Игры Бездушных. Живая улика (СИ) - Вульпес Ольга

– Последний поцелуй, Анна. Но ответный поцелуй. Пусть он будет с привкусом ненависти или холода, или ещё чего похлеще…

– Я согласна на поцелуй, Вик, но с условием…

Не успела я закончить мысли, как Виктор тут же резко прильнул к моим губам. Ловко раздвинул их своими. Быстро скользнул языком в рот. Принялся методично очерчивать круги вокруг моего, при этом стараясь вкладывать всю нежность и все имеющиеся чувства в поцелуй. А я отвечала. Да, отвечала на поцелуй, разве что с закоренившемся во мне равнодушием к данной персоне, на большее меня не хватало.

Но когда поцелуй неожиданно прервался, а я резко распахнула глаза, то увидела перед собой сидящего Виктора, сильно сжимающего в правой руке мой шарф. Светло-голубые глаза, с затягивающейся плёнкой уже знакомого арктического холода скользили по, представшему взору, рисунку. Чёрт!

Где-то в груди пугающими всплесками заиграла паника, и мне тут же захотелось повернуть голову в сторону особняка. Зря я это сделала. Почти у самого входа в сад стоял Багира и смотрел на нас, вернее, его взгляд был заострён на моей оголённой шее, на той самой печати, гласящей о явной принадлежности Дмитрию и никому более. Я не могла определить эмоций по лицу Багиры. Их казалось не было, но это меня ещё больше напугало. “Кажется, ты попала, Скиф.”

Рука слишком поздно потянулась к шее, а я слишком поздно опомнилась. Сердце сильно колотилось в груди, готовое в любой момент вырваться наружу.

– Что ж, на этой ноте мы, пожалуй, и завершим нашу встречу, – напомнил о своём присутствии Барс, тут же резко вставая. Следом встаю и я. Меня бросает в холодный пот. “Нет, Вик, только не сейчас, не вздумай!” – молю мысленно бездушного остаться.

– Думаю, больше нет нужды в свиданиях, – бросает холодно напоследок и разворачивается в попытке покинуть место. А я в отчаянии цепляюсь в плащ Виктору, пытаясь таким образом задержать бездушного.

– А как же моё условие, Вик? – всем своим жалким видом молю бездушного остаться. – Я ответила тебе на поцелуй…

– Всего хорошо, Анна, – голос полного безразличия, и Виктор без каких-либо усилий вырывает свой плащ из моего захвата. Пытаюсь снова ухватиться за Виктора, но бездушный в спешке отскакивает, хладнокровно увеличивая расстояние между нами. Разворачивается и быстро удаляется от меня, в правой руке всё также сжимая голубой шарф, который, мгновениями ранее, так ловко был снят с моей шеи.

Одна, две секунды, подрываюсь с места и бросаюсь следом за Виктором, но не успеваю сделать и пяти шагов, как что-то тугое обхватывает меня за плечо. Пальцы. Меня всем корпусом разворачивают в противоположную сторону, и я встречаюсь с проницательным взглядом Багиры. Сердце проваливается сквозь желудок, глубже, сиюминутно оказываясь в пятках.

========== Глава 35 ==========

Теперь глаза Багиры лихорадочно скользят по моей печати, в них читается ранее невиданное безумство. Пальцы на плече сжимаются ещё сильнее.

— Я вижу ты уже определилась с выбором, — с ощутимой долей нетерпения произносит Дмитрий. — А теперь я хочу услышать твой ответ, Анна.

— Какой ответ ты хочешь услышать, Багира? А? Что я оставшуюся жизнь, вернее, всю свою вечность готова провести с тобой? Так, ведь, знай: я не готова. Ни сейчас, ни когда либо ещё в будущем не буду к этому готова, — пытаюсь вырвать руку, но Дмитрий усиливает давку, заставляя меня невольно вскрикнуть, и буквально впечатывает в своё тело.

— Лжёшь, — констатирует в лицо холодным нетерпением.

А я пытаюсь снова вырваться, теперь уже взвинченная и обозлённая тем, что из меня прямо сейчас пытаются выбить признание и ни в чём ином, как в чувствах, принять сознанием которые ещё никак не могла и вряд ли смогу в ближайшее время.

— Не лгу! Не готова, не готова, не готова, — взвываю в каком-то диком отчаянии и вкладываю всю свою силу новообращённой, чтобы в конечном итоге высвободиться из стальной хватки Багиры. Взываю к нашей с Дмитрием связи, полностью раскрывая перед ним свои чувства. Пусть хищник наконец почувствует, что я на данный момент ощущаю. Да в полную меру.

— Отпу-у-у-сти! — наконец вырываю свою руку и отступаю на два шага назад, уставившись в лицо бездушному. Тяжело дышу и вижу — нет, не на лице, а в глазах Багиры, одну на другую сменяющиеся эмоции.

Некое подобие страданий всё-таки проявляется на лице у бездушного, заставляя на долю секунды упасть моему сердцу в самое дно какой-то всеобъемлющей тоски и сожаления.

— Как пожелаешь, — глаза бездушного обволакиваются щемящей пустотой, а затем я слышу рассекающий воздух треск, больше напоминающий звук лопнувшей прежде натянутой нити. И я чувствую, будто из меня с силой вырывают нечто очень важное и значимое, в мгновение ока заполняют какой-то угнетающей густой тяжестью.

Дмитрий быстро проводит по своим волосам рукой, окидывая напоследок совсем опустевшим взглядом, медленно разворачивается и уходит, оставляя меня с каким-то чувством невыносимой утраты.

А затем я брела. Брела до особняка полой оболочкой, внутри, которой, казалось, распростёрлись пустыни безграничного вакуума. Ничего не чувствовала, не слышала, не видела вокруг себя. Видела лишь только странный чёрный песок под ногами. Ноги в нём, будто в зыбучей вязи утопали.

Как я снова оказалась у себя в комнате, не помню, но я тут же направилась в ванную, бросилась к раковине, чтобы омыть лицо холодной водой. Я должна была срочно привести себя в чувства, вывести своё сознание из какого-то необъяснимого коллапсного состояния, но, когда вгляделась в своё отражение, то заметила явное в нём изменение, до глубины души потрясшее меня.

На шее не было больше печати, не осталось ни единой завитушки от былого изящного узора, как не осталось и связи между мной и Багирой.

Я не знала, что создатели могут разрывать связь между собой и новообращённым, но Дмитрий, по всей видимости, именно это и сделал там в саду. Вот так одним щелчком, избавил нас от уз. Однако, он не просто разорвал связь между нами, а вырвал из самых глубин моего сердца всё то, что так долго во мне взращивал, со всеми корнями, оставив лишь самые кончики обильно кровоточить, а душе заходиться такой нестерпимой болью.

Медленно оседаю на холодные плитки, закрываю лицо руками, и заливаюсь слезами, не в силах понять, объяснить своей реакции, своего состояния…

***

На какое-то время я утратила связь с реальностью. Несколько дней и ночей так и пролежала в кровати безостановочно рыдая. Когда как должна была наоборот, радоваться внезапно преобретённой свободе. Такой долгожданной, такой желанной.

Я слышала, как в комнату ко мне кто-то заходил, как кто-то периодически ко мне подсаживался, гладил меня по голове и спине, уговаривал поесть, но без толку. Порой, казалось, зачем кому-то нужно было возвращать меня в реальность. Мне было хорошо и так: утопать в бесконечном потоке своих слёз и в каком-то необъяснимом горе, точное определение которому никак не могла дать. Поэтому в итоге я только глубже зарывалась в себя, на некоторое время окончательно избавляясь от способности слышать, обонять, осязать и даже дышать.

А потом, мне стало слишком душно и скучно прозябать в одиноком горе, и тогда я начала потихоньку вставать с кровати, выходить из своей комнаты и искать, устремляться, как мне казалось, к источнику своих душевных страданий. А когда его находила, то им оказывался никто иной, как сам Дмитрий Багира, что изначально приводило в кратковременный шок, планомерно перетекающий в лёгкое замешательство, из замешательства в полное и окончательное принятие.

Я следила за Дмитрием на расстоянии, стараясь при этом быть как можно незаметней и осторожней. Я провожала Багиру до его кабинета, провожала его до кабинета Виттории. Следовала за ним к конюшням, к саду, к лесу или к тренировочному зданию. Плелась за ним обратно в особняк. Иногда ощущая себя влюблённой глупой первоклассницей, когда как Багира вёл себя обыденно привычно, как и прежде, до наших с ним совместных событий, и это по какой-то причине ещё больше расстраивало, ранило по самое сердце и мозг. Окончательно разрушало мою пошатнувшуюся душевную стабильность.