Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

Слава богу, по крайней мере ей не пришлось вести баталии с собственной матерью. Джози с усилием запихнула свою дорожную сумку в отдел для ручной клади, надеясь, что не разбила несметное число предметов с наклейками «Королевский фарфор Доултон», и плюхнулась на свободное сиденье. Вспоминая преддорожные сборы, она уповала на то, что достаточно тщательно отмыла все остатки «Кити-Кэта» Бывшего Принца с памятного блюда от тетушки Фриды.

Ее спутник, так рьяно желавший наблюдать за взлетом, казалось, лишь мельком посмотрел в иллюминатор, когда они отрывались от земли, но, когда злюка-стюардесса попыталась провести тележку с напитками мимо них, в его глазах зажегся неподдельный интерес.

— Двойной виски, — сказал он после того, как стюардесса вручила Джози ее теплую, «натурально газированную» воду «Глэйсиал Вэлий»[7] в пластиковой бутылке. Что означало «натурально газированная»? В нее что — кто-то пукнул? Почему она не заказала себе двойной виски?! Да потому, что не хотела прибыть в Нью-Йорк обезвоженной и с отекшими ногами, как у гиппопотама. Вот почему. Джози открыла бутылку и отпила маленький глоточек. И это талая ледниковая вода?! Скорее, комариная моча! Мужчина-на-ее-месте наконец-то оставил в покое плеер. Свой виски он выпил залпом.

Джози искоса посмотрела на него:

— Что, боитесь летать?

— Ужасно.

Он облизал край пустого стакана.

— Нет, никогда мне не быть заядлым писателем-путешественником, разве что всегда и везде мне будут предоставлять автобус. Почему я сейчас не на автобусе? — Он поднял свой стакан. — Потому что лечу не по своей воле. Почему лечу? Потому что меня развели, и тоже не по моей воле.

Он грустно улыбнулся; про себя она отметила, что без торчащих из ушей проводов он выглядит очень даже симпатично.

— Решение суда и счет от адвоката упали на коврик у порога, когда я уже был на пороге с вещами, стремясь успеть на самолет.

— Понимаю.

— А я нет, — сказал он. — Казалось бы, прошло столько времени, и можно было успокоиться. Я думал, что уже свыкся с этой мыслью. Тогда почему до сих пор так больно?

— Это ощущаешь всегда, когда тебя отвергают. И забывать — тоже больно. — Джози нехотя отхлебнула воды. — Со временем станет легче.

— Вы говорите так, как будто вам это известно из личного опыта.

— О да. Была, видела, проходила. Поменяла шикарный четырехкомнатный дом на убогую квартирку на самой окраине Кэмдена.

Он поднял бровь.

— Судя по вашему виду, не похоже, что для вас это дело прошлое.

— Я свое уже отстрадала, — сказала она и поняла, что в каком-то смысле ее переживания действительно остались позади. Вчерашний разговор с Дэмиеном показал, что ее больше не сносило приливной волной его эмоций. Свои чувства были для нее не менее важны. Именно к ним и следовало прислушиваться. Возможно, это и называлось самосовершенствованием.

— Ну что, собрат-по-разводу. — Он поднес пустой стакан к ее пластиковой бутылке. — Я хотел сказать «со-сестра». Будем знакомы. Мэтт Джарвис. За нас!

— Джози Флинн, — она чокнулась бутылкой о его стакан.

— И что же влечет вас в старые добрые Штаты, Джози Флинн?

— Свадьба Марты, — ответила она. — Это моя кузина. Тридцать четыре, первый раз, вечный оптимист.

— Наивна.

— Нет. Убеждена, что встретила своего Единственного.

— Повезло.

Джози пожала плечами:

— Я буду подружкой невесты.

Мэтт усмехнулся.

— Ничего смешного. Я думала, что уже не в том возрасте, чтобы выступать в роли подружки невесты. В прошлый раз мне было семь лет, на мне было лимонное шифоновое платье. Мне сильно влетело, потому что, пока все фотографировались, на заднем дворе церкви я обнаружила восхитительную лужу и села в ней поиграть. Платье, естественно, приобрело грязный оттенок, а шелковые туфельки стали похожи на поросячьи уши.

— А какое у вас платье на этот раз?

Джози состроила грустную гримасу:

— Опять из шифона. Только сиреневого.

Мэтт едва не прыснул:

— Как стремительно все меняется в прихотливом мире свадебной моды.

— Оно очень милое, — возразила она. — Жаль только, что на улице февраль. Оно без рукавов. И с открытой спиной.

— Звучит заманчиво.

Джози взглянула на него.

— А что вас погнало в дорогу?

— Работа. Я журналист в музыкальном журнале «Sax’n’Drums and Rock’n’Roll». В этом году исполняется двадцать лет со дня смерти Джона Леннона, и мы делаем памятный выпуск. Я еду брать интервью у так сказать новых «Битлз», которое будет помещено на двух разворотах. — Он саркастически приподнял брови.

— Представляю, — сказала Джози.

— Да уж, представьте себе. Как может кучка неотесанных, бесталанных подростков в бейсболках, которые только и научились, что синхронно дергаться под барабан, сравниться с человеком, в одиночку изменившим представление о рок-н-ролле?

— Как, а разве Пол ему не помогал?

Мэтт с презрением нахмурился.

— Совсем-совсем не помогал? А Элвис? Разве Элвис не приложил свою руку к вашему року? Насколько мне известно, в свое время он был чрезвычайно популярен.

— Никто из них не обладал и десятой долей гениальности Джона.

— А-а-а…

Она притворялась, что пьет свою воду талых ледников с удовольствием.

— Вижу, вы его поклонник.

Он кивнул и осмотрелся, ища стюардессу.

— А я вижу, что вы — нет.

— Нет, мне всегда импонировали Дэвиды, — призналась Джози. — Особенно Эссекси и Кэсседи. Хотя не единожды с вожделением я смотрела и на Дэвида Соула.

— Дэвида Соула?!

— Я знаю, — поморщилась Джози. — У меня тогда был переходный возраст, и потому я сбилась с пути истинного в своих музыкальных привязанностях. Это был тяжелый период в моей жизни. Когда я подросла, я переметнулась к Дэвиду Боуи и возомнила себя утонченной интеллектуалкой. Может быть, если бы в моей жизни Джон, Пол, Джордж, Ринго и Дэвид занимали больше места, то и вся моя жизнь сложилась бы совсем по-другому.

Может быть, если бы она вышла замуж за Дэвида, а не за Дэмиена, ее жизнь потекла бы иначе. Может быть, ей следовало внимательнее смотреть The Omen, а не целоваться на заднем ряду с каким-то прыщавым подростком, чье имя кануло в Лету и который, вполне возможно, и был тем самым Клайвом с памятным шарфиком, «Аллегро» и одобрением ее мамы. Да, может, если бы она бросилась наутек, когда впервые встретилась с Дэмиеном, то сейчас бы счастливо обитала в одном из графств неподалеку от Лондона с двумя очаровательными детишками, похожими на херувимчиков, а не балансировала на грани развода, едва сводя концы с концами и зарабатывая на жизнь преподаванием информатики и основ бизнеса скучающим подросткам в затрапезном колледже Кэмдена. Все может быть. С Дэвидом жизнь могла бы быть сказкой. А быль закончилась тем, что прекрасный принц был застукан целующим другую и в мгновение ока превратился в ее глазах в сказочно уродливую жабу по имени Дэмиен.

— Вы уже получили бумаги?

— Какие?

— О разводе.

— Это техническая сторона вопроса. С этой точки зрения, я как раз нахожусь в процессе э-э-э… «выступления» из брака — я лишь недавно отослала документы. А практически мне даже нет смысла нанимать адвоката, потому что я больше никогда в жизни не собираюсь вступать в союз, из которого так трудно потом выйти.

— А вот моя жена опять выходит замуж. На следующей неделе. В той же церкви!

Оба сделали печальные лица.

— Едва ли прошло достаточно времени, чтобы снимать траур по погибшим чувствам, — пробормотал он. — Но ей не терпится.

— Некоторым настолько нравится фраза «отныне и вовеки», что они готовы повторять ее снова и снова.

— Это не тот случай. — Он глотнул еще виски. — Она беременна.

Джози состроила подобающую случаю мину.

— …двойней.

— Ничего себе.

Они еще раз выпили, каждый свое.

— Зато сменит хотя бы свадебное платье — это уж как пить дать!

Оба с пониманием улыбнулись.

Джози откинула голову на подголовник кресла.

— Что ни говорите, а во второй раз любовь должна казаться слаще.

— Вы сами-то в это верите?

— Кому-то еще предстоит меня в этом убедить, — сказала она. — Смысл любви, видимо, в том, что ты учишься на своих ошибках и выбираешь человека уже исходя от противного, зная, каким он не должен быть. Желательно найти такого, который подходит тебе больше, чем предыдущий.

Мэтт пожал плечами.

— Может, нам обоим повезет, и однажды мы встретим кого-то настолько подходящего, что будем готовы рискнуть попробовать еще раз.

— Может быть.

Оба с сомнением посмотрели друг на друга.

— Еще виски?

Мэтт потерянно кивнул:

— Мне тоже.

Джози покинула Лондон в серый дождливый день, пребывая в трезвом уме и твердой памяти. В солнечный Нью-Йорк она прибыла в нетрезвом уме и на нетвердых ногах. Февральский Нью-Йорк встретил шестьюдесятью градусами по Фаренгейту. Неоновый индикатор температуры лениво мигал красным, и покрасневшие глаза Джози мигали ему в ответ. От солнца и тепла начало подташнивать, а изначальная радость от того, что, вняв гласу мамы, она надела большое и теплое зимнее пальто, улетучивалась вместе с испариной. От большого и теплого чувства она уже и не знала, куда деть теплый вязаный шарф и плотные перчатки, также заботливо подсунутые мамой в дальнюю дорогу, где дочь, по ее словам, ожидали бураны, снежные заносы и прочие погодные катаклизмы при температуре аж до минус восьми — сведения об этом она почерпнула из «всемирной сети», где искала новые образцы узоров для вязания. Впрочем, температурный плюс мог обернуться плюсом практическим: шифоновое платье подружки невесты можно было смело надевать, не опасаясь гипотермических последствий. Только бы не хлынул дождь и не подмочил Марте торжество.