неприятность?

Как итог.

Всех дней, что уже случились и от которых никак не отмахнуться. Я вглядываюсь в него и запоздало понимаю, как тяжело далось ему признание и каким зверским рывком он выкрутил собственный характер, чтобы открыться хоть кому-то и показать слабину. Он расшатан сейчас, по привычке уже пытается спрятаться и сделать вид, что его не волнует ошибка, совершенная много лет назад и приведшая его к братоубийство, но качели не теряют рваную амплитуду.

И, конечно, он хватается за оружие в такой ситуации. Я вдруг понимаю его натуру до полутонов, вернее, собираю пазл из кусочков, что накопились в моих ладонях за время тех встреч и разговоров, которые произошли между нами. Лоск успешного и заметеревшего бизнесмена слетает из-за шторма и он вспоминает старые добрые методы, которые никогда его не подводили.

Через силу.

Через боль.

Константин разворачивает пистолет в ладони и протягивает его мне рукояткой. А я смотрю на проклятый огнестрел и слышу, как набирает силу слишком смелая мысль. Ведь это я закрутила свирепый шторм вокруг него, он сейчас потерян из-за меня. Сильный решительный и опасный мужчина… потерян из-за меня.

Я не укладываюсь в его отточенную картину мира, как он в мою. Мы поэтому так остро реагируем друг на друга, что нас непреодолимо тянет навстречу. Мы боимся этого безумного притяжения, потому что привыкли контролировать всё вокруг и занимать главные роли, а еще лучше — отбирать их у других. Я в свое время отвоевала самого богатого мужчину в городе, а потом смогла из обычного ночного клуба сделать люксовую точку на карте дорогих развлечений. Послужной же список Константина можно зачитывать сутки, не сбиваясь на второстепенные победы

— Он заряжен и снят с предохранителя.

— Я заметила.

Его мускулы напряжены до бетонной стяжки. Веду взглядом по обнаженной груди и спускаюсь ниже по мышцам пресса, у него нет очерченных кубиков, в его возрасте и статусе не пропадают в спортзалах неделями, но есть сминающее ощущение мощного и здорового тела.

Он похож на машину.

— Ты правда думаешь, что я спущу курок?

— Ты хотела сделать мне больно. Будь иначе, ты бы развернулась и молча ушла, — он подхватывает мою правую ладонь и ведет ее наверх, наталкивая на холодный металл. — Я могу показать, где будет больнее. Где больше крови…

— И где летально?

— Это все знают.

Он же даже не играет. Он реально готов словить пулю.

— Я не знаю. Вечно путаю, с какой стороны сердце…

— С левой.

Я перехватываю рукоять и Констант без единой эмоции на грозном лице выпускает оружие из рук. Я сжимаю Беретту, и легонько усмехаюсь тому, что разбираюсь в марках не только сумочек. У погибшего мужа была целая коллекция оружия и он любил хвастаться ею, вбивая в мою голову тонну информации, которая, мне казалось, никогда не пригодится. Но нет… вот оно, пригодилось, черт возьми. Теперь я знаю, что у Константина на крайний случай припрятана итальянская тяжелая Беретта, в магазин которой входит пятнадцать патронов.

— Я уже держала такой в руках, — разворачиваю пистолет, ища взглядом предохранитель.

Мужчина реагирует в ту же секунду. Крепко сжимает мою ладонь с оружием, не позволяя повернуть ствол сильнее.

— Лис, он заряжен. Я не шутил.

Он испугался, когда я повела дуло в свою сторону. Хватило легкого поворота к себе, чтобы он вдруг осознал, что давать девушке оружие в руки — скверная идея. Констант замирает и кажется пульсирующий злой порыв начинает терять свою силу. Он оглядывается по сторонам и “трезвеет” глазами, наконец, понимает, что затеял смертельную игру, поддавшись эмоциям.

— Тебе настолько херово? — поднимаю лицо и смотрю ему в глаза. — Ищешь того, кто накажет за сотворенное?

Он молчит. А мне и не нужны слова. Мне удается представить, каково это оказаться в городе, где всё напоминает о страшном и ошибочном решении. Восемь лет слишком малый срок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я умею с ним обращаться.

Легонько надавливаю и смотрю мужчине в глаза, “доубеждая” его уверенным взглядом. Он все же ослабляет хватку и позволяет мне перехватить оружие. Я ставлю его на предохранитель и достаю обойму, удивляясь насколько ловко у меня выходит. После я отбрасывая разобранные детали на кровать и незаметно выдыхаю.

Мы с ним точно сумасшедшие. Поехавшая парочка, которая нашла друг друга в беспокойной и разношерстной толпе. Надо же было так угадать…

— Не уезжай, как тогда, — произносит Константин после паузы. — Останься.

Я по-прежнему смотрю на него и не знаю, что ответить. Почему между нами всё так сложно? И, если случается затишье и момент выясненных отношений, то он непременно оказывается коротким и едва заметным. Раз и мы снова посреди бушующего океана недосказанностей.

Или открывшихся тайн.

Я пока не могу уложить в своей голове тот факт, что он убил своего младшего брата. Родного брата, черт возьми. И моего мужа. Это как барьер, который вдруг вырастает между нашими телами и мешает разглядеть друг друга. Я чувствую, как напряжена и как внутри нарастает странная амплитуда. Меня бросает из стороны в сторону, хочется подойти ближе к нему и уткнуться лицом в его крепкое плечо, и в то время хочется попятиться. Найти безопасную дистанцию, чтобы разобраться во всем ворохе переживаний, что накопились в сердце.