Доченька. Там, на неведомых дорожках (СИ) - Шторм Наташа

Наскоро простившись с Воробьёвым, дала обещание являться на сеансы связи вовремя и спрыгнула с забора. Тьма сгущалась. Быстрым шагом я преодолела спуск и перевела дух только у подножья. Деревня находилась совсем близко. Её населяли богатыри мужского и женского пола, которые были вооружены и о-о-очень опасны. Встрепенувшись, я осмелела и взглянула на вершину холма, где за чёрным деревянным забором поскрипывал ставнями таинственный дом. В лесу кто-то ухнул. Наверное, филин. Мои нервы сдали. Подтянув штаны, я помчала в сторону съёмной избушки на всех парусах.

― Марья! Ты где? Вставай! Ох уж эти городские! Спать бы им до полудня!

Я с трудом разлепила веки. В прихожке, которую местные именовали сенями, что-то грохало и звякало. Наконец, дверь открылась, и в горнице появилась Галина.

– Который час? ― мой рот сладко зевнул.

– Почти пять. ― Местный медработник принялся выкладывать на стол содержимое огромной полосатой сумки аля девяностые. ― Вот капустка, два вилка, как обещала. Титьки расти, как на дрожжах, начнут. Тут огурчики и помидорки, зеленюшка всяка разна. Это творожок и сметанка, всё домашнее, полезное. Сальце и картошка варёная, яйки. А это, ― огромный пятилитровый бидон жалобно звякнул металлической крышкой, ― молочко, парное, тёплое ещё. Пани Моника для тебя расстаралась.

Я с ужасом взирала на дары местных полей и ферм. Да столько я за месяц не съем!

В довершении ко всему кошмару на столе появилась трёхлитровая банка с подозрительной мулякой. Никак водица из местного болотца.

– Отвар для иммунитету. ― Галина наполнила вонючим зельем огромную литровую кружку. ― Вставай и пей натощак.

Я тихонечко завыла, но подчинилась.

На вкус жидкий кошмар оказался не таким противным, как на вид. Галина сидела напротив, подперев подбородок кулаком.

– Ой, смотрю я на тебя. Не выглядишь ты болезной. Шо худющая, так это от городского питания. Там у вас все такие, швабры. А чего анализы попёрлась сдавать? Симптомы какие почуяла?

Вилок капусты придвинулся ко мне ближе. Оторвав верхний лист, я принялась ожесточённо жевать.

– Не, симптомов никаких не было. Доктор направил.

– Значит, были! ― воодушевилась Галя.

Я тяжело вздохнула.

– Как сказать… Ладно. Я денег немного скопила, решила грудь поправить. Хирург пластический в областном центре велел перед операцией анализы сдать. Вот.

Лекарша всплеснула руками.

– С дубу рухнула девка! Эт же в Голивуде, будь он неладен, швабры титьки себе наращивают. А у нас…

– Капустка. Это я слышала. Только я не наращивать собиралась, а наоборот.

Сделав над собой усилие, задрала майку. Галина побелела и передвинула капусту к себе.

– Вот это да! И ты такое сокровище в сбрую второго размера втискиваешь?

Что я могла ответить? Галюся видела лишь титьки, а на их сочетания со всем остальным не обращала никакого внимания.

– Всё, Марья, капуста тебе противопоказана. Будем наращивать под дойки всё остальное. А по поводу СПИДа не заморачивайся. Думаю, ошибочка получилась.

Мне искренне хотелось верить в ошибочку, но ведь официальное лицо заявило со всей ответственностью, что бумажке с диагнозом нужно верить.

– Вот утрясётся тут всё, я сама с тобой в область съезжу. Коль диагноз тебе липовый поставили, разгромлю твой хвалёный центр. Ты слюни сильно не распускай. Лучше на речку сходи.

– Утопиться?

– Тю на тебя, дура! Искупаться.

На речке собралась вся деревня. А я даже купальника не взяла. Впрочем, такая мелочь, как купальники, сельчан не волновала. Бабы плескались в шёлковых сорочках, мужики ― в чём мать родила. Они выскакивали на берег, прикрывая причинные места руками, совершенно не стесняясь голых задниц.

Баба Люба загородила глаза огромной ручищей от солнца и призывно замахала мне.

– А ты ранняя пташка. Геть сюды!

– Сюды, сюды! ― бодро прокричал Егорыч, вынырнув возле статной жены.

Любава отвесила благоверному смачную оплеуху, так, для профилактики, и погрузилась в речку с головой.

Я подошла к кромке воды вплотную и сунула туда палец. Судорога тут же свела ногу в куриную лапку. Я понимала, что температура была плюсовой, иначе Н2О неминуемо превратилась в лёд, но этого плюса катастрофически не хватало для моего полного комфортного погружения.

– Чаво, городская? ― парни приостановили водные процедуры и уставились на меня во все глаза. ― Водицы испужалась?

– А ну, братки, помоем девку!

Я и глазом не успела моргнуть, как несколько пар рук подхватили меня в полной амуниции, раскачали и метнули прямо в центр водоёма. Ледяная водица сковала тело, дыхание в груди перехватило, я пыталась барахтаться, глотая кучу бактерий, обитавших в местной речке, пока рядом не возникла Любава. Поймав меня за шиворот, она тряхнула щуплое тельце и помогла ему занять вертикальное положение.

– Не верещи так, Марья. Куры нестись перестанут. Чаво панику развела? Тут даже тебе по пояс будя.

Протерев глаза, я обнаружила, что речка не отличалась глубиной. Значит, топить парни меня не собирались. Решили пневмонией заразить. Гады!

Гады не ожидали, что я так расстроюсь. Виновато улыбаясь, они вытащили меня на берег и даже предложили донести до избы. От подобной услуги я отказалась, но злобу затаила. Вот освоюсь тут, найду их слабое звено и подшучу так, что мало не покажется.

Развесив на бельевой верёвке во дворе промокший прикид, задумалась. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, но и расхаживать в махровом халате по деревне тут сочли бы некомильфо. Брючки у меня были одни (большую часть чемодана занимал комп и коллекция рабочих дисков). Значит, придётся отсиживаться во дворе, пока они не высохнут.

– Эй, Марья! Так тебя кличут?

– Муму. ― Пробухтела я и выглянула за плетёную изгородь. Один из Герасимов мялся у калитки. ― Чаво тебе, ирод? ― если народ тебя не понимает, значит, ты не владеешь местным диалектом. Кажется, я владела.

Герасим обиделся.

– Я не ирод. Я Иван. Ваня, значит.

– Поняла с первого раза. Чаво припёрся?

Парень почесал заросший затылок.

– Мать прислала. Сказала, в таких штанах срамота одна ходить. Точно там у тебя подгузник полный, ну, между ног. ― Он покраснел. ― Платье тебе прислала, да фартук в огороде управляться.

Снова обман слуха? На всякий случай взглянула в сторону вытянутого на запад пальца. Огород Славкиной бабки начинался у избы и заканчивался где-то за горизонтом.

– Я в огород? Ты очумел, миленький?

Ваня выкатил глаза.

– Так как же? Все бабы у нас с огородом управляются. Бабка Варвара насажала всего, да померла. Мать тут вкалывала, думала, Славка явится, урожай соберёт.

– Вот и собери себе.

Иван обиделся.

– Нам чужого не надобно. Своё девать некуда. А Славка Егорычу звонил. Сказал, ты всё соберёшь и в банки закатаешь.

Как хорошо, что Воробьёв находился в сорока километрах отсюда. Разорвала бы внештатника, аки зайца.

– Так чё, крутить будешь?

Я прищурилась. Работать в огороде не хотелось. Но так можно было беспалевно вырыть ямку и спрятать опасный компромат.

– Не приученная я, да ладно, Москва не сразу строилась.

Выхватив из рук Ивана Герасимовича пакет, направилась в дом.

Я вытрусила на диван, нет, не чехол для танка, как предполагала. Три вполне приличных платья. Возможно, в них матушка утопителя ходила в детский сад? Не важно. Надев тёмное, в мелкий цветочек, подпоясалась фартуком. Посмотрела в мутное зеркало, вставленное в старый комод. Красота!

Звон в сенях заставил вздрогнуть. Галя! Что б её!

«Надо бы расчистить прихожку от банок и жестяных тазов!» ― промелькнула в голове шальная мысль.

– Давно не виделись. Привет.

Соседка явилась не одна. За ней шествовал молодой человек форме блюстителя порядка. Вот и доигралась. Зажмурившись, протянула вперёд обе руки. Минуты шли, но ничего не менялось. Не почувствовав щелчка наручников, открыла глаза. Полицейский сидел за столом и с интересом поглядывал на меня. Мне же хватило и доли секунды, чтобы понять, парень не местный. Высокий, худощавый, он походил на тополь в дубовой роще.