Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

Джози зажгла на столе свечи. Свечи, купленные на День святого Валентина, которым так и не суждено было зажечься в тот день, из-за того что Дэмиен позвонил и, сославшись на спешную работу над сложным проектом, намекнул, что, дескать, будет поздно. Можно себе представить, как долго ему пришлось стягивать леопардовые лайкровые трусики с этой толстенной задницы. Он заявился в два часа ночи, пьяный в стельку и благоухая, как парфюмерная лавка. («Весь коллектив заставили пойти в бар в целях укрепления командного духа», — запинаясь, пояснил он наутро, страдая от тяжелого похмелья.) А ей пришлось уничтожить с любовью приготовленный ужин в одиночку.

Сегодня на столе была купленная в супермаркете замороженная лазанья с пониженным содержанием жира и таким же качеством вкуса. Уголки лазаньи запеклись в микроволновой печи до такой степени аппетитности, что теперь всеми оттенками черного вопили о такой же съедобности блюда, как и бетона, в то же время середина ее оставалась белой, мокрой и была лишь слегка теплой. Листья салата привяли — срок годности, обозначенный на упаковке, истек уже два дня назад, но Джози хотела очистить холодильник перед отъездом — она патологически не выносила выбрасывать любую еду.

— Держи, жевательная машина, — сказала она с любовью и высыпала содержимое консервов Supreme Meaty Chunks[5] прямо на тарелку Royal Doulton[6]. В центре тарелки красовались жених и невеста, окруженные вычурными сердечками в таких густых гирляндах цветов, что некуда было ни пробу поставить, ни Амуру стрельнуть. «Кис-кис, ням-ням!»

Кот-Который-Ранее-Был-Известен-Под-Именем-Принц нежно потерся о ее ноги, оставляя шерсть на черных брюках.

— Любовь по расчету, — сказала Джози с упреком, вонзая вилку в лазанью с максимальным энтузиазмом, который могла пробудить в ней еда, похожая на мокрые обои. К ней возвращался аппетит, ей надоели полуфабрикаты — это было хорошим признаком. Следующий шаг на пути к восстановлению нормальной жизни — начать готовить нормальную съедобную еду. А дальше, глядишь, появится шанс, что и ее грудь когда-нибудь обретет былые формы.

После ухода Дэмиена она стала ненавидеть его звонки. Всякий раз они бередили ее чувства, словно водоворот, что затягивает в омут, оставляя поверхность воды безмятежно спокойной. Каким-то образом ему всегда удавалось заставить ее чувствовать себя виноватой; даже сейчас, когда не кто иной, как он сам, бросил ее ради другой, и уж кого-кого, а его никак не могло касаться, встречается она с кем-то или нет. Она могла трахаться со всей сборной Англии по футболу, получая при этом неописуемое наслаждение, но к Дэмиену Флинну это никакого отношения уже не имело. Она пригубила из бокала красное вино — оно показалось ей сухим и горьким. Да, даже осушить бокал становилось непосильной задачей: пить одной ох как невесело.

Бывший Принц запрыгнул на стул и положил свои лапы на стол. Джози тоскливо вздохнула. Единственный мужчина в ее жизни благодарно проурчал, тем самым давая понять, что хорошо знает, какой кусок мяса или в данном случае «Кити-Кэт» самый жирный, он начал трудиться над тарелкой, как всегда поглощая свою порцию так, будто она была последней.

Джози включила CD-проигрыватель. Послышалось проникновенное пение Джорджа Майкла. Что ж, теперь она уже могла слушать любую проникновенную сентиментальщину без единой слезинки, что, несомненно, тоже было хорошим признаком. «Беззаботный шепот». «Виноватые ножки танцуют не в такт»… Она и Дэмиен всегда хорошо танцевали, независимо от того, провинились их ножки или нет.

Господи, как же она устала! Поговорив по телефону с почти-бывшим-мужем и матерью, она истратила последний остававшийся энергетический резерв. Оставалось надеяться, что ей удастся выспаться в самолете, если она не будет смотреть дешевую голливудскую белиберду, которую в любом случае все давно уже посмотрели. Отодвинув стул и нарочито помпезно разложив салфетку, она села за стол напротив кота. Тот на секунду оторвался от еды.

— Да, — сказала она. — Ты для меня очень важен. Разве я ему соврала?

Взгляд Кота-Который-Ранее-Был-Известен-Под-Именем-Принц красноречиво говорил: «Скорее всего, да».

— Вы заняли мое место, — Джози еще раз сверила номер на билете с номером места.

У мужчины-на-ее-месте был мини-дисковый плеер, и он энергично кивал головой, предположительно в такт музыке. Или у него был какой-то приступ. Так или иначе, он походил на велюрового игрушечного лабрадора, который сидел на заднем стекле «Форда Кортина» ее отца и странно кивал головой всякий раз, когда машина поворачивала или наезжала на колдобину. Долгие годы ее мутило при одном взгляде на собак данной породы. Если существовала реинкарнация, то подобный пес в человеческом обличье и устроился на ее месте. Такой себе велюровый лабрадор в белокурых завитушках. Интересно, уж не таких ли мужчин, по маминой классификации, следовало определять как «странных»?

— Мадам, пожалуйста, усаживайтесь как можно быстрее. Командир готовится ко взлету, а вы блокируете проход.

— Но…

Стюардесса отвернулась и пошла дальше. Прекрасно. Настроения препираться у Джози совсем не было. Звонок Дэмиена привел ее в рассеянное состояние. Она плохо спала, то и дело пробуждаясь от кошмарных сновидений, в которых Дэмиен совершал над ней всякие чудовищные вещи. В последнем из них он приковал ее к кровати и стал царапать затылок острыми когтями. Она проснулась, уткнувшись лицом в подушку, и постепенно пришла к пониманию, что это все Кот-Который-Ранее-Был-Известен-Под-Именем-Принц: он буквально сидел у нее на шее и перебирал лапами волосы, давая таким образом понять, что кое-кто на волосок от… завтрака. Все мужчины одинаковы — эгоисты до мозга костей.

Джози дотронулась до головы мужчины-на-ее-месте уголком билета. Он посмотрел на нее.

— Место. Мое, — сказала она, красноречиво показывая на сиденье. Двигайся.

Он вытащил один из наушников и зачем-то внимательно посмотрел на него.

— Вы не будете возражать? — сказал он. — Мне нравится смотреть в иллюминатор, когда самолет взлетает.

— Ну…

— Мы можем поменяться на полпути. — Он расплылся в обворожительной улыбке, говорившей: «Поиграй со мной. Кинь мне мячик, и я дам тебе почесать свое брюшко». Выпускник Школы Игривых Очаровательных Щенят — только этого ей не хватало.

— Ну… — Джози заколебалась. Ей тоже хотелось сидеть у иллюминатора. Взлет и посадка — самые опасные моменты перелета, и она чувствовала себя спокойнее, когда видела, с какой высоты придется падать в случае «технических неполадок».

— Ладно.

Она изобразила недовольство на лице, чтобы он осознал, какое огромное одолжение она делает ему, отказываясь от своих законных прав.

— Спасибо. Вы настоящий друг.

Никакой я тебе не друг. Я обозленный турист с большим количеством сумок, превышающим багаж самой Джоан Коллинз, потому что меня нагрузили дурацкими свадебными подарками для моей кузины Марты, на чью свадебную церемонию я и лечу в Нью-Йорк. И все потому, что большинство моих родственников слишком прижимисты, чтобы купить себе билет и лично присутствовать на торжестве. Вместо этого они нагрузили меня вазами для фруктов из граненого стекла, полотенцами с монограммами и всякой другой дребеденью, которая будет лежать нетронутой в глубинах Мартиных шкафов еще лет двадцать. Потому что если и существует на свете девушка, у которой есть все, чего бы она только ни пожелала, то это Марта.

А еще потому, что я вот-вот разведусь и не хочу никаких свадеб!

Мужчина-на-ее-месте вставил наушник обратно в ухо и продолжил мотать головой. Достойный сиквел, без каких-либо изменений. Только Мадонна могла заводиться от музыки так же быстро и самозабвенно, как этот «лабрадор». Казалось, в любой момент он готов был выхватить воображаемую гитару и сбацать пару аккордов. Если он собирался трястись всю поездку, как один из героев «Маппет-шоу», путешествие обещало быть долгим и утомительным.

Закидывая багаж на полку, Джози громко выдохнула. У Джоан Коллинз, в отличие от нее, наверняка был бы какой-нибудь воздыхатель, лакей или мальчик на побегушках, а то и все сразу, которые встали бы в очередь, чтобы помочь ей с багажом. В отличие от Джоан Коллинз у нее, Джози Флинн, тридцати двух лет, без пяти минут разведенной, а пока еще соломенной вдовы из графства Кэмден, не было никого. Никого. Последнее слово хотелось подчеркнуть и повторить. Теперь, когда ее брак становился неотъемлемой частью статистики по разводам, ей приходилось в одиночку тащить набор постельного белья от тетушки Кони к месту назначения, памятуя о том, что набор должен быть доставлен в целости и сохранности. Прибыл же набор из магазина «Британский Дом», потому что, как почему-то была уверена Констанция, американцы любят все, что содержит в своем названии слово «британский». Джози не могла ей отказать, хотя в глубине души знала, что ярко-желтые нарциссы на фоне светло-вишневых завитушек были совсем не в стиле Марты. Совершенно.