Цена его любви (СИ) - Шарм Кира

Даша права. Никогда эта война не кончится. Она будет длиться вечно.

Две чаши весов.

Жизнь, к которой я привык и любимая женщина. Жизнь, о которой мечтал так давно, что уже и не помню. О которой понятия не имею, потому что никогда не пробовал. Если решать, то только теперь. Пока я и так для всех мертв, кроме своих. Другого шанса, возможно, не выпадет.

Готов ли я?

Отказаться от всего и стать обычным человеком?

Я сам не знаю.

Но за ее дыхание я способен кожу сам с себя содрать.

— Морок, — набираю неизменного друга. — Тут у меня был гость. Правда, он уже не разговорчив.

— Я понял тебя. Скоро будем.

— И… Привези с собой взрывчатку, брат.

Я решил.

Да и был ли у меня на самом деле выбор?

На следующий день вся пресса орала о том, как бывшая любовница, а ныне жена Стаса Санникова вместе с сыном взорвалась в доме бывшего любовника, Влада Северова. А мы с Дашей и с сыном уже уплывали отсюда, мерно покачиваясь на волнах, несущих нас в совершенно новую жизнь. С другими именами и документами, которые Стас успел выправить за рекордные сроки. В полную неизвестность.

Неизменным осталось только одно.

То, как мы смотрим друг на друга, не отрываясь.

И сердце разрывается от счастья.

И не нужно никаких слов.

Только я, она и наш сын.

Реальность, которая казалась невозможной.

Оставляя все прошлое там, за спиной. Позволяя догорать ему в тлеющих после взрыва остатках моего роскошного дома.

— Влаааааад! Мы так и будем жить на необитаемом острове?

Она лежит в моих руках. На моей горячей от солнца груди. Наш сын мирно спит в домике. Единственном прохладном на этом острове месте.

Я видел его. Тогда, когда он родился. Но оказавшись близко, просто онемел.

Долго всматривался в миниатюрные черточки. Чувствуя, что захлебываюсь. Как чуть ли не горлом идет крик и разрыв. Судорожно рванул на себя Дашу. Прижимая к себе. Зацеловывая. Всех слов на свете не хватит, чтобы передать это чувство таинства.

— Спасибо. Спасибо тебе.

Да. Я стоял перед ней на коленях. Покрывая поцелуями всю мою девочку. Мою женщину. Живот, руки, колени, пальчики ног. Всю. Насквозь.

И, блядь, то самое пекучее в глазах, таки прорвалось. Но я не стыжусь своих первых в жизни взрослых слез.

— Моя единственная. Моя родная. Вы мои родные…

Это осознание части себя меня накрыло с головой.

Даша пыталась вырвать из рук сына, но я отдал только на третьи сутки. Так и приходилось ей кормить на моих руках.

А я задыхался. Не веря, что это счастье мне не снится. Любимая, до боли любимая женщина и наш сын. Это пиздец, какое запределье. Крышу сносит намертво.

— Что, Дашааааа? Передумала жить с нищим туземцем и носить одну набедренную повязку?

Да. У меня на острове оооочень строгий дресскод.

И пока наш сын еще маленький и ничего не понимает, я не собираюсь его послаблять. Мне нравится срывать этот клочок одежды со своей женщины везде, где я захочу. Под пальмами. В каждом уголке нашего немаленького дома. Припирать к стене и наклонять, слушая, как возмущения о моей разнузданности переходят в сладкие стоны. А после она сама обвивает мои бедра ногами. И тогда я вбиваюсь в нее уже по-настоящему.

Правда, меня слегка смущает, что не один я пожираю Дашину грудь глазами. Сын в этом смысле ни хрена от меня не отстает. Маленький прожорливый конкурент.

Я продлил бы это время на целую вечность, если бы мог.

— Влааааад, — царапает мою шею, лениво разваливаясь на мне с ногами.

— Скоро и набедренных повязок не останется. Ты за три дня их разорвал штук сто на мне! Я скоро ходить не смогу от твоего напора!

— Я тебя пугаю, малыш?

Хохочу, переворачивая Дашу на спину. Нависаю над ней, захватывая губами уже заострившийся, как камушек сосок.

Сладкая моя. Какая же ты податливая. Какая чувственная. Блядь, я бы не выходил из тебя сутками напролет.

Раздвигаю пальцами ее складочки, преодолевая сопротивление тут же сжавшихся ног.

Пусть сопротивляется. Я — то чувствую, какая она уже там мокрая…

— Да… Пугаешь…

Черт, она покрывается румянцем, а у меня срывает крышу.

— И это правильно, — дергаю ноги в стороны.

Прижимаю пальцами клитор, ловя ее судорожный вдох.

Сладкая моя. Моя. Единственная навсегда. Навечно.

— Такова обычная жизнь дикарей, Дааааша, — толкаюсь в нее на полную мощность. Дурею от того, как ее складочки податливо раздвигаются, подчиняясь моей страсти. — Свою женщину я буду брать где хочу, — прикусываю ее сосок, чуть оттягивая его и тут же зацеловываю. — И когда хочу, — скольжу языком по губам, войдя на максимум, до основания и замирая, медленно двигаясь внутри нее по кругу. Растягивая и наслаждаясь мучительно сдерживаемым желанием двигаться быстро и яростно.

Мы можем себе позволить смаковать. Не спешить. Наслаждаться. У нас теперь не миг. У нас вся жизнь впереди.

— И ходить тебе совсем не обязательно, — начинаю толкаться. Медленно. Осторожно. Стиснув зубы. Кайфуя от ее недовольного, нетерпеливого стона. От пальцев, что уже зарылись мне в волосы. И ног, которые уже обвились вокруг моих ягодиц. Подталкивает пяточками. Комкает ногтями кожу на плечах. Нетерпеливая моя сладкая страстная девочка. Нееееет. Я растяну это сладкую пытку. Дождусь, ока ты будешь умолять…

— Я всю жизнь собираюсь носить тебя на руках, — ухмыляюсь в ее сладкие губы. — И забрасывать на плечо, если начнешь убегать, чтобы избежать своего супружеского долга. Хотя… Если залюбить тебя так, что не сможешь ходить, то и убегать не сможешь…

— Ты жестокий человек, Влад Северов, — стонет, извиваясь под моим телом. Сама насаживается на раскаленный от желания закостеневший и до одури дергающийся внутри нее член. — Очень жестокий!

— Я и не обещал тебе, что будет легко, — снова прижимаю пульсирующую горошинку клитора. Медленно вожу по кругу большим пальцем, сдавливая с обеих сторон.

— Пожалуйста, — Даша уже дергается подо мной. Спина выгибается, как натянутая струна. — Пожалуйста, Влад! Я больше не могу!

— Да, моя маленькая, — и сам больше не могу сдерживаться. Толкаюсь резко, со всей силы, ударяясь о ее тело мошонкой, вбиваюсь до искр из глаза, чувствуя, как она тут же начинает судорожно сжиматься.

Выкрикивая мое имя в оргазме.

А после мы обессиленно валимся на песок. Ради того, чтобы через пару мгновений снова заняться любовью.

— Кстати, твой муж женился, — мы далеко от цивилизации, но все же связь и интернет здесь есть.

Даша улыбается, запрыгивая мне на колени, чтобы заглянуть в ноутбук.

Очень неосмотрительно с ее стороны. После того, как пару минут назад говорила, что пошевелиться уже не сможет никогда в жизни. Очень.

Член моментально дергается.

Новая набедренная повязка с треском летит к чертям. Ничего. Я их десять ящиков заказал. А после. Вообще голой ходить будет. Хватит церемонится. Пусть привыкает к настоящей семейной жизни! Повязка это так… Чтобы она немного привыкла. Клочок приличия в угоду скромности моей женщины. Скромности, которую я из нее намерен выбить окончательно в ближайшее время.

— Тсссссссссс…. Супружеский долг, — не даю вырваться. Резко насаживаю на свой член. Обхватываю бедра, дергая на себя еще сильнее.

Всю ее затопить. Заполнить собой хочется. Всю. Всегда. Постоянно. Нажраться не могу. И никогда это не измениться.

— Влаааад…

Пытается возмущаться, но я уже сметаю ноут.

Прогибаю ее в пояснице, заставляя улечься на стол.

Вбиваюсь жадно. Дурея от ее запаха. От громких хлюпающих звуков наших тел.

От того, как уже стонет и царапает ноготками дерево стола. Ловлю рукой ее грудь, второй накрывая трепетные, совсем мокрые складочки.

Моя. Идеально для меня созданная. Или я для нее?

Нет лучших в мире звуков, чем крики ее оргазма. Оглушительного. Когда срывает горло до хрипоты….