Тэми Хоуг - Алиби-клуб

Это своего рода паломничество – отправиться на место, где нашли Ирину, где ее тело было уничтожено. Для Лизбет это место было не менее святым, чем любое другое.

Она поклонялась Ирине. Ирине – такой умной, такой искушенной, такой дерзкой, такой храброй. Она любила Ирину, как прежде никого не любила в своей жизни. Она нуждалась в Ирине. Ирина была ее старшей сестрой, ее лучшей подругой, ее… наставницей. Она олицетворяла все, чего не хватало самой Лизбет.

Лизбет из кожи вон лезла, стараясь идти по стопам Ирины – быть непринужденной, легкомысленной, беззаботной и элегантной, смотреть жизни в лицо и насмешливо ухмыляться. Как прекрасно было бы, существуй они лишь вдвоем.

«Забавно», – подумала она. По приезде в Южную Флориду у нее были совсем другие представления о том, чего она хочет от жизни. Она желала того, чего ее учили желать – мужа, семью – хотя из прошлого опыта с мужчинами она знала, что гарантий счастья нет, а любовь может нести с собой ненависть и страх.

И жизнь преподавала ей этот урок снова… и снова… и снова.

Ирина взяла ее под свое крыло. Ирина была ее единственной настоящей подругой и защитницей – или ей тогда так только казалось.

Никогда в жизни Лизбет не была – или думала, что никогда не будет – с другой женщиной. Ее растили с верой, что это неправильно. Но с Ириной она ощущала близость, защищенность и, отставив чувство вины провинциальной девчонки в сторону, счастье.

Лизбет остановилась у тропы, чтобы наклониться, прокашляться и попытаться наполнить ноющие легкие воздухом. На минутку присела отдохнуть на кипарисовый пень. Ночь стояла ясная и теплая. Бурлившая живностью, если человек соизволит присмотреться. Лизбет так и сделала. Слушала кваканье лягушек, пронзительные крики и клекот болотных птиц.

Конечно, были неслышные и невидимые животные, таящие наибольшую опасность. Любовь – такая же тварь. И ревность. И душевная боль.

Лизбет сидела на пне у маслянисто-черного канала и ждала, когда за ней придут.

– Барбаро говорил мне, что той ночью Ирина не стеснялась своих планов насчет того, как собиралась развлекать мальчиков, – рассказывала я. – Лизбет умоляла Ирину не ходить, но та все равно пошла.

– Думаешь, позже Лизбет вернулась, чтобы поговорить с Ириной начистоту? – поинтересовался Лэндри. – Тогда-то Барбаро ее и увидел.

Он въехал на подъездную дорожку и остановился рядом с моей машиной неподалеку от коттеджа.

Когда я вылезла из машины, мной овладело пугающее чувство, что нужно спешить.

Охватившая меня усталость сгорела от нового притока адреналина.

Лизбет где-то совсем одна. Меня не покидало ощущение, что она была одна уже очень долгое время. Я подумала о том, что источник моей симпатии к этой девушке заключался в том, что я видела в ней все те качества, которые жизнь давным-давно выжгла из меня самой.

Войдя внутрь, я позвала ее по имени, хотя знала, что она не отзовется.

Пусть после испытаний прошлой ночи Лизбет ужасно вымоталась, но провинциальное воспитание не позволило ей оставить комнату для гостей в беспорядке. Она заправила постель и взбила подушки.

Записка была прижата весенне-зеленым бархатным валиком и написана счастливым, округлым, девчачьим почерком.

Я прочла сообщение, и сердце замерло у меня в груди.

Она благодарила меня за оказанную помощь.

Благодарила за то, что я была Ирине хорошей подругой.

Извинялась за все, что сделала неправильно, за каждый допущенный проступок, за все хорошее, чего не совершила.

Записала имена и номера телефонов своих родителей в Мичигане.

Попрощалась.

Сейчас она ощущала такое спокойствие, такое умиротворение. Ей пришлось принять решение, но теперь, когда оно было принято, лишь оно имело для нее смысл.

Елена сказала ей, что свою вину нужно отработать, не барахтаться в ней. В некотором смысле именно это она и делала. Отдавала Ирине долг.

Той ночью она с нетерпением ждала вечеринки. Праздник обещал быть сплошным весельем. Они с Ириной будут танцевать, флиртовать, хлопать ресницами, а парни угощать их напитками, но Лизбет уже решила, что уйдет пораньше. Хватит с нее мистера Уокера и его друзей. Она больше не хотела вести такую жизнь. Но хотела Ирина. Или так она сказала той ночью, когда Лизбет объявила, что собирается домой.

– Я хочу богатого мужа, Лизбет. Ты это знаешь. И тебе известно, кого именно я хочу.

– Но Ирина, ты же знаешь, что он на тебе не женится…

– Женится. Увидишь. Я беременна. Только что выяснила.

Боль оказалась настолько острой, что у Лизбет перехватило дыхание.

– Что?

– Я беременна. Сегодня позже ему расскажу.

– Ради Бога, Ирина, как ты можешь утверждать, что ребенок от него? Ты переспала с бóльшим количеством парней, чем можешь сосчитать по-английски.

В глазах Ирины вспыхнула злость:

– Как ты смеешь говорить мне такое, Лизбет? Ты тоже с ними со всеми перетрахалась!

– Уже нет. Я с ними покончила.

– Что ж, тем лучше для тебя, мисс Божий одуванчик. А я не закончила. Беннет Уокер разведется со своей сумасшедшей женой и женится на мне. Я об этом позабочусь.

– Но, Ирина, а как же мы? Я люблю тебя.

Лизбет никогда не забудет выражение лица Ирины – странная, болезненная смесь жестокости и жалости.

– Не будь дурой, Лизбет.

Ночь напролет Лизбет прокручивала эту сцену в своей голове снова, снова и снова, и с каждым разом становилось только больнее.

В своих фантазиях она видела в глазах Ирины сожаление, слышала грусть в ее голосе. Эти воспоминания Лизбет усердно старалась сохранить – Ирина знала, что они не могут быть вместе, и жестокость в ее отказе была замаскированным добротой.

Лизбет отправилась домой и, плача и не находя себе места, мерила шагами свою крохотную квартирку. Жалея, что не сказала чего-то другого, выставила себя глупой и говорила как прилипала. Неважно, какие договоренности между ними были. Неважно, если у Ирины будет богатый муж-американец. Лизбет не понаслышке знала, что Беннет не возражал, когда они с Ириной были вместе. Что если он захочет посмотреть еще?

«Господи, до чего же ты жалкая, Лизбет» – подумала она тогда. Но в следующую секунду до смерти испугалась, что совершила ошибку и не сможет быстро добраться до «Игроков», достаточно быстро, чтобы затянуть образовавшуюся в отношениях трещину.

Когда Лизбет вернулась в клуб, все уже ушли домой к Беннету. У нее не было специального пропуска на территорию поло-клуба, где проживал Уокер, и вряд ли ей удалось бы убедить охранников полуправдой о том, кто она и почему здесь находится. Она оставила машину у «Игроков» и пошла пешком.