Всегда Ты (СИ) - Летова Мария

Это терзает меня до боли.

Так и не смотри на него!

Не могу!

А ты не смотри!

Но, он же здесь! Совсем рядом! Только руку протяни…

Пожалуйста, хватит! Не думай…

Собираю ладони в кулаки и зажимаю их между бёдер. Я как натянутая струна, по которой кто-то постоянно брынькает.

Зачем он опять появился в моей жизни? До этого я думала, что вполне себе счастлива.

Впиваюсь глазами в площадку, молясь о том, чтобы этот матч поскорее закончился.

— Алло! — вдруг звонко восклицает Света, и я от неожиданности подпрыгиваю на месте. От неожиданности, потому что я не слышала звонка. Может из-за шума? — Прямо СЕЙЧАС?! А завтра нельзя?!

Смотрю на неё взволнованно. Я услышала не так много, но мне это уже не нравится.

— Хорошо, скоро буду! — не менее звонко говорит она в трубку, проявив пассивное сопротивление своему собеседнику, после чего кладёт трубку и встаёт, подхватив с пола свою сумку.

— Ты куда? — лепечу, хватаясь руками за её юбку.

Смотрю на неё в панике, запрокинув голову.

— Мне нужно срочно уйти, — сообщает она, поправляя нежной рукой мои волосы.

— КУДА?! — квакаю я в панике.

— На…эммм…работу! — пожимает она плечом.

НА РАБОТУ?

— Не бросай меня, — шепчу, дёргая её на себя.

— Созвонимся, — хладнокровно отрезает Света, целуя мою щёку «на удачу», как она это называет.

Распахнув глаза, наблюдаю за тем, как она перебирается через ноги Благова, бросив ему непринуждённое:

— Пока, Павлик!

— Ага, бывай… — отзывается тот, подтягивая к себе колени.

Пропустив мою вероломную подругу, он вдруг откидывается на сидение и разваливается в нём, будто сбежавший из колонии беспризорник. Локоть закидывает на спинку, а ноги ставит так, будто он здесь один.

Это кричаще мужская поза, на которую мои внутренности просто не могут не реагировать. Соски становятся такими чувствительными, что я жалею о том, что осталась без лифчика.

Стараюсь на него не смотреть, но это трудно. Он большой, он рядом, и его бедро находится прямо параллельно с моим. Моё занимает где-то две трети от его. Колени смотрятся волнующе контрастно. Моё маленькое и острое, его большое и округлое…

— Хочешь вздремнуть? — вдруг РАЗДРАЖЁННО спрашивает Паша.

Краснею и подбираюсь, будто пойманный в холодильнике вор.

Смотрю на него, опять поражённая агрессией в свой адрес.

Благов смотрит вперёд, будто сам с собой разговаривает. Лицо совершенно ничего не выражает, профиль до бесячки идеальный. Но пальцы руки, лежащей на бедре, выбивают на нём дробь. Наблюдая за движениями этих сильных пальцев и увитой венами кисти, снова загораюсь.

Он ПОМНИТ тот день.

Почему он не должен помнить, у него что деменция?

Это ничего не значит.

Мы же по его словам СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ, не более.

Встряхиваюсь.

Тон, в котором был задан этот вопрос, потушил мои щенячьи восторги. Поджимаю губы и безразлично бросаю:

— О чём это ты?

— А ты не знаешь? — переводя на меня глаза, ровно спрашивает этот самовлюблённый ОСЁЛ.

— Нет, — заверяю его, пытаясь не отвести взгляда.

Он вдруг усмехается и говорит:

— Мне на секунду показалось, будто ты повзрослела.

Ну, это уже слишком!

Он всегда относился ко мне как к несмышлёнышу. И теперь мне втройне обидно, потому что мои студенты зовут меня Екатериной Васильевной. Ну, кроме вьетнамцев, которые не могут двух слов связать по-русски.

— А мне кажется, что тебе лучше смотреть на площадку! — советую ему, махнув рукой в одноимённом направлении.

— Я бы и смотрел, — огрызается он, сверкнув глазами. — Но ты на мне уже дыру протёрла. Хочешь меня, КАтёнок?

Открываю и закрываю рот, не зная, что соврать.

— Размечтался, — говорю хрипло и отворачиваюсь.

До конца матча сижу так, будто мне в задницу вставили металлический прут. Сложив руки на коленях и выпрямив спину. Когда раздаётся финальный свисток, поднимаю глаза к увешанному софитами потолку и благодарю его.

Кубок получает ЦСКА, поэтому я аплодирую, ведь на мне их футболка. Народ начинает покидать трибуны, но я сижу не двигаясь и не глядя по сторонам. Игроки поздравляют друг друга. Егор Благов забил сегодня два мяча. Я видела, как он столкнулся с игроком Химок в воздухе прямо под кольцом и оттолкнул того плечом, прежде чем опустить мяч в корзину. Это было круто.

Выхожу из своего одеревенения, когда в моём секторе никого кроме меня не осталось. Благов ушёл и даже не попрощался. Из всех унижений, которым он подверг меня сегодня это, пожалуй, самое УНИЗИТЕЛЬНОЕ.

Глаза наполняются слезами, и я обращаю взор на свои красивые леопардовые кеды. Разумеется, это не помогает.

Надеюсь, теперь-то он ушёл из моей жизни НАВСЕГДА.

Ох, НАВСЕГДА это довольно долго.

Получаю в ответ болезненный укол в сердце и щемящую тоску в груди.

ЧТОБ ТЕБЕ ПРОВАЛИТЬСЯ, БЛАГОВ! Кажется, теперь мне нужно будет пройти через всё это дерьмо ещё раз.

Сквозь пелену, застилающую глаза, желаю ему КАТИТЬСЯ В ЗАДНИЦУ СВОЕЙ НЕВЕСТЫ.



Бреду к тоннелю, глядя себе под ноги.

Желудок жалобно урчит, напоминая о том, что уже почти пять вечера, а я не потрудилась сегодня поесть.

Может поэтому мне всё кажется таким тяжёлым?

Особенно брошюры.

Я уже их ненавижу.

Поднимаю вверх руку, чтобы пакеты скатились на запястье, и пинаю ногой скомканный конфетный фантик, оказавшийся на моём пути. Он подлетает на пару сантиметров и катится вниз, потому что тоннель имеет небольшой уклон. Слежу за ним до тех пор, пока тот не ударяется о большой синий кроссовок.

Замираю и поднимаю глаза.

Как досадно. Моё глупое ТЕЛО снова оживает. Также, как и моё глупое СЕРДЦЕ. Просто поразительная самоотдача. Так держать. Молодец, КАТёнок! Выходит, последние десять минут моей жизни были выброшены на помойку. Потому что я посвятила их тому, чтобы забыть Благова РАЗ И НАВСЕГДА!

Но, как я могу это сделать, если он только и делает, что появляется в ней без предупреждения, заставляя меня сгорать и воскрешаться как того феникса.

На всякий случай оборачиваюсь, чтобы проверить, нет ли кого за моей спиной.

Там никого.

Когда вновь смотрю на Благова, тот выглядит так, будто проглотил кирпич.

Лицо предельно сосредоточено, губы плотно сжаты.

Ну, что опять я сделала НЕ ТАК? Мне хочется топнуть ногой или бросить в него чем-нибудь. Эти его гримасы уже можно распихивать по банкам и продавать коллекционерам плохого настроения.

Мнусь на месте, не зная, что делать. Я даже заговорить с ним не решаюсь, а ведь я каждый день общаюсь с аудиториями по двадцать человек, и у меня всякое было за это время.

Переступаю с ноги на ногу, глядя на него беспокойно и пожёвывая губу.

Он стоит в полоборота, преградив мне выход из тоннеля. Руки в карманах спортивных штанов, ноги слегка расставлены. В этом ракурсе его тело выглядит особенно впечатляюще. Жилистая сильная шея, литой торс с плоским животом, увитые венами предплечья, бёдра, задница — да всё в этом человеке просто идеальное. Я даже не могу пожелать ему пивного живота, это было бы кощунственно.

Благов смотрит на меня из-под своей чёртовой бейсболки. Смотрит так, будто я ему должна ответ на какой-то сакральный вопрос. Проходясь языком по зубам, он блуждает глазами по моему телу, моему лицу, от чего я начинаю топтаться на месте, покрываясь всеми видами покалываний.

Паша видит моё волнение и сокрушённо качает головой. Потом запрокидывает голову и ТЯЖКО вздыхает, прикрыв глаза. Зажимает пальцами переносицу и устало говорит:

— Я отвезу тебя домой.

Пытаюсь использовать каждую частичку своего самообладания, но от изумления всё равно начинаю хохотать, тряса головой.

Да я лучше буду есть стекло, чем проведу в его компании хотя бы лишние пять минут. Само предположение, что я могу сесть в его машину, оскорбляет меня в лучших чувствах.